Когда я подплыл к шаланде, в лодку, стоявшую рядом, спрыгнул ее капитан. Он ловким движением втолкнул колпачок внутрь тела осьминога, вывернул через околоротовую сумку и потянул. Щупальца с моей спины, плеч и живота заскользили, как бумажка с переводной картинки, с той только разницей, что на сей раз под ней оставались розовые пятна.

Друзья по охоте поздравляли меня, но, к моему собственному удивлению, я в тот день не нашел в себе сил снова спуститься в море. За лангустами и моим ружьем, оставленным в гроте, ходили другие. Да и вообще после этого случая я остыл к осьминогам и стал очень осмотрительным. Всегда так нравившееся мне блюдо из щупалец осьминога почему-то стало безразличным.

В заключение скажу, что если действительно маленькие осьминоги трусят и удирают от подводных охотников, ибо детям трудно справиться со взрослыми, то от крупных, особенно когда они в своем доме, лучше самому вовремя удалиться.

Уже когда я мог себя считать более или менее опытным охотником, у меня завелся новый друг, замечательный товарищ Оскар. Он, как и Бентос, был незнаком со страхом и начинен неисчерпаемой энергией.

Оскар пришел в редакцию журнала, когда там были посетители, и терпеливо ждал час, чтобы сказать:

— Спасибо! У нас четверо детей. Девочки больны, и свежая рыба была так кстати…

Мы, если охоте сопутствовала удача, возвращаясь в город, часто раздавали наши трофеи жителям соседних с редакцией домов. Так свежая рыба однажды попала и в дом Оскара.

Он прождал меня свой обеденный перерыв и ушел, попросив разрешения взять с собой свежие номера журнала «URSS». Я предложил ему заходить, когда будет свободное время. Оскар зашел, и оказалось, что наш новый знакомый — сын рыбака, одержимо любит море, хотя и работает механиком-наладчиком табачных машин.

Над глазом Оскара рассечена бровь, на щеке шрам, и глаз немного поврежден. Как-то в непогоду на большой волне Оскара затянуло под винт мотора рыбачьей лодки. На пальцах левой руки — мизинце и безымянном — недостает двух ногтевых фаланг. Он еще юношей нырял за лангустами без маски и узнал силу челюстей мурены. В тот день Оскар тут же одолжил у приятеля маску и ружье. Засушенная голова «обидчицы» лежит у него и по сей день в шкафу. Когда случился пожар в квартире соседки, он один, до прибытия пожарных, потушил его. О том свидетельствуют шрамы на правом предплечье и тыльной стороне кисти. В шестиэтажном доме, где Оскар с семьей занимает небольшую квартирку, никто не вызывает ни слесаря, ни водопроводчика, ни монтера — всем всё с удовольствием ремонтирует Оскар.

Он, горячий патриот, коммунист, живо интересовался делами нашей страны. Мы подружились, потом стали вместе выезжать в море. Везде у Оскара были друзья, но больше всего в провинции Пинар-дель-Рио.

В поселок Ла-Эсперанса в тот день мы приехали задолго до первых петухов. В доме, куда постучал Оскар, нас радушно встретили, и через пять минут на столе в чашечках дымился черный кофе. Несмотря на воскресный день, хозяин, владелец моторного ботика, с готовностью согласился выйти с нами. Также прервал свой отдых и кладовщик местного кооператива, чтобы выдать нам лед.

Рассвет застал нас на подходе к тоням, на виду у кораллового островка Инес-де-Сото. Было прохладно, но утро оказалось настолько удачным, что через два часа после начала охоты — нас было трое — 500-фунтовый трюм ботика оказался до предела загружен. Мы были более чем довольны успехом, хотя но израсходовали и половины наших сил. Вместе с тем на обратном пути в порт, потроша рыбу, пришлось задуматься: что же с ней делать, куда ее девать?

Оскар, как всегда, решительно заявил:

— Не будь я механиком, если нам надо спешить. Мы ж не устали? Махнем-ка в Сан-Луис.

Я не понимал затеи Оскара, и он почувствовал это по моему взгляду.

