Может быть, в Ташкенте?

— А вот что. Мой отец утверждал, что Мастера Синанджу сохранились и по сей день. В нашем столетии им выпало меньше работы, поскольку было две мировых войны, но нынешний Мастер Синанджу живет в своем селении и стережет несметные богатства и исторические хроники, в которых содержится объяснение многих великих загадок истории.

— Ага. Значит, старик на твоей пленке и есть этот Мастер Синанджу?

— Нет. Он всего лишь смотритель. Но дайте мне досказать.

— Изволь.

— Мне нравилось это старинное предание, которое рассказывал дед, но я и предположить не мог, что оно имеет под собой реальную почву. Так было до прошлого года. Но в прошлом году я поехал в Индию. Я ведь говорил, я журналист. Так вот, я поехал, чтобы сделать репортаж об аварии на химическом комбинате в Гупте.

— Ужасная трагедия. И все из-за американской химической компании. Такие вещи нельзя доверять американцам!

— По этому поводу я брал интервью у министра, — сказал Ки. — Сначала министр отказался со мной говорить, потому что я американец, но узнав, что мои родители — корейцы, согласился. Он сказал, что между корейцами и индийцами существуют давние исторические связи. Я сделал репортаж, но никто не пожелал его купить, и я решил остаться в Индии.

— Это была ошибка, — прокомментировал полковник Дитко.

Однажды ему довелось побывать в Индии. Едва он ступил с трапа самолета, как плотной жаркой стеной его обступила смердящая духота. Даже в современном здании аэропорта чувствовался запах гниющих отбросов. Он немедленно сел в самолет «Аэрофлота», вернулся в Москву и командировал в Индию своего подчиненного. В наказание его уделом стали самые бесперспективные должности в системе КГБ, к тому же его то и дело перебрасывали с места на место. Последним таким гиблым назначением была Северная Корея.

— Я подружился с министром, — продолжал Сэмми, — и стал расспрашивать о той его реплике по поводу давних связей между Индией и Кореей. И тогда он шепотом произнес слово, которое я не слышал с детства, — «Синанджу».

— Ясно, — изрек полковник Дитко, хотя ему ничего не было ясно.

— Министр рассказал мне, что когда-то правители Индии были среди клиентов Мастеров Синанджу. И до сих пор Синанджу вызывает в индийских коридорах власти большое почтение, хотя вот уже на протяжении нескольких поколений никто из Мастеров не служит при индийском дворе. Мы стали сопоставлять известные ему предания с тем, что я узнал от деда. Оказалось, что это фактически одни и те же истории. Он подтвердил, что нынешний Мастер Синанджу жив и за несколько месяцев до этого приезжал в Индию. Подробностей министр не знал. Это была строжайшая тайна. Но визит в какой-то степени касался Соединенных Штатов.

При этих словах полковник Дитко встрепенулся, стул под ним заскрипел.

— Касался Штатов? Но каким образом?

— Этого я не знаю. В тот момент меня это не волновало. Меня больше интересовал возможный репортаж на эту тему. Перед нами был недостающий кусок истории. Секретная международная организация, которая невидимой нитью шла через всю историю и затрагивала все страны и народы, но не оставила следа, если не считать хроник, хранящихся в Синанджу. И я решил туда поехать.

На этот раз полковник Дитко кивнул понимающе.

— Ты решил похитить их сокровища? — предположил он.

— Нет. Я поехал ради материала. Появлялся шанс сделать величайший репортаж века. Точнее, всех веков.

Опять это слово — «репортаж», подумал Дитко. Наверное, это американский эвфемизм шпионажа.

— Значит, ты решил завладеть тайной Синанджу?

— Нет. Я хотел поведать эту тайну миру, рассказать всем о Синанджу, его истории, его роли в истории человечества.

— Рассказать всему миру? У тебя в руках была секретная информация, а ты хотел поделиться ею с остальными?

— Ну конечно. Я же журналист!

— Ты не журналист. Ты идиот! Эта информация имеет огромную ценность.

Ведь если то, что ты говоришь, правда, то государство, имеющее у себя на службе Мастера Синанджу, становится могущественнее других. Но только при соблюдении полной секретности.

— Совершенно верно. Это и делается секретно.

