Я старался подражать Армандо и очень скоро убедился, что это было самым разумным с моей стороны. Например, подходя к коралловой стене снизу, как это всегда делал Армандо, я видел гораздо больше, чем ежели спускался по ней сверху.

Подстрелены мною были уже морской судак и небольшой луир, когда я заметил крупную рыбу, оказавшуюся красным групером-мероу. Она выходила из своего гнезда и тут же пряталась, стоило мне только подумать о том, как лучше поднырнуть. Армандо объяснил жестами, и я, набрав в легкие побольше воздуха, лег на дно. Любопытная «черна», так эту рыбу называют на Кубе, выплыла из гнезда прямо на меня. Я пустил в нее стрелу, конечно же и не подумав, что надо бы прицелиться в голову, и попал в хвост.

Глаз мой не зарегистрировал движения, но мозг отметил, что «черна» ушла глубоко под скалу. Конец более чем метровой стрелы еле торчал из расщелины. Отдышавшись, я нырнул к стреле. Но рыба, растопырив свои плавники, так крепко уперлась в стенки, что, сколько я ни дергал за конец, она оставалась на прежнем месте. Я опускался за ней еще три раза и все безрезультатно — из-под скалы лишь поднималась муть, окрашенная в ярко-бурый цвет.

Не зная, что делать дальше, я направился к Армандо за советом. Тот внимательно наблюдал за моими действиями. Мой наставник первым делом показал рукой на место пониже спины и покачал указательным пальцем. А показав на голову, он выставил вверх большой палец — Армандо знал, что у меня на родине означает этот жест. Я понял свою ошибку. Затем Армандо сжал руку в кулак и тут же широко растопырил пальцы. Он еще раз повторил этот жест. Потом несколько раз покачал рукой с открытой ладонью сверху вниз. Это означало: надо подождать минут десять.

На душе вновь стало радостно оттого, что мне понятен язык жестов товарища по охоте и оттого, что еще, оказывается, не все потеряно. Я принялся внимательно следить за тем, как охотится Армандо. В каждом его движении было столько грации, легкости, невесомости, а в нужный момент молниеносной реакции и стремительных действий, что мне невольно захотелось сравнить его с рыбой.

Когда я вновь подплыл к своей пленнице, оказалось секундным делом выдернуть торчавшую из-под скалы стрелу. Рыба утомилась, ослабла, но еще не уснула. Я поднял стрелу с рыбой над головой как факел победы и, работая одними ластами, стал вертикально подниматься на поверхность. Каково же было мое изумление, когда, выдохнув и набрав в легкие свежего воздуха, я принялся снимать «черну» со стрелы.

Из расщелины в скале, и я это превосходно видел, я извлек абсолютно целую рыбину. Теперь же предо мной на стреле был лишь хвост и немного туловища.

Тогда мне самому было трудно разгадать этот ребус. Я и не мог помышлять об опасности, которая в действительности притаилась за моей спиной.

На выручку вновь пришел Армандо. Он привлек мое внимание уже известным мне сигналом и, улыбаясь, показал в сторону, где за спиной всего метрах в шести стояла барракуда — серебристое бревно. Мало того, что вода увеличивала размеры, от страха рыба казалась мне чудовищем. Пасть ее была утыкана острыми, как иглы шорника, зубами. Оскал с двумя верхними рвущими клыками запомнился мне на всю жизнь. Не скрою, я похолодел и не только оттого, что глаза мои в жизни никогда ничего подобного не видели. Животное, сожравшее мою добычу, я чувствовал это инстинктивно, готово было теперь броситься на меня. Первым желанием было отделаться от стрелы с остатками «черны». Но остановила улыбка Армандо. Сквозь стекло маски она стыдила и успокаивала. Я воздержался, но не знал, что же делать дальше.

Армандо тем временем поравнялся со мной, выставил вперед руку с ружьем и бесстрашно поплыл прямо на хищницу. Огромное тело барракуды вытянулось в струнку, пасть ее «защелкала» еще чаще. По спине моей побежали мурашки.