— Там сейчас самая тяжелая пора. Люди собирают табачный лист… — И, немного помолчав, добавил для вящей убедительности: — Лучший в мире! Нам будут рады, и дело хорошее сделаем… На голосование не ставим. Решено!

Никто не стал возражать. В багажнике «Волги» был ящик, специально, оборудованный для перевозки рыбы на большие расстояния, поэтому нам явно не надо было спешить возвращаться в Гавану.

За местечком Сан-Висенте с его лечебными источниками, по правую сторону шоссе, открылся вид на одно из самых красивых мест Кубы — долину Винья′лес.

За городом Пинар-дель-Рио начинается равнина, где земля, вода, воздух, солнце и руки «гуахи′ро» производят лучший в мире сигарный табак — Вуэ′льта Аба′хо.

Не доезжая городка Сан-Луис, сворачиваем на грунтовый проселок. Сразу по левую и правую стороны потянулись бесконечные марлевые тенты, под которыми растет табак.

Останавливаемся у добротного, аккуратно выкрашенного деревянного домика, подход к которому охраняют вечные стражники — две высокие королевские пальмы.

— Здесь живет администратор народного имения, — сообщает нам Оскар. — Они поставляют нам на фабрику самый высококачественный покровный лист.

Среди знаменитых на весь мир табаководов оказались и страстные подводные охотники. Они уговорили нас не возвращаться в Гавану и провести с ними вместе воскресный день. Мы заехали в соседнее селение, где жила невеста одного из парней, раздали тамошним жителям оставшуюся рыбу и под самый вечер отправились на трех машинах в рыбацкий порт Ла-Коло′ма.

Рано утром на просторной самоходной шаланде мы шумной компанией шли к островам Сан-Фелипе — «осьминожьему царству». Их много, больших и малых, необитаемых коралловых островов. На одном из них — Кука′нос (мнения разошлись, ибо иные утверждают, что на Сиху′) — по сохранившейся в народе легенде, до сих пор находится клад Олоне′са, известного карибского пирата конца XVII века. По преданию, клад, состоявший из золотых монет, драгоценных камней и украшений, был скрыт в прибрежном гроте, который в прилив затопляется водой.

Оставляя борт шаланды, ловлю себя на том, что думаю о сокровищах Олоне′са. Мы начали охоту у островка Хуан-Гарсия. «Может, пират специально всё запутал с названием острова?»

Общая глубина не более десяти метров, но кругом множество пещер. Отвесные стены пестрят гротами, скальными расщелинами, разными отверстиями и проходами — обычно излюбленные места головоногих моллюсков.

Нам говорили рыбаки с шаланды, что коралловые рифы Сан-Фелипе всегда полны осьминогов. Так оно и оказалось. Вот тройка их, очевидно молодых, повстречалась мне в подводы. Это — диковинное зрелище. Плывущий осьминог воспринимается как рыба, у которой тело вытянуто подобно торпеде. Есть глаз, но рта и жабр не видно и вместо хвостового плавника множество стабилизаторов — это щупальца.

Налетев на меня, осьминожата растерялись и спланировали или, скорее, спарашютировали на дно, усевшись на свои щупальца. Осьминоги были похожи на фантастические аппараты пришельцев из другого мира. Тела бледного цвета. Три пары бычьих глаз с удивлением разглядывали меня. Вот один из них припал к камню и окраской совершенно слился с ним. Его примеру последовали остальные. Я коснулся ближнего ко мне концом стрелы. Маленький спрут проворно сорвался с места, обдав стрелу чернильным облаком, и вся стайка дала стрекача.

Набрав воздуха, я решил проверить соседний грот и тут же обнаружил, что он заселен осьминогами — на дне в изобилии разбросана пустая ракушка. Присмотревшись, я увидел два довольно крупных глаза — они зоркие, как у кошки, и видят и темноте, как совиные. Глаза эти пристально следили за тем, что я стану делать дальше. Я же медленно протянул в сторону осьминога ружье. Животное замерло. Но вот щупальце резко метнулось к стволу, обвило его, поплясало по металлу — «продегустировало» — и спокойно убралось.