Розмари осталась сидеть на месте, чувствуя себя более старой и буржуазной, чем когда-либо в жизни. Почему, Господи, почему, Бен Моррисон связался с ней, Розмари Дауни, настолько далекой от привычного ему мира? Что он в ней нашел? И почему она не видела в нем того, что было очевидно для всех остальных?

Она провела передачу, потом они вместе с режиссером, покинув студию, пересекли улицу и завернули в соседний отель выпить джина с тоником. В середине беседы она извинилась и вышла позвонить Майклу.

– Ты не мог бы вытащить меня из этой программы?

– Только в том случае, если ты сменишь импресарио, – твердо ответил тот.

Розмари вздохнула.

– У меня эмоциональный шок, – невнятно пробормотала она.

– Извини, не расслышал.

– Неважно, все в порядке.

Через несколько недель ей предстояло вести телевизионную программу, о которой Бен отзывался с пренебрежением. «Еще более бесцветно, чем обычно», – заявил бы он. Но платили неплохо, и приближалось Рождество, ее любимый праздник. Пора было посылать приглашения. При мысли об этом у нее защемило сердце.

Накануне того дня, когда должна была вернуться Джоанна, они обедали с Фрэнсис, и Розмари рассказала о встрече с Джил. Фрэнсис смеялась.

– Не так уж все это и смешно. – Розмари вдруг обидела бесчувственность подруги.

– Ужасно хотелось бы посмотреть на твое лицо. Это ханжеское выражение, которое вдруг появляется в красивых серых глазах, поджатые губы и слегка трясущаяся голова. Вылитая Бетти.

Розмари пришла в ужас.

– Я действительно похожа на маму?

– Временами. – Фрэнсис опять рассмеялась. – Не пугайся так. В Элле очень много от тебя, но в этом милом чудовище нет и тени ханжества.

– Ты ничего подобного не говорила, когда у меня жила.

– Исключительно из любви к тебе, дорогая. – Фрэнсис коснулась руки подруги. – Господи, я же шучу. Ты в последнее время слишком чувствительна.

– Извини. Этот эпизод с Джил меня доконал. Я вдруг поняла, в какое положение меня ставит Бен. Прямо как младшая жена.

Она поморщилась, а Фрэнсис снова засмеялась.

– Все прошло, так что забудь об этом. Все прошло. Или ты согласилась с ней делиться?

– Ты что, с ума сошла?

– Я тебя просто дразню. На что она похожа?

– Худая и очень длинная.

– Отвратительно.

– А под ногтями грязь.

– Ты всегда замечаешь в людях «приятные» черты.

Фрэнсис довезла ее до дома, но не зашла.

Войдя в пустой дом, Розмари почувствовала запах воска, оставшийся после генеральной уборки, устроенной вернувшейся к своим обязанностям Пат.

– Хорошо, когда дома только вы, – пробурчала она. – Когда тут пусто, я хоть могу содержать все в порядке.

Розмари не могла понять, какое удовольствие можно получать, ежедневно вычищая чистый дом, но согласно кивнула и улыбнулась.

Потом настало воскресенье. Розмари для практики пообедала с матерью. Бетти спросила, не было ли у нее вестей «от этого приятного американца среднего возраста».

– Да, он как-то раз звонил, – ответила Розмари.

– Мне он понравился, – сказала мать, и по ее тону стало понятно, что остальных знакомых дочери она не одобряет.

– Для тебя немного молод, – пошутила Розмари.

– Не говори глупостей, – отозвалась мать. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я хочу сказать. Ни за что на свете не потерпела бы мужчину в своем доме. Тебе нужен человек, который смог бы о тебе позаботиться. Ты уже немолода, и давно пора прекратить сосуществование с предосудительными особами. – Она презрительно потянула носом.

– Если ты имеешь в виду Джоанну, – сказала Розмари, – то мне нравится, что она у меня живет. И к тому же, – она долила в бокал матери белого вина, не обращая внимания на слабые протестующие жесты, – они с Эллой подыскивают квартиру – у них стало получше с деньгами.

– На время. Интересно, что о вас думают соседи? – Ее голос задрожал от поддельного ужаса.

