– Здесь что–то не так. Какой–то сбой, – наконец–то доносится его севший от бесчисленного количества сигарет и кофе, голос.

– Что именно?

– Когда будут заключения экспертизы?

– Берн сказал максимум через час.

– Долго, мать его. Долго!

Алекс ударил кулаком по столу и все вздрогнули. Заславский посмотрел на Ферни.

– Короткий промежуток и все как–то не так…Не так.

– Что не так? – спросила Стеф и отпила горячий черный кофе из пластикового стакана, обожглась и поморщилась.

– Все не так. Он убил ее в другом месте и принес в парк. А раньше он убивал прямо там. Это была его личная фишка. Кроме того, он сделал это быстро, а не продержал несколько дней где–то в своем убежище ублюдка–садиста–долбанного психопата.

– Думаешь появился подражатель?

Алекс посмотрел на Ферни.

– Не знаю. Или он изменил правила игры, учуяв, что мы все знаем. После того как усилены патрули во всех парках, на трасах, ведущих к ним. Пресса пока молчит?

– Уже не молчат. В утренних новостях сообщили. Дальше скрывать нет возможности. Так что там с «или»?

– Или это не он.

Алекс встал с кресла.

– Маньяки, они не меняют свой ритуал. Почти никогда. У нас все сходится, кроме места убийства. Кстати, ты отследил ее передвижения в этот день?

– Да. Она не была в школе, но провела почти все утро у себя в комнате. Потом выходила купить сигареты. Снова оставалась дома. Её мать это подтвердила. Ближе к обеду она повздорила с отцом и ушла. Около четырех вечера её видели в районе большого старого кинотеатра.

– Там сходка нариков. Она взяла дозу. Нашел барыгу?

– Да, вычислили его сразу – это Старки. Он, конечно, все отрицал, но я его прищучил, и он сознался, что продал ей пакетик дряни. Кокаин, между прочим. Сказал, что она плотно на нем сидела.

– Ого! – офицер присвистнул.

– Вот именно. Ого.

– И где семнадцатилетняя школьница нашла бабки на это дерьмо?

– Понятия не имею, карманные собирала, – усмехнулся Ферни.

– Вот именно. Смешно, – Ферни тут же перестал смеяться, – что там с ее соседями, друзьями, мальчиками? Что–то выяснили?

– Всё чисто. Железное алиби у всех.

– У всех? – Алекс с недоверием вздернул бровь и посмотрел на наарника, – разве ее отец не прогуливался ночью по побережью, где его никто не видел и не может подтвердить, что он находился именно там? Кстати, всего в нескольких километрах от центрального парка. На машине пять минут, если я не ошибаюсь.

Ферни сильно затянулся сигаретой и выпустил густой дым в потолок, с лампочкой в белом плафоне, которая раскачивалась от сквозняка.

– Он сказал, что видел там влюбленную парочку и деда с собакой.

– И естественно мы ни за что не найдем их сейчас. Где он? Его задержали?

– Пока нет.

– Почему?

– Нет приказа, нет ордера на арест.

– Ордер дадут. Можно его брать, а потом разберемся.

– Заславский, мать твою, ты бы видел, как он рыдал…на опознании. Как тряслись его руки и …

– Ферни, я хренею от тебя! Ты сколько лет в полиции работаешь? Лили Салимова задушила своих маленьких двоих детей, потому что они мешали ей трахаться с любовником и постоянно ныли, а потом рыдала над каждым трупиком крокодильими слезами, а до этого рассказывала, что их похитили и настаивала на этой версии еще несколько дней, уже после того, как мы точно знали, что она убийца. Десятки полицейских и отряд волонтеров искали ее детей в тот момент, когда их тела разлагались в подвале дома ее тетушки, куда она привезла их на своем пикапе в дешевых полиэтиленовых мешках для мусора. Ты мне говоришь сейчас о слезах? Маленькую сучку наркоманку убил ее же папаша, который не в ладах с алкоголем и периодически поколачивал затюканную толстуху жену. Разве не правдоподобно, а? Я спрашиваю – не правдоподобно?

Алекс опрокинул стул и взъерошил волосы.

– Еще как правдоподобно…только это не он. Это наш мистер Бесконечность. Одного не пойму, почему так быстро…почему все же не привычным способом? Что он хотел нам этим сказать, а Ферни?

Напарник невозмутимо допил кофе и смял пальцами пластиковый стакан.

– Не знаю, я не психиатр.

Алекс нахмурился и его брови сошлись на переносице.

