Враждебные действия Регала изменили все это. Мунсей снова стал военной базой, какой он был в дни моего деда. Солдаты, ходившие по улицам, вместо синей формы Бакка носили коричневые с золотом мундиры Фарроу, но в остальном оставались обычными солдатами. Торговцы имели вид бесконечно усталых людей, чье богатство существовало только в воображении их сюзерена, и явно думали лишь о том, много ли им удастся восстановить с течением времени. Наша процессия привлекала внимание местных жителей, но они старались не выказывать любопытства открыто. Я подумал, давно ли стало опасным слишком сильно интересоваться делами короля.

Несмотря на усталость, я с интересом осматривал город. Это сюда привез меня мой дед по матери, чтобы передать Верити, и здесь Верити поручил меня Барричу. Мне всегда было интересно, жили ли родственники моей матери в окрестностях Мунсея или нам пришлось проделать долгий путь, чтобы найти моего отца. Но я напрасно искал чего-нибудь, что напомнило бы мне о днях моего детства. Мунсей казался мне одновременно чужим и знакомым, как и все прочие города, в которых я бывал.

Город был полон солдат. Палатки и навесы стояли у каждой стены. Казалось, что за последнее время население Мунсея сильно увеличилось. Наконец мы пришли во двор, который запряженные в фургон лошади признали как дом. Стражники отвели меня в приземистое деревянное здание. В стенах не было окон, и дом выглядел не особенно привлекательно. Внутри была единственная комната. В углу, у приветливо горящего огня в очаге сидел старик. Менее приветливо выглядели три двери с маленькими зарешеченными окошечками. Меня провели за одну из них, потом мои путы перерезали и меня оставили одного.

Это была лучшая тюрьма из всех, в которых мне доводилось побывать. Я поймал себя на этой мысли и чуть не улыбнулся. Тут была кровать-гамак с мешком соломы в качестве матраса. В углу стоял ночной горшок. Сквозь зарешеченное окно проникало немного света и тепла. И того и другого было мало, но все-таки в тюрьме оказалось значительно теплее, чем снаружи. В ней не было суровости настоящей тюрьмы. Я решил, что в эти камеры помещали пьяных или драчливых солдат. Как-то непривычно было снять плащ и рукавицы и отложить их в сторону. Я сел на край кровати и стал ждать.

Единственным достойным упоминания происшествием этого вечера был ужин — мясо, хлеб и даже кружка эля. Старик открыл дверь, чтобы передать мне поднос. Вернувшись за ним, он принес мне два одеяла. Когда я поблагодарил его, он посмотрел на меня в крайнем изумлении. Потом и он удивил меня, заметив:

— У тебя не только глаза, у тебя еще и голос отцовский.

Затем он поспешно захлопнул дверь прямо у меня перед носом. Больше со мной никто не разговаривал, и все, что я слышал, были проклятия и шутки при игре в кости. По голосам я решил, что в караульной кроме старика были трое более молодых людей.

Позже они оставили кости и углубились в тихую беседу. Я с трудом разбирал, о чем шла речь, за воем ветра снаружи. Я бесшумно встал с кровати и подкрался к двери. Выглянув в зарешеченное окно, я увидел трех часовых. Старик спал на своей кровати в углу, но эти трое в коричневой с золотом форме Регала относились к своим обязанностям более серьезно. Один был совсем еще мальчик, не старше четырнадцати лет, двое других двигались как солдаты. Лицо одного было покрыто шрамами еще больше, чем мое; я решил, что он драчун. Другой, носивший аккуратно подстриженную бороду, был, по всей видимости, главным в этой троице. Может быть, они и держались не очень-то настороже, но, во всяком случае, не спали. Драчун донимал мальчика насмешками. Лицо его жертвы было угрюмым. Я заключил, что эти двое не слишком любят друг друга. От подшучиваний над парнишкой драчун перешел к бесконечным жалобам на жизнь в Мунсее. Выпивка плохая, женщин слишком мало, а те, что есть, холодные, как здешняя зима. Он хотел бы, чтобы король наконец напустил их на головорезов горной ведьмы. Он считал, что войска Фарроу легко пробьют дорогу в Джампи и в считаные дни захватят эту древесную крепость. Какой смысл ждать? Он повторял это снова и снова. Остальные только кивали — похоже, они слышали его излияния не в первый раз. Я тихо отошел от окна и вернулся на свою кровать, чтобы подумать.

Милая клетка.