– Наверное, они думают: «Три женщины живут вместе, – конечно, они только и делают, что трахаются».

– Пожалуйста, не употребляй этого слова.

Розмари рассмеялась и поцеловала мать в щеку.

Она удивилась, что Бетти отказалась остаться в Уимблдоне на ночь.

– Я неважно себя чувствую, – заявила она. – Похоже, придется завтрашний день провести в постели.

Розмари забеспокоилась.

– Позвони, если тебе что-нибудь понадобится. Я оплатила отопление. Оставляй на всю ночь, не мерзни.

– Я не могу себе этого позволить, слишком дорого, – неохотно пробурчала Бетти.

– Ладно мама, я оплачу следующий счет, и не смей спорить.

Она поцеловала ее в щеку и довезла до дома. Бетти сильно сдала за последнее время, стала выглядеть чуть ли не старше своего возраста. В начале января ей должно было исполниться восемьдесят. Круглая дата. «Отведу ее в «Каприс», – говорила она Элле еще несколько месяцев назад. – Не могу себе представить этого празднования дома, а «Каприс» ей нравится».

Вернувшись домой, Розмари бросилась к автоответчику – от Бена ничего не было. Каждый раз она надеялась услышать его голос, у нее замирало сердце, и она гадала, виделся ли он с Джил или хотя бы звонил ли ей. Спустился темный вечер, ноябрьский туман покрыл длинные тени деревьев. Розмари переоделась в спортивный костюм, сняла косметику и открыла бутылку вина, чтобы скоротать одинокий вечер. Она разожгла огонь в камине и сидела в тишине, вспоминая события заканчивающегося года… На следующей неделе предстояло купить новую одежду для телевизионных шоу, которые так не нравились Бену. Что ж, по крайней мере, ей не придется выслушивать его язвительных замечаний по поводу ее работы. Но почему-то это служило довольно слабым утешением. Она слишком хорошо помнила запах его тела, а ее собственное никак не хотело забыть мучительных и радостных ощущений. Она продолжала желать его, хотя сама этого стыдилась.

В семь часов зазвенел дверной колокольчик. Розмари нахмурилась, подумав, что это Джоанна забыла ключи, и прошла через переднюю, захватив с собой бокал с вином. Она открыла дверь, впустив холод и осенний туман, ощущая спиной тепло и безопасность собственного дома. Перед ней стоял Бен. Сумка висела через плечо, из кармана джинсовой куртки торчал кончик зубной щетки. Когда он наконец заговорил, вместе с его дыханием вырвался морозный воздух.

– Привет, Рози.

Она шагнула назад, молча пропустив его в дверь. Он обнял ее за плечи, и она прижалась к нему, все так же молча, чувствуя холод от его куртки. Мешала висевшая через плечо сумка, а зубная щетка царапала ей лицо. Так они стояли несколько мгновений.

– Я рада, что ты вернулся, – прошептала она. Он взял ее за руку и увел в гостиную.

Они уже очень давно не проводили вечер наедине друг с другом. Она жалела, что не приготовилась заранее – не оделась и не подкрасилась. Трудно изменить старой привычке.

Бен сидел на диване, подальше от огня, расстегнув, но не сняв куртку, сумка валялась на полу у ног. Он улыбался, глядя на нее снизу вверх. Она стояла перед ним с бокалом в руке, все еще ощущая его объятие.

– Хочешь выпить? – Ничего, кроме банальностей, не приходило ей в голову. Все так долго разыгрываемые в уме диалоги тут же испарились, как только она увидела его. Он сидел, раскинувшись на ситцевом покрывале, спиной к окну, на котором еще не были опущены шторы.

– Что ты пьешь, Рози?

– Вино. Есть открытое. Еще есть виски.

Он кивнул, и она прошла через кухню, чтобы налить ему виски. Колени у нее дрожали.

«Пусть все станет хорошо, – думала она, – Господи, пусть как-нибудь все обойдется, помоги мне найти нужные слова, пусть на этот раз он будет мной доволен». Она принесла ему виски и решила подбросить дров в камин. Бен опустил шторы и теперь снова сидел на диване, наблюдая, как она дрожащими руками управляется с кочергой. А она, молясь про себя, все не находила слов.

Он сам нарушил молчание.