– Пусть горит, – сказала Розмари, вдруг открыв глаза.

– Я подумала, ты спишь. – Фрэнсис села на край постели. – Уже поздно. Розмари спросила:

– Ты уже что-нибудь сделала?

Фрэнсис кивнула:

– Да. Остались только Дженни и Пат.

– Лучше предупредить их пораньше утром, пока они не успеют выйти из дома.

– Хорошо. Ты сможешь заснуть?

– Да. Надеюсь, просплю целую неделю. – Она взяла Фрэнсис за руку. – Спасибо.

– Это самое меньшее, что я могла сделать. Оставить тебе свет?

– Да, пожалуйста. Не люблю темноту.

Фрэнсис поцеловала ее в щеку и встала.

– На обеих дверях цепочки, – сообщила она.

Розмари кивнула.

– Отлично. Помогает от взломщиков. Так обычно говорит Джонатан. – Она улыбнулась и закрыла глаза. – Разбуди меня в следующее воскресенье.

Фрэнсис отправилась спать.

После четырех просмотров у Джоанны должна была состояться премьера. У Эллы начинались репетиции, поэтому после премьеры она собиралась в Глазго. Джо собиралась ехать к ней в воскресенье и провести в Глазго две недели. Фрэнсис жила в Уимблдоне, каждый день ездила на работу и каждый вечер проводила с подругой. Они сидели на кухне, ели больше, чем надо, и разговаривали. Розмари не вылезала из халата, не пользовалась косметикой, у нее отросли волосы и стали заметны темные корни обесцвеченных волос.

– У тебя нарочито непрезентабельный вид, – как-то раз заметила Элла, когда утром принесла Розмари в постель апельсиновый сок.

– Ну и пусть. – Розмари смотрела в окно, за которым ветер и дождь бесчинствовали среди деревьев, быстро терявших листву.

Элла пребывала в растерянности и смущении.

– Это так на нее не похоже. Случилось что-то, о чем она нам не говорит. Никто не укладывается в постель из-за какой-то вонючей ссоры.

Джоанна незаметно ущипнула ее за руку, а Фрэнсис неодобрительно подняла брови.

– Прилагательное выбрано неудачно, – заметила она.

Элла вздохнула.

– С вами мама хоть разговаривает, – сказала она Фрэнсис.

– Детка, собирай вещи и поезжай спокойно. Я останусь здесь, пока она не придет в себя, что случится довольно скоро, – обнадеживающе проговорила Фрэнсис. За несколько дней, которые Фрэнсис провела в доме, они с Эллой стали друзьями.

Постановка Джоанны собрала очень хорошую прессу.

– Это может произвести переворот, – сообщила Джоанна Фрэнсис.

– Это хорошо? Прости мое невежество. Я имею в виду, хорошо для тебя?

Джоанна засмеялась.

– Возможно.

Майкл сумел убедить радио Би-би-си, что Розмари вернется к работе через неделю, а пока поставить замену. Некоему юному диск-жокею пришло в голову пожелать Розмари скорейшего выздоровления в эфире, вслед за этим стали появляться цветы от ее поклонников, которые присылали их через контору Майкла и продюсера передачи.

Это вызвало первое проявление эмоций у Розмари. Она смущенно спросила:

– Считается, что я больна чем?

– Гриппом.

Фрэнсис расставляла цветы в вазы. И тут Розмари в первый раз за неделю засмеялась. Они вдвоем сидели на кухне – Элла уже уехала, а Джоанна пропадала в театре.

– Ненавижу возиться с букетами, – призналась Фрэнсис и тоже засмеялась, – но, если тебя это веселит, готова сделать икебану своим хобби.

– Пожалуйста, не надо. Давай я займусь цветами, а ты приготовишь нам выпить.

Немного позднее, тем же вечером, Фрэнсис спросила, не лучше ли Розмари себя чувствует. Прежде чем ответить, Розмари некоторое время размышляла.

– Я вообще ничего не чувствую. Ощущаю только, что дома я в безопасности.

– Дорогая, рано или поздно, тебе придется выбраться. Например, в следующий четверг тебя ждут на Би-би-си.

Розмари, как улитка, сразу же ушла в себя и дрожащим голосом произнесла:

– Я боюсь.

– Бена Моррисона?

Розмари покачала головой.

– Тогда кого же?

