— Простите, я, кажется, потеряла сознание, — шевелились её губы. — Сейчас я помогу вам, потерпите, — сказал Генри.
Словно прекрасно зная, что нужно делать в таком случае, он потер её виски, потом ямки за ушами, помассировал запястья. Высоко застёгнутое платье с тугим воротником, почти впивалось в её шею. Генри, смутившись, стал расстегивать пуговицы, чтобы облегчить её грудную клетку. Дойдя до того места, где в платьях других фасонов заканчивались глубокие вырезы, он остановился. От его взгляда не ускользнула коричневая родинка, крошечная отметина, напоминающая маленького паучка. Он удобно расположился на левой груди молодой девушки. Эта родинка приковала взгляд Генри, словно стараясь запечетлиться в его памяти. Он испытал неловкость оттого, что непроизвольно разглядывает эту родинку и тряхнул головой, сбрасывая оцепенение. Вдруг, в его ладонях разлилось жаркое тепло и появилось покалывание. Руки, словно подчиняясь какому-то собственному приказу, потянулись к голове девушки. Одна легла ладонью на её лоб, а другая на её затылок. Сами собой в голове стали пробегать слова тех молитв, которые дал ему Юлиан. Генри чувствовал, как шевелятся его губы, в полголоса произносящие молитвенный код. Через несколько секунд, жар из ладоней исчез так же неожиданно, как и появился, словно вошёл в голову девушки. Генри вздохнул, убрал руки и потряс ими, словно хотел стряхнуть что-то прилепившееся к ним. Ядвига стала приходить в себя, осмысленным взором оглядывая библиотеку.
— Простите, мне так неловко, но ваши руки, словно, по волшебству, вернули меня в жизнь и в действительность, — чуть громче сказала Ядвига и посмотрев на расстёгнутое платье, торопливо стала застегивать дрожащими руками несколько пуговиц, — как вам это удалось?
— Это всего лишь основы медицины, мы проходим азы медпомощи, — слукавил Генри, чтобы ничего не объяснять, — вот и замечательно, теперь за ваше физическое тело я спокоен. Но причина моего визита гораздо важнее, я пришёл поговорить с вами о вашем духовном состоянии.
— Полагаю, Генри, вы наслушались пересудов, я совершенно нормальна, — Ядвига отвела глаза в сторону.
— Боюсь, что это не совсем правда, ваше состояние отложило отпечаток на вашем лице. Поверьте, я знаю кое-что больше, душевные муки, которые вы переживаете сейчас, я чувствую своим сердцем и хочу предостеречь вас от катастрофы, — Генри взял её за руку.
Ядвига отдёрнула руку и на удивление, довольно резко встала и отошла к окну. Генри молчал, давая ей самой начать разговор. — Мне странно слушать от вас слова утешения, из-за меня погиб ваш друг, а вы, как я поняла, пришли спасать меня, странно, от вас я этого не ожидала, — тихо сказала она.
И тут Генри почувствовал такой прилив эмоций, что речь, подготовленная заранее, скомкалась и показалась ему смешной. Он вспомнил видение моста, тот ужас, который испытал над бездной и начал говорить. Сам по себе его разум словно диктовал ему то, что, нужно было сказать сейчас. Откуда-то, из глубины подсознания, выплывали случаи из многовековой истории человечества. Он довольно искусно избегал острых углов, требующих глубоких объяснений таинства Вселенной, заменяя их доходчивыми примерами Генри, будто со стороны, слушал себя и видел как в глазах Ядвиги появилось прежнее выражение молодости и интереса к жизни. Она отвернулась от окна и теперь смотрела на Генри, внимательно слушая его. Он не знал, сколько прошло времени, но внутренние часы, выработанные военной школой, уже подгоняли его. Во время своей речи он не спускал взгляда с Ядвиги, замечая к своему удовлетворению, что сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, фиолетовое свечение, когда-то полностью окружавшее её, стало исчезать, пока совсем не растворилось в воздухе, словно войдя в пол под её ногами. Ядвига смотрела на него глазами, полными восхищения и уважения.
— Боже мой, Генри, вы не представляете себе, мне стало так легко и покойно. Вы помогли мне посмотреть на жизнь по-новому, подругому. Спасибо вам, спасибо за всё, — тихо сказала Ядвига.
— Я так рад, что вы выслушали меня, теперь я вижу, вам уже ничего не угрожает, вы смогли меня понять так, как я этого хотел, — улыбаясь, сказал Генри, — прошу вас, теперь вам надо сходить в церковь, повиниться и раскаяться. Господь добр к тем, кто избирает путь, ведущий к его покровительству. А теперь, мне пора, надеюсь увидеть вас в скором времени среди людей и ваших подруг. До встречи.
