Бобер всегда восхищался своими коллегами из отдела убийств, сам мечтал когда-то стать одним из них. Но – не получилось. Все свободное время он посвящал чтению детективных романов.

– «Три» – вообще число магическое. – Он стал разглядывать пятнышко талька на манжете. – Этот парень, наверное, зациклился на трех бабах, которых все время видел по телику. Может, он от них заводился…

– Первой жертвой была его мать!

– Ну и что? – Бобер обернулся к Еве. – Про Эдипа слыхали? Это грек один, тащился от собственной матери. Короче, сделав троих, он мог выкинуть и оружие, и одежду, в которой был. У этого парня барахла хватит на троих.

Ева подошла к шкафу с выдвижными вешалками и открывающимися автоматически полками.

– А он ведь здесь не живет постоянно…

– Значит, шибко богатый. – Бобру было достаточно этого объяснения. – Здесь у него пара ненадеванных костюмов. И ботинки новые есть. – Он наклонился и, взяв пару кожаных полуботинок, оглядел их со всех сторон. – Видно, только из магазина. Ни грязи, ни пыли, ни царапин.

– Увы, склонность к пижонству – еще не повод для обвинения. Черт возьми, Бобер, найдите мне хоть каплю крови!

– Пытаюсь. Нет, скорее всего, выкинул он эти тряпки.

– А вы оптимист, Бобер!

Ева пошла к изогнутому дугой полированному столу и начала рыться в ящиках. Дискеты надо взять с собой и просмотреть на компьютере. Вдруг повезет и там найдется письмо к матери, где упоминается Меткалф? Или, может быть, повезет еще больше, и там окажется тайный дневник с описанием убийств…

Где, черт возьми, он спрятал зонтик? И туфлю? Может, тем, кто ищет в Лос-Анджелесе или в Европе, повезло больше? Ей стало тошно при мысли о том, что придется обыскивать все гостиницы, где обитал Дэвид Анжелини.

И тут она увидела нож.

Как все просто! Стоило только открыть средний ящик письменного стола – и вот, пожалуйста! Тонкий, длинный, острый. Похож на старинный, с ручкой… Неужели настоящая слоновая кость?

Ева не разбиралась в антиквариате, но знала толк в вещественных доказательствах. И по длине, и по форме нож походил на то, что они искали.

– Так-так… – Она постаралась подавить ликование: нужно было еще доказать, что это тот самый нож. – Возможно, число «три» не было для него таким уж магическим.

– Он его сохранил? Вот придурок! – Бобер был явно разочарован. – Полный идиотизм!

– Посмотрите и снимите отпечатки пальцев, – велела Ева.

Бобер внимательно обследовал ручку ножа.

– Что-то есть, – пробормотал Бобер. – Какие-то волокна, но скорее всего – бумага. Остатки клея. – Он провел кисточкой со специальным порошком по рукоятке ножа. – Отпечатки пальцев есть. Теперь с другой стороны. А вот и кровь! Только совсем немного.

– Я сама отнесу его в лабораторию.

Ева упаковала нож в пластиковый пакет, подняла голову и встретилась взглядом с Марко Анжелини, смотревшим на нее тяжело и мрачно.

– Позвольте вас на минуту, лейтенант Даллас.

– Только на минуту.

– Я вас не задержу. – Он бросил взгляд на нож, который Ева тут же положила в сумку, и на Бобра. – Но мне хотелось бы поговорить с вами наедине.

– Хорошо. Скажите, пусть кто-нибудь придет сюда и завершит обыск, – велела она Бобру и вышла вслед за Анжелини.

Они поднялись по узкой лестнице, застланной ковром, в коридоре повернули направо и вошли в какую-то комнату – скорее всего, это был кабинет Марко. Здесь находился полукруглый письменный стол, заставленный всевозможной техникой. Лучи полуденного солнца играли на хромированных поверхностях, отражались в до блеска натертом паркете.

Анжелини тут же опустил жалюзи, словно солнечные блики его раздражали. В комнате воцарился полумрак.

Он подошел к встроенному в стену бару, налил в стакан бурбон со льдом, сделал глоток.

– Вы действительно считаете, что мой сын убил свою мать и еще двух женщин?

– Ваш сын был допрошен в связи с этими преступлениями, мистер Анжелини. Он – подозреваемый. Если вас что-то интересует, наведите справки у его адвокатов.

