Я переворачиваюсь на живот, подставляя лопатки под поцелуи, а его руки сжимают ягодицы, разводя их в стороны. Я не могу больше ни двигаться, ни стонать, ни даже возбуждаться.

Кажется, я окончательно проваливаюсь в сон, потому что совершенно не помню, как оказываюсь на спине, а Эрик жадно рассматривает моё тело, каждый оставленный укус, засос, синяк.

Мне страшно представить, что меня ждёт в зеркале. Но мужчина остаётся довольным, проводя кончиками пальцев по животу, где уже сейчас заметны отметины его рук.

Я наблюдаю за ним, и он это замечает. Ловит мой взгляд, сильнее давит на впадину возле косточек и резко толкается двумя пальцами внутрь. Я охаю и сжимаюсь от неожиданности. Это возбуждает и поглощает уже не так, как было в начале, но все ещё отдаёт волной по телу.

– Всё ещё узкая.

И это всё. Не двигает пальцами, не старается возбудить меня ещё раз. На самом деле, он и не обязан был, моё удовольствие сделка не включала. Но Эрик делал всё для этого, доводил меня до безумия.

Мужчина ложится рядом и притягивает меня к себе, старается, чтобы я оказалась сверху. Ещё раз? Нет, я больше не выдержу, не смогу. Что-то бурчу протестующе, стараясь угомонить его пыл. Откуда у Эрика столько сил, желания?

Я не могу сдаться в самом конце, но и ещё раз не перенесу. Всё тело ломит и мышцы наливаются усталостью. Мой удел – лежать трупом и не двигаться.

– Отчётливее, Мио. Тебя не понять.

Он ухмыляется и всё-таки подтаскивает меня к себе. Я прижимаюсь к его накачанной груди, утыкаясь в шею. Левой рукой он прижимает к себе, поглаживая поясницу. А другой натягивает на нас сбившееся покрывало и закидывает руку за голову. Прикрывает глаза.

– Всё-таки измоталась. Расслабься и отдыхай, больше я тебя не трону этой ночью.

Мы будем просто спать? Спать это хорошо, это очень хорошо. Я расслабляюсь от тепла его тела. Меня словно качает на волнах или это действует выпитый алкоголь?

– Я домой, поеду, я, - мозги отказываются сформировать правильный порядок слов, но Эрик понимает. Наверное. Я не хочу тут оставаться дольше нужного. Уверена, Лана уже вся измоталась от переживаний. Ждёт меня и не ложиться спать. А ей необходим режим. – Домой. Нужно.

– Никуда ты не поедешь, Мио - он сильнее закутывает нас в зимнее одеяло. – До рассвета ещё час, а значит ещё час ты моя. И проведёшь это время в моей постели. Отдыхая или трахаясь – твой выбор. Вряд ли я смогу кончить ещё раз, но мы можем потратить час на проверку. Блядь, хоть раз не нарывайся. Что же ты такая непокорная?

– Я покорная, - спорю, не понимая, почему так задевает. Если я не могу подчиниться ему, то не значит, что я совсем не покорная. Или значит, потому что никому другому я тоже не подчинялась? Это же не мои проблемы, если они не могу справиться со мной. – Покорная.

Спорю из упрямства, ярко доказывая правоту мужчины. Голос постепенно затихает, последние силы уходят, но я стараюсь убедить его. Бурчу ему в шею, обиженно сопя.

– Покорная, - он открыто смеётся и заключает меня в кольце своих рук. Дышит в висок, перебирая кончики волос. – Покорная Мио-Мио.

Он говорит ещё что-то, гладит руками, ласкает. Час – это не так долго. Можно немного полежать, поспать. А потом собраться и уехать домой. Всего маленький часик отдыха. Я подстраиваюсь под размеренное дыхание мужчины, затихая. Медленное и спокойное, как сам Эрик.

Вдох. Выдох. Вдох.

Я проваливаюсь в тёмную бездну.

Мне так хорошо. Я тлею в коконе теплоты, стараясь согреться сильнее. В голове священная пустота и слабость. Где-то доносится колыбельная, меня качает в такт. Мне так легко и просто, что не хочется выбираться.

Я потягиваюсь, сильнее выгибая спину. Нежусь в мягкой постели, урывая последние нотки сна и спокойствия. Пока не понимаю, что меня не качает, а толкает что-то в спину. И колыбельная орёт слишком громко.

– Твой телефон, Мио.

