Он дотронулся до ее бледной щеки, не успев хорошенько обдумать этот поступок.

– Спот? Хорошее имя.

Она совершенно спокойно отреагировала на его прикосновение. Но он все равно ощущал волны страха вокруг нее.

– Я причинил тебе боль? – спросил он мягко, уверенный, что именно из-за этого она так боится его. Даже сейчас.

Она покачала головой, из-за этого движения его пальцы прошлись по ее нежной коже. Прядь ее темных волос, выбившаяся из неаккуратных пучков у нее на голове, щекотала его пальцы.

Себастьян сглотнул, когда его пронзило желание, резкое и неожиданное, как взрыв мины. Он нахмурился, убеждая себя, что жажда, щекочущая его кожу и сжимающая его пах, это просто неправильная реакция на стресс, как и то, что он протащил ее через бар, полный людей.

Он сказал себе это несколько раз, но не мог заставить себя не трогать ее. Кожа к коже, нежные поглаживания. Он гадал, каково ощущать прикосновения этой кожи к его телу, и каково это, если ее пальцы прикоснутся к нему в ответ.

Он убрал руку от ее щеки. За мгновение до этого он серьезно считал, что эта женщина могла сделать те анонимные звонки. Сейчас он думал о…

Нет, он не вернется к этому снова.

Вместо этого он сосредоточился на своей заляпанной алкоголем одежде. Розовая жидкость перекрасила перед его синей рубашки в бурый цвет.

– Я знаю тебя всего лишь два дня, и уже дважды промокал насквозь.

Ее взгляд переместился с его лица на рубашку. Затем медленно спустился к мокрому пятну на его брюках.

Он почувствовал, что его тело отреагировала на ее задержавшийся взгляд. Он пошевелился, и она встретилась с ним глазами, вокруг них снова заклубился страх. Но за этой сильной эмоцией скрывалось что-то еще, едва различимое.

– Ты не промок, – сказала она с придыханием. Его тело отреагировало на этот сексуальный звук, но он приказал себе игнорировать это.

– Ну да. Я не промок так, как под спринклером, но теперь я липкий.

Ее взгляд снова переместился на его ширинку. Черт. Если она не почувствует его возбуждение, то уж точно его увидит. Он снова поменял позу, и ее глаза вернулись к запястью, пальцы прикоснулись к тому же месту.

Несмотря на свое решение, он снова потянулся к ней. Она застыла под его прикосновением, но не отшатнулась. Как и он. Его пальцы прошлись по ее скуле, большим пальцем он погладил уголок ее красных губ. Он почувствовал нежный изгиб ее полной нижней губы, гадая, каково чувствовать прикосновение ее губ к своим. Они сладкие, как спелые ягоды?

Вокруг них воздух трещал от эмоций, но он не мог их прочитать. Она не отстранялась, но оставалась абсолютно спокойной, и он не мог сказать приятны ли ей его прикосновения или нет. Ее эмоции были слишком сложными и запутанными, чтобы их можно было прочитать. Она не пыталась заблокировать их, но их было так много, что невозможно разобрать. Это беспокоило его. Он хотел знать, о чем она думает, что чувствует.

– Я… – наконец произнесла она. Ее глаза встретились с его, и он надеялся, что она просто расскажет, что скрывается за этими непостижимыми глазами цвета полуночи. Вместо этого она отступила так, чтобы он не мог до нее дотянуться.

– Мне нужно возвращаться к работе, – сказала она холодным отстраненным голосом, словно не ощущала того же желания, что и он. Это его очень беспокоило. Почти так же, как и факт, что он его испытывал. Испытывал очень сильное желание.

– Если только меня не уволили, – сказала она спустя несколько секунд, когда он ничего не ответил.

Себастьян изучал ее. Она отказала ему. Дала от ворот поворот. Если она была связана со звонками о клубе, то об этом следовало позаботиться. А если не делала этих анонимных звонков, то все равно была плохой официанткой. Он увольнял работников и получше. И в этот момент именно эта мысль беспокоила его, в этом случае она пропадет из его поля зрения и не будет лезть ему в голову. Что она и делала, хотя он и не понимал почему.

Без нее многие проблемы будут решены. Все просто.

