– В семь часов вечера.

Алекс смотрел на Волин и думал о том, что ему давно не доводилось допрашивать настолько сложных типов. И сложность начиналась уже с того, что тот отказался сесть, стоял, подпирая стену плечом, засунув руки в карманы, чем уже создавал дискомфорт. Алекс сидел за своим столом и соответственно смотрел на Волин снизу–вверх. То есть проклятый сукин сын поставил его моментально в идиотское положение. Если встанет – значит стоит в его присутствии, что уже само по себе унижение, а сидя получалось, что Иван возвышается над ним и это уже создавало иллюзорное психологическое неравенство. Пришлось продолжать сидеть, стиснув зубы и стараясь не смотреть на собеседника, но все же улавливая его триумф. Он знает, что делает. В совершенстве владеет психологическим давлением на оппонента.

Алекс дотошно изучил досье на Волин и скандальная репутация этого типа словно брошенный вызов – «Я хозяин этой жизни, а вы все плебеи, потому что только можете мечтать жить так, как живу я. Без правил. Трахая кого хочу, как хочу и когда хочу. Беру от жизни все, что хочу. Давайте, попробуйте составить мне конкуренцию».

И в то же время этого прожжённого плейбоя окружал ореол тайны, которую так любят женщины. Они падали к его ногам пачками, штабелями. Выстилая ему дорожку из голых тел начиная с Сицилии и заканчивая Лас–Вегасом. Мрачная красота Волин действительно завораживала. Если бы он снимался в кино, то мог бы сделать не плохую карьеру на своей внешности, но Алекс прекрасно понимал, что далеко не смазливостью и не большим членом Волин проложил путь наверх. Это опасный тип, умный, хитрый, продуманный. Он подхватил империю своего отца и вознес ее до небес и ни разу этот сукин сын не попался, хотя у Алекса имелось тысячи нераскрытых дел, к которым семейка Волин приложила руку, а точнее кинжал, пистолет, снайперскую винтовку.

– Когда вы последний раз виделись с Анной Лизой?

– На приеме около месяца назад.

– До этого вы сказали, что говорили с ней недавно.

– Говорил и виделся - это две разные вещи, мистер Заславский. Мы говорили по телефону. Я звонил Ли.

– Зачем?

Волин усмехнулся.

– Навести справки.

– О ком?

– О докторе Логинов.

Их взгляды скрестились, и Алекс увидел на дне зрачков собеседника легкий триумф. Значит, он сам не умеет скрывать свои эмоции, и для Волин Заславский предсказуем, как прогноз синоптиков на ближайшие полчаса

– Вы спали с Анной Лизой? – давай, потеряй равновесие.

Волин этот вопрос совершенно не смутил.

– Нет. Она была не в моем вкусе.

– А я думал, что вы всеядны.

– Это имеет отношение к ее убийству? С кем я сплю и кого предпочитаю?

Сделал паузу и добавил:

- Но, если вам настолько интересно, я удовлетворю ваше любопытство – последнее время я предпочитал блондинок. Маленьких, хрупких, с веснушками на переносице.

Заславский сжал карандаш и тот сломался. Удар достиг цели.

– Поэтому вы их убивали?

– Я не убиваю женщин, я их трахаю. Иногда жестко. Но им нравится. Правда, иногда они все же кричат «я умираю», но при этом очень часто дышат.

– Может, это вы считаете, что им нравится, мистер Волин. Иногда желаемое легко выдать за действительное. Вы применяли к ним насилие? Связывали? Били? Что значит жёстко в вашем понимании?

Никакой реакции, ни злости, ни ярости, только в уголках рта все та же высокомерная улыбка, словно этот тип знает то, что Заславскому не дано.

– Мистер Заславский, а вам никогда не приходило в голову, что женщинам может нравится, когда их связывают, бьют плеткой? Не приходило в голову, что они могут приползти к вам на коленях и принести в зубах хлыст, умоляя отодрать их по голой заднице?

Заславский нервно дернул головой. Перед глазами появилась картинка, где Кэтин стоит обнаженная, на коленях и этот чертов итальянец заносит над ней руку с хлыстом.

– Вы в полном дерьме, Волин. И вы прекрасно об этом знаете, потому что нет ни одного человека, кто подтвердил бы, что вы были сами на побережье и дышали воздухом после семи часов вечера. У вас нет алиби, Волин.