– Мы топчемся на месте чертовую тучу времени. А он продолжает убивать. Что там дальше с ее передвижениями?

– Мы потеряли след после покупки дозы у Старки. Больше ее никто не видел. Уличные камеры зафиксировали, как она входила в сквер за кинотеатром, но так и не вышла. Мы просмотрели запись начиная с четырех часов вечера и до восьми утра следующего дня. В это время она уже была мертва.

– Что там с другой стороны? Парковка, верно?

– Именно. А там камеры разбиты, и никто их не чинил. Муниципалитет говорит, что это трата времени и денег – нарики все равно их ломают.

– Логично. Очень, мать их, логично. Бюрократы хреновы, им бы на улицу, да поискать иголку в стоге сена я бы посмотрел, как все было бы логично. Можно предположить, что она там села к кому–то в машину.

– Скорей всего так и было.

Затрещал телефон на столе, и Алекс сдернул трубку:

– Заславский у телефона, – рявкнул он удерживая зубами очередную сигарету.

– Шеф!

– Берн! Какая честь! Звонишь лично?

– Да, я кое–что нашел. Тебе это будет интересно. Приезжай.

– Что именно?

– Послание.

– Какое на хрен послание?

– Самое настоящее. Давай отдирай свою задницу от кресла и тащи её в морг.

– А ты был бы рад, если бы мою задницу привезли к тебе на каталке, да, Берн?

– Я бы не отказался препарировать твой череп, Заславский. Поковыряться в светло–розовых мозгах и понять каким местом ты чувствуешь этих больных ублюдков жопой или все же головой.

– Значит в жопе ты тоже покопался бы.

– Только в случае если бы ты предварительно сделал клизму. Я ужасно не люблю кофе, а ты жрешь один кофеин и никотин.

– Да пошел ты к черту!

– Я уже там, наблюдаю со стороны за его гостями.

– Давай. Скоро буду, Берн. При всей твоей нелюбви к кофе, сделай одолжение – поставь чайник.

Заславский положил трубку и повернулся к Ферни. Глаза копа блестели.

– Началось. Я ждал этого. Дааа! Сукин сын сменил тактику. Проклятый ублюдок решил пообщаться. Что там по препаратам? Вы составили списки,тех кто принимает бета–блокаторы на постоянной основе.

– Довольно внушительный список, Алекс.

– Пробили по картотеке?

– Стеф занимается этим.

– Я нашла нескольких, подходящих нам по месту проживания, но ничего интересного. Там чисто. Круг расширяется, нужно проверять большее количество. Не только по городу, а по округу, штату и это займет время. Кроме того, он может быть врачом, фармацевтом. Черт, Ал, вариантов море. Отработать каждый нереально.

Алекс потянул носом, затем накинул куртку.

– Я в морг. Стеф, ты со мной, а ты Ферни все же арестуй отца девчонки.

– Но…

– Арестуй, я сказал. Подержим его пару дней. Хочу, чтоб мистер Бесконечность немного расслабился.

– Это незаконно.

Заславский расхохотался.

– Неужели? А я думал на основании полного отсутствия алиби вполне законно. Поехали, Стеф.

В его руках зазвонил мобильный и когда Алекс посмотрел на дисплей, то от удивления приподнял одну бровь. Тут же ответил, удерживая аппарат между плечом и ухом находу застегнул куртку.

– Да, Кэт. Привет.

– Та девушка…убитая сегодня. Я видела ее ночью.

Алекс на секунду остановился.

– Что значит видела? Где?

– Ты там один?

– Нет, я со Стеф, сажусь в машину. Берн меня вызвал в морг.

– Тогда заскочи ко мне после.

– Ты уверенна, что видела именно эту девушку?

– Уверенна, Ал.

– Хорошо, я заеду. Часа через два. Ты будешь дома?

– Да. Я буду дома.

***

На старом арабском кладбище было очень тихо, даже вороны не каркали. Покосившиеся плиты освещали несколько фонарей у дороги, ветер гонял сухую листву и доносился только этот ломкий шелест. Только Чико не верил призраков и не боялся мертвецов. В этой жизни он дико боялся только Иван. Так же сильно, как и любил. Этого чокнутого, помешанного на власти и чужой боли сукиного сына, отмороженного и законченного садиста, боялся до дрожи в коленях, до желания помочится в штаны, когда тот смотрел на него своими ледяными голубыми глазами и, казалось, видел в Чико жалкое насекомое, которое нужно раздавить.