Он открыл рот, чтобы сказать, что, наверное, ей лучше уйти. Затем его глаза встретились с ее темно синими, и его ошеломила боль в них. Затем эта эмоция ускользнула, скрывшись в бесконечных глубинах ее глаз.

Вместо «да», которые подсказывал ему разум, его губы произнесли:

– Нет, нет. Ви… Мина, – похоже его рот снова действовал, не согласовываясь с мозгом. Почему-то она напоминала ему Мину из Дракулы. Темные волосы, светлая кожа, невинная, но все же решительная. Потерянная, но все же ищущая.

– Ты не уволена.

Но идея оставить эту Мину в Карфакс Эбби не принесла ему облегчения.

Вильгельмина открыла дверь в квартиру и вошла в маленькую гостиную. На столике рядом с диваном тускло светила лампа, но было тихо. Она остановилась, не чувствуя Лиззи.

Она прошла по коридору в дальний конец гостиной, мимо комнаты Лиззи. Дверь была открыта, в комнате темно. Лиззи дома не было. Вильгельмина знала, что та вероятнее всего в институте доктора Фаулера, в своей новой лаборатории.

Она вздохнула от смеси облегчения и разочарования. Она не хотела объяснять очень проницательной волчице, отчего ее так трясло. Но ей так же не доставляло удовольствия остаться наедине со своими мыслями.

Она вошла в комнату. В маленьком квадратном пространстве было угольно темно. Не включая свет, она сняла облегающую форму официантки и натянула халат. Завязав на талии пояс, она прошла по коридору на кухню.

– Успокойся, – пробормотала она сама себе, пока шла к кухне. Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула, но это не успокоило ее. Если честно, она не знала, как пережила остаток ее смены в клубе. Теперь она была дома, трясясь даже больше, чем когда он был рядом.

Вильгельмина пошла прямиком к холодильнику. Она потянулась к верхней полке, где между двумя бутылками сока, двумя бутылками молока, несколькими литрами содовой находился ее голубой пластиковый кувшин. Взяла кружку с полки и налила в нее содержимое кувшина. Немного красной, густой жидкости стекло по кружке, но она не взяла полотенце, чтобы стереть ее. Вместо этого она глубоко вдохнула и продолжала бормотать себе:

«Успокойся, успокойся».

Вильгельмина вернулась в гостиную и завалилась на диван, прижимая колени к груди. Держась за стакан обеими руками, она осторожна поднесла его к губам.

Как только знакомый железный, солоновато-горький вкус наполнил ее рот, она почувствовала себя чуть более расслабленной. Она сделал еще глоток и еще, пока успокаивающее тепло не унесло напряжение ее тела, позволяя ей немного расслабиться. Она уперлась запястьями в колени, стакан все еще был в ее руках, и положила голову на подушки дивана.

Вильгельмина не питалась нормально, вот поэтому и была так взволнована. Но пусть она и говорила это себе, но знала, что это неправда. Не голод заставил ее напрячься так, что ее конечности тряслись, как листья на ночном ветру.

Это был Себастьян.

Она застонала, закрыв глаза и пытаясь заблокировать воспоминания и чувства. Она не хотела думать о том, что произошло этой ночью. Но не могла думать ни о чем другом.

Вильгельмина верила, что может справиться с этим. Когда Сообщество поместило Себастьяна Янга и Карфакс Эбби наверх списка вампиров, опасных для смертных, она сама вызвалась саботировать их. У нее было твердое мнение о том, как он соблазнял и использовал смертных. И она знала, что не будет реагировать на его чары.

Теперь она ни в чем не была уверена. Все шло не так, как она представляла и планировала. Попытки саботажа провалились. Она не учла, что может повлиять на сотрудников клуба. И она не понимала, что произошло сегодня между ней и Себастьяном, но точно знала, что ее это тронуло.

Вильгельмина сделала еще глоток, затем поставила стакан на край стола, потому что ее руки тряслись. Уронив голову на колени, сжавшись в комочек, она попыталась откинуть чувства, которые все еще щекотали ее кожу. Она чувствовала, что потеряла контроль, и ненавидела это чувство. Контроль она вырабатывала годами. И она не потеряет его больше.