– Не знаю, Фрэнни. Всех. Самой себя. Ты же знаешь, что, если он вернется, я его приму. Мне его не хватает.

Фрэнсис бросила на нее негодующий взгляд.

– Бога ради, Розмари, этот человек хочет тебя уничтожить. Чего именно тебе не хватает? Что ты от него получала? Кроме секса?

Розмари на мгновение закрыла глаза, потом медленно открыла и увидела искаженное гневом лицо подруги.

– Я не могу этого объяснить, ты не поймешь.

– Попробуй.

– Он заставляет меня почувствовать, что он – все, что у меня есть. Все, что у меня может быть. Что быть с ним – большая удача. Я сама ничего не понимаю. Разум говорит мне одно, а тело – совсем другое.

Наступило молчание, потом заговорила Фрэнсис:

– Ты можешь поговорить с одним человеком?

– Ты имеешь в виду психиатра?

– Он просто может дать тебе совет. И он мой друг. – Фрэнсис взяла ее руки в свои. – У тебя явно депрессия. Он может помочь. По крайней мере поставит тебя на ноги.

– Не знаю. Мне не хочется лезть в дебри психоанализа. Всю жизнь я обходилась без этого.

– Но, черт возьми, Розмари, ты что, собираешься чахнуть в собственной постели, как Камилла, только потому, что тебя заворожил пенис какого-то проходимца?

Розмари засмеялась, закинув голову.

– Фрэнни, ты удивительно красноречива.

– Второй раз за эту неделю, – улыбнулась Фрэнсис.

– Что второй раз?

– Ты второй раз засмеялась. А я уж начала подумывать, что зря трачу на тебя время.

– Ну уж нет.

Фрэнсис придвинулась к ней поближе.

– Так ты поговоришь с этим психотерапевтом? Прошу тебя.

Розмари освободила руку из ладоней подруги, быстрым движением провела по спутанным волосам и глубоко вздохнула.

– И пусть Мартин приедет и что-нибудь сделает с твоими волосами, хорошо? – настойчиво продолжала Фрэнсис.

Розмари пожала плечами.

– Я не могу ничего решить.

– Ладно, тогда этим займусь я. Завтра ты поговоришь с моим приятелем, а я договорюсь с Мартином, чтобы он приехал в понедельник, потому что в четверг у тебя Би-би-си.

– Это же радио, Фрэнни. Кому какое дело, как я выгляжу.

– Это нужно тебе самой, дурочка. Для твоей самооценки, для чувства собственного достоинства. Послушай, – она обняла Розмари и прижала к себе, – ты должна забыть Бена Моррисона. Не должна позволить ему себя уничтожить. Ты просто не имеешь права позволять ему вытирать об тебя ноги и заставлять чувствовать, что ты сама по себе ничего не стоишь.

Розмари неподвижным взглядом смотрела на огонь в камине. Она медленно проговорила:

– Мне казалось, что моя страсть – это то, что делает меня для него необходимой.

– Ты действительно ему необходима. Все, с кем он спит, ему необходимы. Он таким способом самоутверждается.

– Но я слышала, что он хороший актер, что его ждет блестящее будущее.

– Значит, ему этого недостаточно. Ему нужна твоя слабость, чтобы чувствовать себя сильным.

– Он станет другим. Все эти девчонки – временное явление. У нас с ним совсем другие отношения, более постоянные. Я уверена. Он просто поддался ревности, вот и все. И это как раз значит, что я ему нужна. Раньше он никогда не испытывал чувства ревности, и он прореагировал единственно возможным для него способом. Если я буду терпелива и пойму, что он от меня хочет, он изменится, я знаю.

Фрэнсис в отчаянии откинулась на спинку стула и замотала головой.

– Не верю своим ушам. И все это ты говоришь после того, что он с тобой сделал. – Розмари молчала, и Фрэнсис заговорила снова: – Он не может измениться, Розмари. У некоторых мужчин роман с собственным членом продолжается до конца жизни. Это сразу видно по тому, как они с ним носятся, и чем ближе к старости, тем больше. Тратят на него деньги, ходят, заложив руки в карманы, с тоской размышляя, почему он становится все меньше и меньше, опасаются встать бок о бок с другими мужчинами в платных сортирах, потому что боятся сравнения. Это же ужас! Покажите мне мужчину, который был бы способен плюнуть на все это и держать руки подальше от собственного тела.