Они меня хотя бы кормят.

Не так хорошо, как ем я. Немножко теплой крови в мясе, вот что тебе нужно. Скоро убежишь?

Когда придумаю как.

Я провел некоторое время, тщательно исследуя свою камеру. Стены и полы из старых досок, на ощупь крепких, как железо. Плотный дощатый потолок, до которого я мог дотянуться только кончиками пальцев. И деревянная дверь с зарешеченным окном.

Если я хочу выбраться отсюда, придется сделать это через дверь. Я вернулся к зарешеченному окошку.

— Не дадите ли мне немного воды? — тихо спросил я.

Мальчик вздрогнул, драчун засмеялся, глядя на него. Третий стражник посмотрел на меня и тихо подошел к бочке в углу, чтобы набрать воды. Потом, взяв ковш за ручку, просунул его между прутьями. Он подождал, пока я попью, вытащил ковш и повернулся, чтобы уйти.

— Долго они собираются держать меня здесь? — крикнул я ему вслед.

— Пока не помрешь, — уверенно сказал драчун.

— Не велено с ним разговаривать, — напомнил ему мальчик.

— Заткнись! — приказал сержант.

Это относилось и ко мне. Я стоял у двери, вцепившись в решетку, и наблюдал за ними. От этого мальчик нервничал, но драчун смотрел на меня с алчным вниманием кружащей вокруг добычи акулы. Он ждал малейшего повода, чтобы ударить меня. Интересно, можно ли это использовать… Я очень устал получать удары, но, похоже, в последнее время это мне удавалось лучше всего. Я решил немного нажать и посмотреть, что из этого выйдет.

— А почему вам не велено со мной говорить? — с любопытством спросил я.

Они обменялись взглядами.

— Отойди от двери и заткнись, — приказал мне сержант.

— Я просто задал вопрос, — спокойно возразил я. — Чем вам может повредить разговор со мной?

Сержант встал, и я немедленно послушно попятился.

— Я заперт, а вас здесь трое. Мне просто скучно, вот и все. Неужели вы не можете даже сказать, что со мной собираются сделать?

— Сделают то, что надо было сделать сразу, как только они убили тебя. Повесят над водой, разрежут на кусочки и сожгут, — ответил драчун.

Его сержант повернулся к нему.

— Заткнись! Он тебя подначивает, идиот. Не смейте больше говорить ему ни слова, вы оба. Вот так колдун и подчиняет себе людей. Втягивает в разговор. Вот так он убил Болта и его отряд. — Сержант кровожадно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на своих людей.

Они расселись по местам. Драчун взглянул на меня с издевательской улыбкой.

— Я не знаю, что вам обо мне наговорили, но это неправда, — сказал я. Никто не ответил. — Смотрите, я такой же, как вы. Если бы у меня была какая-то колдовская сила, неужели я стал бы сидеть тут взаперти? Нет. Меня просто выбрали козлом отпущения. Вы все знаете, как это делается. Если что-то не так, все беды надо на кого-нибудь свалить. А я попался под руку. Что ж, посмотрите на меня и вспомните все, что вам обо мне наговорили. Я знал Болта, когда он служил у Регала в Оленьем замке. Похож я на человека, который мог бы одолеть Болта?

Я продолжал разговаривать с часовыми большую часть их дежурства. Я не думал, что на самом деле смогу уверить их в своей невиновности. Но я мог убедить их в том, что моих слов и их ответов вовсе нечего бояться. Я рассказывал им истории о моей прошлой жизни и преследовавших меня несчастьях, уверенный, что их будет повторять весь город. Хотя я представления не имел, какая мне от этого может быть польза. Но я стоял у двери, вцепившись в решетку окна, и незаметно крутил прутья, за которые держался. Снова и снова я пытался повернуть их в гнездах. Если они и двигались, я этого не чувствовал.

Следующий день тянулся бесконечно. Я понимал, что каждый проходящий час приближает опасность. Барл не зашел навестить меня. Я решил, что он ждет кого-то, кто должен прийти и забрать меня. Я боялся, что это будет Уилл. Вряд ли Регал доверит эту миссию кому-нибудь другому. Перспектива нового столкновения с Уиллом пугала меня. Я не чувствовал в себе силы противостоять ему. Все, что я делал в этот день, это выламывал прутья и наблюдал за моими стражами. К концу дня я был готов сделать попытку. После ужина, состоявшего из сыра и овсянки, я лег и начал настраиваться на работу Силой.