— Не понял.

— Нынешний Мастер Синанджу не сидит на пенсии. Он действует, действует в нашем сегодняшнем мире. Обо всем этом говорится на записанной мною пленке. Старик, с которым я беседовал, мне все рассказал.

Полковник Виктор Дитко ощутил, как по спине побежали мурашки. Он понял, к чему клонит этот американец корейского происхождения, и у него пересохло в горле, а во рту вместо языка — пучок собачьей шерсти.

— Мастер Синанджу работает на Соединенные Штаты Америки, — объявил парень.

— И это есть на пленке?

— Вот именно, — подтвердил Сэмми Ки.

— А что ты хочешь взамен?

— Вернуться в Америку. И сделать из этого репортаж для телевидения.

— Зачем ты хочешь нанести вред своей стране?

Этот вопрос удивил Сэмми Ки.

— Я не собираюсь наносить вред своей стране. Я люблю родину! Именно поэтому я хочу сделать ее лучше. — Он улыбнулся в надежде, что эти-то аргументы умудренному опытом русскому должны быть понятны.

— Идиот, — повторил Дитко. — Почему ты не убрался из этой страны так же, как приехал?

— Когда я вернулся на место, где закопал свой плот, его там не оказалось. За мной гнались солдаты, но мне удалось уйти. И вот теперь мне нет пути отсюда. Без документов здесь даже еды не добыть. Я уже несколько дней ничего не ел. Я ничего не хочу — только вернуться домой и жить спокойно.

— Понимаю, — сказал полковник Дитко, который хорошо знал, что пустой желудок подчас говорит громче, чем совесть.

— Теперь я могу поговорить с послом? — спросил Сэмми Ки.

— Россказни старика нельзя считать непреложным доказательством. Будь то какой-то сторож или твой дед.

— Но Синанджу существует. Вы можете сами поехать и посмотреть. И дом с сокровищами там есть. Я их видел.

— Ты видел сокровища?

Сэмми помотал головой.

— Нет, не сами сокровища, а только дом, где они хранятся. Он был опечатан, а мне сказали, что тот, кто осмелится отворить эту печать, удушит сам себя, если, конечно, он не из Дома Синанджу.

— И ты поверил в угрозы какого-то старика?

— От угроз этого старика меня мороз пробрал до мозга костей.

Дитко ухмыльнулся.

— Что ж, в твоих словах, возможно, что-то есть. Мне тоже доводилось слышать похожие рассказы в одной из наших азиатских республик. Если Мастер Синанджу существует и к тому же является американским агентом, это уже кое-что.

— Я хочу поговорить с послом. Пожалуйста!

— Идиот! Этот вопрос выходит за рамки компетенции посла. Если все обстоит так, как ты говоришь, мне придется лично доставить твою пленку в Москву.

— Тогда возьмите меня с собой!

— Нет! Ты должен меня понять, американец. Ты сейчас в моей власти, мне решать, жить тебе или умереть. Прежде всего ты расшифруешь запись на пленке. И переведешь на английский язык.

— Значит, мне посла не видать? — воскликнул Сэмми Ки и снова расплакался.

— Конечно, нет! Твое открытие станет для меня пропуском из этой дыры.

Может быть, я даже получу новое звание и хорошую должность. Я не стану делиться этой тайной ни с кем ниже Политбюро.

— А что будет со мной?

— Позже решим. Если ты сделаешь шаг из этой комнаты, я отдам тебя в руки местной полиции. Они тебя шлепнут как шпиона. Или пристрелю тебя сам.

— Я американский гражданин! С американским гражданином так не поступают.

— Мы не в Америке, молодой человек. Ты находишься в Северной Корее, и здесь свои порядки.

Дитко вышел из комнаты, а Сэмми Ки опять зарыдал. Никогда он не увидит Сан-Франциско!

Его звали Римо. Он вернулся в Детройт, чтобы покончить с одной американской традицией.

В любом другом американском городе поджог нельзя назвать обычным делом, наоборот, он считается преступлением. Тем не менее в Детройте начиная с шестидесятых годов существовал обычай под названием «Сатанинская ночь», результатом которого стало уничтожение собственности, сопоставимое разве что с бомбардировкой Дрездена во время второй мировой войны.