– Так же, как и у вас нет доказательств, что я убил, мистер Заславский. И мы с вами оба знаем, что через два часа я выйду отсюда, а вы останетесь ни с чем, ну или с иском, который подготовят для вас мои адвокаты.

– Ну почему вы решили, что у меня нет доказательств?

– А они есть?

Волин усмехнулся, и Алекс готов был поклясться, что ублюдку весело. Именно весело.

– Достаточно для того, чтобы выдвинуть обвинение и начать расследование.

– Так выдвигайте и начинайте.

И вдруг он склонился к столу, облокотившись на вытянутые руки.

– Вы ведь не только поэтому меня сюда вызвали? Личные цели? Интересы? Вмешиваете в работу собственные неудачи, мистер Заславский? Хотите знать с кем я сплю и когда, а на самом деле просто интересуетесь лишь одной. Но вы боитесь задать эти вопросы ей, а вам так хочется в этом покопаться, узнать правду, не так ли? Понять сравнивает ли она нас, и кто лучше? Понять, чем я лучше вас.

Так вот – я лучше. И дело не в сексе. Знаете, почему? Потому что я никогда бы не унизился настолько, чтобы ковыряться в грязном спальном белье своей бывшей любовницы. Потому что я себя ни с кем не сравниваю, и я отпускаю женщин, а не иду по их следу, как натасканная, лишь на одни и те же трусы, ищейка. Не стою под их окнами, не роюсь в их телефонных звонках, урнах под домом и переписке. Так кто из нас маньяк, Заславский, вы или я?

Алекс вскочил с кресла, и они встретились взглядами. Еще никогда Заславский не выходил из себя настолько, чтобы хотелось вмазать задержанному. А сейчас у него чесались кулаки.

– Я запру тебя в карцер, сейчас! И ничто и никто мне не помешает! Найду причину и запру!

Волин расхохотался и у Алекса перед глазами пошли красные круги:

– Не запрете. Вы даже не можете позволить себе съездить мне по физиономии потому что боитесь. Не меня, а вашего начальства, трясетесь за рабочее место.

Страх, в любом его проявлении делает вас рабом и плебеем, а я свободен. В отличии от вас. И это бесит не так ли?

Волин подталкивал Заславского к бездне, нарочно к самому краю, чтобы тот рухнул во тьму тех, демонов, которые его пожирали. Сорвался. И он, черт возьми, уже готов был сделать этот шаг за грань, но закусив щеку, сдержался. Словно на шахматной доске, зажатый в углу король, которому вот–вот поставят мат, и он мечется с клетки на клетку в неизбежности проигрыша.

– Ваша бывшая любовница рассказывала, что вы ее избивали. Показывала прессе синяки на теле. Разве это не насилие, мистер Волин?

– Какая из них?

– То есть вы не отрицаете этот факт? Вы били ваших любовниц и издевались над ними?

– Я спросил какая из них?

– Эльвира Карц.

– А она не рассказывала прессе, что посещает свингерские клубы и вечеринки в стиле БДСМ, где ее не только бьют, но и трахают одновременно человек десять? Не рассказывала, что она кончает, когда ее душат и одновременно вгоняют в нее три члена сразу? Так вы поинтересуйтесь.

Заславский резко выдохнул, понимая, что ступил на зыбкую территорию, где Волин явно чувствует себя, как рыба в воде.

– Мне, как нормальному мужчине, не интересны такие подробности, мистер Волин. Мне интересно били ли вы её? Какие методы насилия применяли?

На теле Анны Лизы найдены синяки и ссадины…

– А что в вашем понимании нормальность? Разве нормального мужчину не возбуждает групповой секс, порно, мастурбация? Или вы это относите к извращениям? Кроме того, по роду вашей профессии вас должно интересовать все. Насчет Анны Лизы снимите побои и сверьте ДНК или что вы там сверяете, мистер Заславский?

Алекс нервно закурил и посмотрел на Волин, тот оставался совершенно хладнокровным, но Алекс мог поклясться, что там, под слоем льда течет раскаленная ртуть. Он чувствовал этот жар. Волин просто очень хорошо держит себя в руках в отличии от него самого.

Зашел Ферни и Заславский медленно сел в кресло. Ублюдок, проклятый высокомерный и самоуверенный ублюдок. Только что отымел его по полной программе и довольно жестко.