Однако Армандо, очевидно, знал, что делал. Хищница рывком ушла в сторону. Мой друг последовал за ней. Та повторила маневр, но от моей стрелы особенно не удалялась. Охотник продолжал преследовать, еще и еще раз пугая ее своей близостью. Наконец рыбе надоело. Она повернула и, медленно работая хвостовым плавником, пошла прочь.

Так состоялось мое первое знакомство с «тигром» океана, но я еще ничего не мог сказать об этом хищнике путного — в голове у меня было лишь одно: борьба с раненой «черной» привлекла барракуду к месту сражения, и она подошла незамеченной. Когда же я поднимался с «черной» на стреле, хищница стремительно атаковала, оттяпав не менее половины тушки рыбы, да так, что я не почувствовал никакого толчка. Подумать только, если бы барракуде мое плечо, например, показалось головой «черны»!

Не знаю, было ли то совпадением, но я тут же почувствовал нахлынувшую на меня усталость, и мы медленно поплыли к берегу.

Однако боевое крещение состоялось, и было оно столь волнующим и прекрасным, что я уже не хотел заниматься никаким другим спортом кроме подводной охоты.

Подводная охота — это новый и, на мой взгляд, наиболее увлекательный вид спорта, завоевавший за два десятка с небольшим лет сердца миллионов людей всех возрастов. Скептически к этому утверждению могут отнестись только те, кто никогда не входил в чистое, прозрачное море в маске.

Вы проверьте на своих друзьях, ружейных охотниках. И если они пожелают вам без ложного стыда, искренне признаться, то вы узнаете, что многие из них занимаются этим видом спорта совсем не из-за дичи, а потому, что он дает чувство близости с природой. В еще большей степени дело обстоит именно так с подводными охотниками.

Если вы хотя бы раз увидите через стекло маски новый, неизвестный вам мир и его обитателей, у вас обязательно появится желание приобрести ружье. Однако в дальнейшем не оно будет главным для вас. Физическая нагрузка на все тело, любование неведомыми красотами, острота ощущений, познание нового и, наконец, отдых от того, что вас только что волновало на суше, — вот что будет наполнять вас.

Прав Джеймс Олдридж, который говорил, что в наше время «любой человек, занимающийся подводной охотой, может оказаться в первых рядах тех натуралистов, которым выпадет на долю честь в один прекрасный день поведать нам (а также и ихтиологам), чем и как в действительности живут рыбы».

Охота на суше с каждым сезоном становится все менее интересной. Прежде всего потому, что охотник все реже встречает дичь. Да и сама наземная дичь… Образ ее жизни и поведение настолько изучены и известны, что охотник действует уже по заранее отработанной, готовой схеме.

Другое дело под водой — этой «терра инкогнита», доступ в которую открыт человеку относительно недавно. Там пока еще многое неведомо, и образ жизни рыб в ее родной стихии — это новые страницы в познании человека.

Известно, что на нашей планете первыми бесстрашно вошли в море жители южных островов Тихого океана. Они видели в этом способ добычи средств к существованию. С заостренной палкой и в примитивных очках, в которые вместо стекол искусно вставлялись тоненькие пластины прозрачных раковин, задержав дыхание, они преследовали добычу, настигали и поражали ее.

В двадцатые годы нашего столетия на берегах известного острова Капри в Средиземном море появились два японца, которые охотились под водой с шестами, имевшими на концах зазубренные металлические наконечники. Итальянским и французским спортсменам эта идея понравилась, и вот уже перед самым началом второй мировой войны появились первые маски и более или менее эффективные подводные ружья.

А война, как и во многих иных областях нашей жизни, неимоверно ускорила процесс развития этого нового вида спорта, дав в распоряжение первых энтузиастов несложное, но весьма надежное снаряжение. Удобная маска, дыхательная трубка, ласты, герметические костюмы и ружья.