– Если ты не против, часа в два.

Она вздохнула.

– Не могу. Я освобожусь только к четырем.

– О, Боже мой, – пробормотал он, обращаясь больше к самому себе, стараясь не взорваться, хотя терпение, как хорошо знала Розмари, отнюдь не входило в число его добродетелей.

Она заговорила вновь – жестким, но в то же время и виноватым тоном.

– В четыре, Дерек, думай: согласен или нет. Крупицы воображения хватило бы, чтобы избежать вчерашнего вечера.

– Я переговорил с Энн, дорогая, – высокомерно отозвался он. – Она поняла, что кому-то надо было присмотреть за Тони. Розмари с трудом удержалась от замечания в стиле Эллы, и слова «об этом ты и должен был позаботиться, бездарь» произнесла мысленно. Положив трубку, она повернулась к Дженни и сказала сквозь зубы:

– Он с каждым днем становится все противнее.

Дженни подняла голову, удивленная злобными нотками в обычно мягком голосе Розмари. Но ничего не ответила. Ее смущала даже новая прическа работодательницы, не говоря уже о внезапно исчезнувшем обаянии и спокойствии.

Бен предложил пообедать в маленьком и довольно незаметном итальянском ресторанчике, который расположился на одной из улочек между Уордор-стрит и Бервик-маркет. Встречу назначил в полпервого, но, когда она явилась, опоздав всего на десять минут, его еще не было. Старший официант узнал ее и усадил за столиком у окна, так что в профиль она была видна и прохожим на улице, и обедающим в зале. Не подумав об этом, она села и вскоре почувствовала, что попала в глупое положение, ощутив направленные со всех сторон взгляды. Она уже давно выработала вполне успешную методу, позволявшую скрываться от охотников за автографами и от слишком рьяных почитателей – ни при каких обстоятельствах не следовало ни с кем встречаться глазами. Смотри прямо перед собой, когда двигаешься, и имей при себе что-нибудь почитать, если сидишь в общественном месте. К счастью, меню оказалось непомерно длинным, и она углубилась в чтение, притворившись, будто целиком поглощена этим занятием. Заказала минеральную воду и сидела, мечтая о сигарете. Через каждые две минуты она смотрела на часы.

В час к столику одновременно подошли Бен и одна из обедающих. Бен стоял позади любительницы автографов – словоохотливой дамочки средних лет («Приехала в Лондон всего на один день, поболтаться по магазинам и сходить на шоу. Мисс Дауни, как это здорово, что я вас встретила, вы уже вторая знаменитость за последние полчаса, в Ковент-гардене я видела Джереми Бидла, очаровательный мужчина, правда?»). Получив автограф, Розмари расписалась на корешке чековой книжки, прекрасно зная, что автограф выкинут, как только будет использован последний чек. Дама повернулась к улыбающемуся Бену.

– О, прошу прощения, молодой человек. Еще один ваш поклонник, мисс Дауни.

– Сегодня мы обедаем вместе, – сказал Бен.

Женщина снова повернулась к Розмари.

– Ваш сын? Я знаю, что у вас есть сын, прочла об этом в «Вумэнз Релм». – Она пожала Бену руку. – Вы, должно быть, очень гордитесь своей мамочкой. Она доставляет нам такое наслаждение. Приятного вам аппетита. Сегодняшний день я прожила не зря!

Она заторопилась к своему столику, где ее с нетерпением поджидали три другие дамы, которые затрещали, перебивая друг друга, едва лишь удачливая подруга заняла свое место.

Бен, расхохотавшись, наклонился и поцеловал Розмари.

– Мамуля, ты выглядишь, как всегда, очень сексуально. Прости, я опоздал.

– Я готова убить тебя, – сказала она, изо всех сил удерживаясь от смеха, поскольку четыре женщины продолжали смотреть на нее во все глаза, стараясь запомнить во всех деталях ее серый костюм и дорогие туфли. – Где ты был? – спросила она, когда официант принес им меню.

– Прождал целый час напрасно, пришлось зайти к моему агенту. Знаешь, Рози, садись вот сюда, спиной к залу, а я прикрою тебя спереди. Совершенно забыл, какая ты знаменитая.

Они поменялись местами, переставив заскрежетавшие по деревянному полу стулья, а когда снова сели, он перегнулся через стол и взял ее за руку.

– Это приведет их в замешательство, – сказал он шаловливо.