Хриплое обращение сразу прогоняет всю сонливость. Я вспоминаю прошедшую ночь, всё, что произошло. Как я сама стонала и двигалась на мужчине. Как позволила крутить мной. Одно дело позволить это всё из-за долга, из-за Ланы. Но совсем другое испытывать наслаждение, возбуждаться с этим мужчиной.

Я за всю ночь ни разу не вспомнила Гошу, парня, которому обещала отношения и говорила, что мы будем вместе, когда я буду готова. Я не почувствовала стыда или раскаяния. Это должна была быть ужасная ночь, хоть так можно было бы оправдать себя перед остальными. Но нет, я позволила похоти взять над собой вверх.

– Блин, Мио, ответь или сбрось.

Эрик толкает мне в руку разрывающийся мобильник, а сам продолжает лежать. Только сейчас замечаю двусмысленность позы. Он лежит на мне, вдавливая в матрас, жарко дышит в шею. А одна рука просунута под меня, прижимающая ближе. Он на удивление лёгкий. И очень-очень тёплый, лучше всякого одеяла.

– Мина Ворон слушает, - я рявкаю в трубку, раздраженная из-за пробуждения. – Да.

– Мин, - Гоша звучит обеспокоено, заставляя подорваться. Только Эрик давит на лопатки, не пуская. – Разве не ты сегодня открываешь салон?

– Да, я…

Видимо, я всё-таки уснула чуть больше чем на час. Окна в комнате закрыты массивными шторами, не пропускающими ни капли света. Мне кажется, что ночью я видела всё благодаря лунному свету. Но теперь не уверена.

Отодвигаю телефон от уха и проверяю время. Чуть не визжу. Десять утра. Десять, грёбанных, утра. Я давно должна быть в салоне. Невероятно. Я проспала.

Блядь-блядь-блядь.

Это просто невероятно. Я в жизни не просыпала, даже когда на сон было полчаса после ночи в клубе. Я трое суток без сна обходилась перед досрочными экзаменами в школе, и всё равно слышала будильник. А сейчас проспала.

И когда?! Когда Григорьев приезжает на осмотр, мне нужно было встретить, провести всё по лучшему разряду и договориться о продлении долга. Уйма подготовки и дел. А я всё пропустила.

– Гош, я пропустила будильники. Соберусь и еду на работу. Полчаса, максимум, у меня сегодня мудачьё это приезжает.

– Ты точно в порядке?

– Да-да. До встречи.

Я сбрасываю звонок и утыкаюсь в подушку. Чёрт. Ладно, крепкий кофе, плотный завтрак и десять минут хаотичного повторения данных. Скорее всего одновременно. Не так уж и сложно. Я справлюсь.

– Прими душ и приведи себя в порядок, - Эрик поднимается с меня, протягивая мне ладонь. – Вряд ли на работе оценят твой затраханный вид. И не пытайся спорить, сейчас я не собираюсь ничего слушать. Сammina[1], Мио, ты уже опаздываешь.

И что значит это «камин»? Надо было выбирать итальянский. А мотив объяснить «а вдруг через десять лет мне нужно будет переспать с мафиози, чтобы не трогали подругу?».

Душ мне и вправду не помешает. Но слушаться Эрика не хочется. Душ или спор. Побеждает желание смыть с себя всё, и я несусь в ванную, нужно управиться быстро.

Включаю максимально холодную воду и хватаю с полки первую попавшуюся мочалку. Плевать если она Эрика или его девок. Я жестко тру кожу, стараясь стереть его прикосновения, события ночи, словно вместе с грязью уйдут и воспоминания. Кожа краснеет от холода и жесткой мочалки, но я продолжаю. Сотню раз провожу по синякам и засосам. Усиленно вымываю всё, что могло остаться во мне после этой ночи.

Когда кожу уже буквально жжёт от холодного потока и меня начинает трясти, я выключаю воду. Вытираюсь полотенцем и долго не решаюсь взглянуть на себя в зеркало.

Я веду пальцами по груди и обвожу тёмные засосы вокруг ореол. Поглаживаю следы на бёдрах, маленькие синие точки оставшиеся от хватки мужчины. Прикусываю губу, но спускаюсь дальше, между ног, где он сильнее всего сжимал. Там не только расцветают синяки, но и несколько глубоких укусов. Крови не видно, но след сильный. Под подушечками чувствуются выемки от его зубов.

Это ужасно. Ужасно грязно и неправильно. И ужасно стыдно от того, как щёки обдаёт жаром от воспоминаний, как я получала все эти следы.