– Я говорил с ними. – Он снова отхлебнул виски. – Они уверены, что вам не удастся возбудить дело. Но сейчас меня интересует другое. Вы и вправду думаете, что он виновен?

– Мистер Анжелини, то, что я думаю, не имеет значения. Виновен он или нет, решит суд. Но если я выдвину против вашего сына обвинение в тройном убийстве, я сделаю это, имея доказательства.

Он посмотрел на ее сумку, где лежало одно из возможных доказательств.

– Я навел о вас кое-какие справки, лейтенант Даллас.

– Неужели?

– По-моему, в данной ситуации это естественно. Должен сказать, что майор Уитни вас уважает. А я уважаю его. Моя бывшая жена восхищалась вашим упорством и трудолюбием, а она была очень умной женщиной. Говорила, что у вас мозги настоящего детектива. Стало быть, вы настоящий профессионал, лейтенант.

– Надеюсь, что это так.

– Но и профессионал способен совершать ошибки…

– Я стараюсь, чтобы их было как можно меньше.

– Думаю, вы согласны, что в вашем деле ошибка, даже незначительная, может причинить серьезный вред невинному человеку. – Он не сводил с нее глаз. – Вы нашли в комнате моего сына нож…

– Я не могу обсуждать это с вами!

– Он очень редко бывает здесь, – продолжал Анжелини, игнорируя ее протест. – Раза три-четыре в год. Он больше предпочитает дом на Лонг-Айленде.

– Возможно, мистер Анжелини. Но в ночь, когда была убита Луиза Кирски, он приехал именно сюда. – Еве хотелось как можно скорее отправиться в лабораторию, она начала терять терпение. – Повторяю: я не имею права обсуждать с вами дело, которое…

– Которое, как вы уверены, близится к завершению? – перебил он. – Так вот, заявляю вам со всей определенностью: вы ошибаетесь, лейтенант. И задержали вы не того человека.

– Я понимаю вас, мистер Анжелини. Вы верите в невиновность своего сына…

– Не просто верю, лейтенант, я убежден в ней. Мой сын не убивал этих женщин. – Он сделал глубокий вздох, как пловец, готовящийся нырнуть. – Потому что их убил я.

Выбора у Евы не было. Ей пришлось увезти его в участок и допросить. Час спустя у нее было признание Марко Анжелини в убийстве трех женщин и невыносимая головная боль.

Он отказался от адвоката, отказался давать подробные показания. Когда Ева спрашивала его, зачем он это сделал, он смотрел ей в глаза и отвечал, что действовал импульсивно. Он был обижен на жену, его злило то, что она поддерживает интимные отношения с деловым партнером. Убил, потому что понимал, что ему ее не вернуть. А потом вошел во вкус.

Казалось, он долго репетировал свою речь, хотя Ева знала, что это чистейшая импровизация. Но она обязана была выслушать его до конца.

– Все это полная чепуха, – сказала она наконец. – Вы никого не убивали.

– Я утверждаю, что убивал, – возразил он с олимпийским спокойствием. – И у вас есть мое признание.

– Тогда повторите все снова. – Ева оперлась локтями о стол и наклонилась к Анжелини. – Почему вы назначили своей жене встречу в «Пяти лунах»?

– Хотел, чтобы это произошло подальше от дома. Я сказал ей, что у Рэнди проблемы. Она не знала, насколько все серьезно – с игрой, с долгами… А я знал. Она, естественно, пришла на встречу.

– И вы перерезали ей горло.

– Да. – Он чуть заметно побледнел. – Все случилось мгновенно.

– И что вы делали потом?

– Отправился домой.

– Как?

– Поехал на машине. Машину я оставил в паре кварталов оттуда.

– А кровь? – Она смотрела ему прямо в глаза. – Ведь было же море крови. Вы не могли не забрызгаться.

Взгляд Анжелини стал напряженным, но голос оставался спокойным.

– На мне был непромокаемый плащ. Я его выбросил на обратном пути. – Он даже заставил себя усмехнуться. – Какой-нибудь бродяга наверняка его подобрал.

– Что вы взяли с места преступления?

– Естественно, нож.

– Больше ничего? – Ева сделала короткую паузу. – Ничего из ее вещей? Не хотели инсценировать ограбление?