Генри пошёл к дверям, но Ядвига догнала его и, взяв за руку, повернула к себе.
— Спасибо и в знак благодарности и нашей дружбы, — она привстала на носочки и долгим поцелуем, впилась в губы юноши.
Генри опешил от столь фривольного поведения и сам не понял, как стал отвечать на её поцелуй, обняв хрупкую фигурку. У него закружилась голова, ноги стали слабыми. Он почувствовал, как две молодые упругие грудки, призывно выглядывающие из распахнувшегося лифа её платья, напряглись, прикасаясь к его мундиру. Он едва смог справиться с подступившим любовным волнением, разлившимся жарким пламенем внизу живота. Шаги, послышавшиеся из коридора, гулким эхом разнеслись по библиотеке, спугнув целующихся. Ядвига отпрянула от Генри и отступила на шаг. В её глазах была сладострастная истома. Генри тряхнул головой так, чтоб хрустнули шейные позвонки, приводя его в чувство и быстрым шагом пошёл по коридору к выходу из дома. Он уже не мог увидеть, выражения ярко зелёных глаз девушки. В них появилось новое, загадочное свечение, которое прибавило им какого-то иного очарования, уже другого, таинственного, пугающего, явно принадлежащего той силе, которая для многих душ становиться губительной.
А Генри, даже не подозревая о том, что та, которую он только что спас, была уже далеко в мыслях от света и полностью, растворялась в сумраке. Но всё-таки была ему благодарна за его умение снять с неё то наваждение, которое неумолимо толкало её к пропасти. Он, её любимый, её единственный, чьё имя она произносила нараспев, вернулся к ней. Та ночь, которая подарила ей счастье любить, была совсем недавно. Лишь только маленькая часть её души тревожно замирала на краю омута, в котором можно было утонуть. Но большая часть уже была в сетях и не хотела бороться. Разум безмолвствовал. Она полностью отдала себя во власть того, кто занимал всё её сознание и душу.
Он пришёл к ней пять дней назад, в ночи и страшно напугал сначала. Был долгий разговор, она не могла простить, что он так внезапно бросил её тогда, когда уже многие называли её будущей княжной Юшкевич. Она рыдала и билась в истерике, когда воспоминания тех дней отчаяния нахлынули на неё с новой силой. Людвиг держал её за руки и умолял простить его. «Так было нужно в тот момент, я не мог поступить иначе. Но теперь всё в прошлом, теперь мы навсегда будем вместе, я подарю тебе свою любовь и ты испытаешь такое счастье, какое никто не сможет тебе дать никогда. Ты не представляешь, как я мучился, видя тебя такой измученной и страдающей. Но теперь ты моя, мы созданы друг для друга и никакие силы не разлучат нас. Теперь всё будет по-другому. Мы вместе навеки» жарко шептал ей Людвиг и целовал её лицо. Она, чувствуя жар его желания, исходящий от такого родного и желанного тела её любовника, сама была уже не в силах сдерживаться и с неистовством, почти бесстыдством, стала отвечать на его поцелуи. Оба задохнулись от истомы и нахлынувшей страсти. Она была готова на всё, отринув от себя приличия и наплевав на девичью честь. И тут, любимый легонько, но вполне настойчиво, отстранил девушку от себя и посмотрел в её полу прикрытые глаза. Она, едва справившись с нахлынувшим любовным экстазом, не в силах стоять на ногах, обмякла в его руках, словно лишившись сознания. Людвиг поднял девушку на руки и отнёс на кровать, присел рядом, вглядываясь в её лицо. Она глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Что со мной? Что случилось? — выдохнула она. — Ничего, ничего, моя любовь, всё хорошо. Теперь ты должна меня внимательно выслушать, соберись с силами, — твёрдо сказал Людвиг, — скоро ты должна будешь выйти замуж. Не перебивай, это необходимо для нашего будущего, потом я тебе объясню, не сейчас. Этот богатый, пожилой человек придёт в ваш дом и сделает тебе предложение. Ваша свадьба будет пышной и торжественной. Но это только для вида, для людей. Наша любовь должна быть тайной от всех. Просто делай, как я говорю и тогда всё будет хорошо. Запомни, запомни хорошенько то, что я тебе сказал. А сейчас мне нужно уходить. Я люблю тебя, люблю, люблю…