– Мы попадем в бульварную прессу, если ты будешь вести себя так неосторожно, – прошептала Розмари.

Он тут же отнял руку.

– Господи, я об этом не подумал. И еще не готов предстать перед публикой.

Она уставилась на него. Бен пристально смотрел на ее рот.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – Дорогая Рози, в моей нынешней жизни есть некоторые сложности. С ними будет покончено, когда я вернусь из Испании.

– Ты с кем-то живешь? Другая женщина? – Она нашла в себе силы задать этот вопрос.

Поколебавшись, он кивнул.

– Да.

В горле у нее встал комок.

– Понятно. Не знаю, что и сказать. Я в замешательстве. Она догадывается, где ты провел уик-энд? Вы давно вместе?

– Она не задает вопросов.

– Намек на то, что и я не должна?

– Нет.

Бен ласково улыбнулся ей, и она вспомнила, что именно улыбка и привлекла ее.

– С тобой все иначе, Рози. С нами все иначе. Я с этим покончу. Верь мне.

– Ты уже второй раз это говоришь.

– Значит, так я и думаю. Что ты возьмешь?

Ей расхотелось есть, и она заказала только салат. Бен принялся истреблять лежавший на столе хлеб, и тогда она сказала:

– Все наши любовные проблемы решаются в постели или в ресторанах.

– Что ж такого?

– Не знаю. Куда мы идем? Думаю, все это кончится катастрофой.

Она почувствовала, как он просунул свою ногу ей между щиколоток.

– Не создавай мне дополнительных трудностей, Рози. Мы с Джил разошлись почти полгода назад. Мне просто негде было жить. А у нее квартира, понимаешь?

Она не поняла, но промолчала.

Повисла пауза. Розмари впервые за сегодняшнее утро вспомнила, что ключ от ее входной двери по-прежнему находится у него. Она не могла сказать того, что ему хотелось услышать. Было слишком рано. Слишком ново для нее. Хоть она и потеряла голову, все же независимость оставалась для нее высшей ценностью в жизни.

Он спросил:

– Ты приедешь в Испанию хоть ненадолго? Я хочу, чтобы ты была там. Это важно.

– Хорошо.

Улыбка промелькнула по ее лицу. На какое-то мгновение в его взгляде появилось выражение беззащитности, и она безошибочно поняла, как сильно он хочет ее.

Он улыбнулся в ответ.

– Ты лучшее из всего, что у меня есть, Рози. Я не хочу потерять тебя. Обещаю, что ничем не разочарую.

И она ему поверила.

В конце дня, после чашки кофе, выпитого из сострадания в обществе преисполненной раскаяния и просившей прощения Энн, она поехала домой, ощущая внезапно навалившуюся на нее тоску. При мысли об уик-энде в одиночестве ей стало страшно. Она позвонила матери, в надежде обрести утешение на этой бесплодной почве, и, забывшись на какое-то мгновение, попросила составить ей компанию на выходные.

– Значит, мне придется отложить игру в бинго, – сказала Бетти.

И добавила, прежде чем Розмари успела одуматься:

– Но я не могу оставить тебя одну в этом большом доме, тем более что ночи сейчас такие темные.

– В субботу часы переводятся вперед, – сказала Розмари. – Иными словами, завтра.

– Вперед или назад? – спросила мать. – Никак не могу запомнить.

– Весной вперед, а осенью назад.

– Весьма разумно, – сказала Бетти, и Розмари попыталась прикинуть, сколько раз вели они подобный разговор за последние годы. Ближайшие два дня ей придется терпеть все эти банальности, и она вдруг почувствовала себя глубоко несчастной без Бена.

– Я заеду за тобой утром, ма. Около одиннадцати, о'кей?

Она раскаялась в своем опрометчивом поступке, едва лишь положила трубку. Целый уик-энд – это будет тягостное испытание. Сознавая свою неспособность прекратить ублажать других за собственный счет, она с безнадежным вздохом открыла бутылку вина и налила себе стакан. Внезапно ей пришло в голову, что она слишком много пьет в последнее время. Махнув на все рукой, она купила днем пачку сигарет и сидела теперь с вечерней газетой, пила вино и курила. Сигареты придется спрятать, когда приедет мать. Проще было прибегнуть к этой маленькой хитрости, чем объяснять, почему после стольких лет она вновь поддалась этой, по выражению Бетти, «пагубной и мерзкой привычке».