— Больше нам знать не положено.

Двое матросов на носилках вынесли старика-корейца через оружейный люк.

Здесь они развязали ремни и перенесли его в плетеное кресло-каталку. Командовал ими белый.

— Поосторожней!

Старый кореец был похож на бледную сморщенную мумию, казалось, он вот-вот умрет. Но когда один из матросов, участвовавших в разгрузке пяти ящиков с золотом, поскользнулся под тяжестью своей ноши и обронил один слиток, старик медленно протянул руку и, легонько коснувшись его локтя пальцами с длинными острыми ногтями, сердито прошипел:

— Повнимательней, белый!

Матрос схватился за локоть и завертелся от боли, как человек, сунувший язык в электрическую розетку. Пришлось его срочно заменить.

Наконец ящики были погружены в пять складных моторных шлюпок, в каждой из которых уже находился рулевой.

Настал черед четырнадцати лакированных дорожных сундуков. Их погрузили на резиновые плоты — по одному.

Наконец и самого азиата бережно перенесли на плот, а белый занял место рядом с ним.

— Господи, шума-то, как при высадке десанта, — простонал дежурный офицер. — А если нас обнаружит корейский самолет?

— Такое уже было два года назад, — угрюмо отозвался капитан Лейхи.

— Неужели? И что?

Крутились над нами, пока не разобрались, что мы под американским флагом. Потом развернулись и ушли.

— Мы нарушили границу, а они молча ушли?

— Не совсем так. Они нас разбомбили, а потом ушли. Мы затонули.

— О Господи, да что это за операция, кто-нибудь может мне объяснить?

— Сам не знаю, но у меня есть подозрение, что мы здесь делаем историю.

— Надеюсь, я доживу до того дня, когда можно будет об этом прочесть, — прошептал дежурный офицер.

— Сам надеюсь! — с жаром поддакнул капитан Лейхи.

В бинокль он наблюдал за плотами. Время от времени они скрывались за гребнями волн. Он ждал. Нечего сказать, подходящее место для ожидания!

Наконец шлюпки вернулись без груза, и командир группы взошел на борт.

— Задание выполнено, сэр! — Он отдал честь.

— Отлично. Теперь давайте поскорей уберемся отсюда.

— Да, до следующего года, — отозвался дежурный по кораблю.

— Помолчите, мистер, — отрезал капитан Ли Энрайт Лейхи. — Вы-то, может, и будете здесь через год, а я уже нет. Подаю в отставку. Остается только надеяться, что здоровья хватит, чтобы еще насладиться жизнью.

Пакет был доставлен в Кремль в десять тридцать утра. Он был адресован лично Генеральному секретарю ЦК КПСС и сопровождался предостерегающей надписью по-русски следующего содержания: ЛИЧНО ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ.

СОДЕРЖИТ СЕКРЕТНЫЙ МАТЕРИАЛ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ ВАЖНОСТИ.

Нечасто в суматошный отдел писем Кремля попадали такие загадочные послания. Пакет тотчас поместили в освинцованный бак и на бывшем кухонном лифте, сохранившемся еще с царских времен, отправили в подвальный бункер.

Там в рентгеновских лучах экспертам группы взрывных устройств предстали неясные очертания прямоугольного контейнера с двумя витками непонятного назначения. Сразу же в ход были пущены служебные собаки.

Это были немецкие овчарки, специально натренированные на взрывчатку.

Пока собаки обнюхивали пакет, дрессировщики прятались на корточках за бетонной стеной толщиной в пять футов.

Когда по прошествии пяти минут собаки не проявили никакого беспокойства, эксперты стали боязливо вылезать из укрытия и стаскивать с себя защитные костюмы.

— Кажется, ничего страшного, — пробормотал руководитель группы.

— А вдруг ты ошибаешься? — спросил другой эксперт.

— Значит, мы выдадим неверное заключение.

— Тогда, товарищ, сам его и подписывай!

— Но в этом случае и слава достанется мне одному.

— Я тоже подпишу, — вмешался третий эксперт, в чьем ведении находились собаки.

В результате заключение подписали все трое, и пакет был отправлен наверх, в приемную Генерального секретаря.

Секретарша генсека принесла пакет шефу.

— Я не открывала, товарищ Генеральный секретарь, — поспешила заверить она.

Генсек, озадаченно наморщив высокий лоб, отчего задвигалось бордовое родимое пятно на лбу, внимательно изучил конверт. Обратного адреса не было.

— Хорошо. Оставьте меня.

Ножом для бумаги Генеральный секретарь вскрыл плотный пакет. Оттуда показалась черная видеокассета, завернутая в номер «Известий». Среди газетных страниц находилась толстая пачка листов, напечатанных мелким шрифтом. К ним прилагалась записка от руки:

"Товарищ Генеральный секретарь!

На этой пленке содержится информация международного значения. Прошу вас просмотреть ее без свидетелей. К пленке я прилагаю расшифровку текста, сначала по-корейски, потом в английском переводе и, наконец, по-русски. Русский перевод сделан мною лично.

Если у вас появится желание переговорить со мной по этому важному делу, то найти меня можно в воинской палате кремлевской больницы.

Преданный вам, Виктор Дитко, полковник Комитета госбезопасности."

Генсек позвонил секретарше и велел не беспокоить его в течение часа, а сам прошел в смежную комнату для совещаний, где стоял видеомагнитофон американского производства. В молчании он просмотрел кассету, держа перед собой перевод.

Когда он закончил, на его побледневшем лице контрастно выделялось родимое пятно. Дрожащей от нетерпения рукой, как алкоголик к бутылке, он потянулся к кнопке селекторной связи.

— Мне нужна информация о полковнике КГБ Викторе Дитко, который в настоящий момент находится в кремлевской больнице.

Вскоре секретарша доложила:

— Товарищ Генеральный секретарь, полковник Виктор Дитко ожидает офтальмологической операции и находится под арестом по подозрению в нарушении служебного долга.

— А точнее? В чем его обвиняют?

— В том, что он намеренно нанес себе тяжкое повреждение, дабы уклониться от исполнения служебных обязанностей.

Произнося эти слова, секретарша неодобрительно покачала головой.

— Какую он занимает должность?

— Начальник службы безопасности советского посольства в Пхеньяне.

— Он нужен мне здесь в течение часа.

— Судя по его послужному списку, он мастер увиливать от работы, — добавила секретарша.

— От этой встречи он не станет увиливать, смею вас заверить.

— Как вам будет угодно, товарищ Генеральный секретарь.

Полковник Виктор Дитко, улыбаясь, вошел в роскошный кабинет Генерального секретаря. Он был бледен. Мундир измят. Генсек смерил его пытливым взглядом. Весьма заурядной внешности, Дитко производил впечатление старательного служаки, хотя глаза его глядели с некоторым коварством.

Точнее, один глаз, поскольку второй был закрыт черной повязкой. Лихость, которую обычно придает лицу такая повязка, в данном случае была сведена на нет большими роговыми очками.

Генеральный секретарь молча указал на кресло.

— Благодарю вас, товарищ Генеральный секретарь, — произнес полковник Дитко.

По всему было видно, что обстановка произвела на него сногсшибательное впечатление. На какое-то мгновение Генеральному секретарю даже показалось, что он сейчас выкинет какую-нибудь глупость, например поклонится в пояс.

— Я просмотрел запись, — изрек Генсек после затянувшейся паузы.

— Вы не находите ее чрезвычайно важной?

Генсек кивнул.

— Возможно. Кто, кроме вас, видел пленку?

— Человек, сделавший запись. Он же и автор расшифровки.

— Больше никто?

— Клянусь вам! Я полностью отдаю себе отчет в важности этого материала.

— Как вы на него вышли?

И полковник Виктор Дитко начал рассказывать, да так быстро, что слова сливались воедино, и Генеральный секретарь вынужден был просить его сбавить темп.

Закончив свой рассказ, полковник Дитко сказал:

— Я понял, что должен доложить обо всем лично вам. Я не решился посылать пакет с диппочтой. Пришлось прибегнуть к членовредительству, чтобы попасть в Москву. Начальство уверено, что я проявил служебную халатность. Но вы ведь понимаете, что это не так?