Из соседнего двора начали выбегать полуодетые наемники с винтовками, вид у них был ошалелый. Под ногами у них метался не менее ошалевший лохматый барбос, непонятно откуда взявшийся. Один из них, видимо командир, увидев наш мирно стоящий в конце переулка броневик, приостановился, затем призывно махнул рукой. Мы, естественно, не прореагировали, хотя мотор работал на холостом ходу.

Никто, кроме этого самозваного командира, на нас внимания не обратил, все пробежали дальше. Однако этот упорный попался. Узкое лицо, немолодой, длинные усы. Из Озерного края, не спутаешь. Там вообще бандит на бандите. Он решительным шагом, со злым лицом подошел к нам, одним прыжком запрыгнул на броню, заглянул сверху в башню – и тут же отлетел назад с дыркой в середине своей желтой повязки. А Лари опустила пистолет с глушителем, из круглого отверстия в котором понемножку курился дымок.

– Все, поехали! – скомандовал я куда-то себе под ноги, и машина рывком тронула с места.

Видать, не Лари была вина в том, что я себе недавно чуть нос не расквасил, а сцепления. Не получится гному-шоферу плохо машину водить: скорее эльф не сможет из винтовки попасть в ведро с пяти шагов.

Машина, рыча мотором, проехала по переулку до главной улицы, свернула налево и, плавно набирая скорость, покатила навстречу потоку бегущих сипаев. Проехали мы не больше ста метров, как на дорогу перед нами выскочил кто-то кольчужный, с бантом оруженосца на плече, встал на пути, предостерегающе подняв руку. Орри, предупрежденный о том, что на рожон лезть не надо, честно ударил по тормозам.

Из-за угла выбежало строем до роты сипаев в полной боевой выкладке, у всех желтые платки на шеях. Вот демоны, как же мы-то до сих пор не догадались желтые тряпочки повязать? И хоть бы раз кто подумал! Не-э-эт, ума нет – считай, калека.

Рота пробежала мимо, оруженосец в кольчуге махнул рукой: проезжай, мол, – а сам побежал следом за сипаями, придерживая рукой висящую на ремне винтовку. А нам второй раз повторять не надо было, Орри сразу с места рванул. Проскочили по главной улице почти до самой рыночной площади, но там в очередной раз столкнулись с проблемой – выход на нее был перекрыт баррикадой, причем из толстых бревен, столкнуть которые с ходу никакой возможности не было. Можно рискнуть, завалить забор, но черт знает, что там за ним. Зато у баррикады пятеро сипаев. У одного в руках длинное полено пулемета «льюис».[133] Стоят на нас глазеют.

Я выматерился, ударил кулаком по броне. Лари шепнула мне прямо в ухо:

– Тише. Тише. Главное – спокойствие. Давай проезд искать: как-то же они туда проехали!

– Орри, давай влево бери. Там проезд поищем, – скомандовал я себе под ноги.

Тоже недоработочка – с убитых шлемофоны не сняли, а теперь не можем в бортовую сеть переговорную включиться. С другой стороны, шлемаки у них все простреленные, охота была эти горшки с расплесканными мозгами на голову напяливать?

Броневик поехал по неширокой улице под свисающими через заборы ветвями яблонь, которых здесь великое множество. Проехали один переулок, второй, но выезда на рыночную площадь пока не было. Я уже начал нервничать. Скоро здесь будет «громовержец», который явно уже взлетает, и как знать, не захотят ли его пулеметчики поохотиться и на бестолково катающийся по улице броневик? А белую простыню можно и не заметить. И вообще, разговор о барже был, когда белая тряпка обсуждалась.

Так доехали до самого частокола. Я даже хотел скомандовать, чтобы Орри ломился напролом, свалив забор, но вспомнил, что примерно в этой части рынка, куда мы можем отсюда попасть, все застроено бревенчатыми срубами лавок, которые нам корпусом все равно не пробить.

– Разворачиваемся.

Развернулись с трудом, в три приема. Узко здесь было. Стрельба в районе форта стала вообще отчаянной. И мне послышался гул самолетных двигателей сквозь нее. Надо торопиться!

– Давай быстрее! – крикнул я вниз.

– Понял! – пробасил Орри и действительно прибавил газу.

Мотор взвыл и поволок тяжелую машину все быстрее и быстрее. И на перекрестке с центральной улицей гном вынужден был резко затормозить: из-за угла выехал еще один «гладиатор», близнец нашего. Из люка по грудь торчал офицер в незнакомой мне форме какого-то из Старых княжеств, взгляд которого уперся мне прямо в лицо. И глаза его начали расширяться и расширяться.

«Хана конспирации!» – подумал я, срывая с пояса гранату Ф-1, которыми мы разжились в форте.

Отлетело кольцо, со звонким щелчком отскочил предохранитель, и увесистая рубчатая чушка по крутой дуге перепорхнула из моей руки в башню бронемашины. Офицер, даже не осознав сразу, что произошло, успел только рот для крика открыть, когда в чреве их «гладиатора» рвануло – с металлическим гулом, как в кастрюле, а вверх вылетел клуб серого дыма. Офицер свалился вниз, как будто его дернули за ноги, а потерявшая управление машина, в которой живых не осталось, резко свернула влево и уткнулась массивным швеллером переднего бампера в воротный столб.

– Ну все, ходу! – заорал я, поворачивая башню влево. – К баррикаде – и вали забор.

Когда корпус нашего броневика вылез из-за угла на центральную улицу, я открыл огонь сразу, даже толком не рассмотрев противника у наваленных бревен, скорее по памяти. Пулеметы загрохотали, мелко затряслись у меня в руках, пытаясь сорваться со станка, а я дважды повел стволами, на дулах которых плясали желтыми цветками лепестки огня, в одну и другую сторону. Гильзы со звоном сыпались из выводной трубки в брезентовые мешки, подаватель весело глотал ленту, а две струи пуль хлестали по пяти распростертым на грязной земле телам, выбивая фонтанчики и откалывая щепу со штабеля.

Орри тормозить не стал. Пока я достреливал караул, он опять разогнался и направил машину под углом на дощатый забор. Звено забора вывалилось, доски загрохотали по броне, броневик запрыгал, Лари крепче вцепилась в меня, с такой силой, что дух перехватило, затем заквохтали разбегающиеся из-под колес куры, не съеденные мародерами, из-за чего я предположил, что хозяйство принадлежало кому-то из «пятой колонны». На голову посыпались листья и ветки, со страшным треском осел легкий курятник, завизжала, убегая, караульная собака. А наша машина, ревя мотором, свалила второй забор и вырвалась на оперативный простор – базарную площадь.

Простор оказался несколько стесненным. Вся площадь была заставлена грузовиками лже-купцов, купцов настоящих, крестьянскими телегами, лежали кучи добра, явно награбленного в Пограничном, повсюду ходили вооруженные бандиты и сипаи. Стрельба из пулеметов паники не вызвала – стреляли везде, и лишняя длинная очередь никого не напугала. И когда забор рухнул и мы вылетели прямо к толпе, мародеры лишь шарахнулись в сторону, выражая неудовольствие красноречивыми жестами и еще более красноречивыми словами. А я, понимая, что быстро нам не пробраться, а каждая секунда промедления может стоить жизни, крикнул Орри:

– Давай в объезд площади, по большому кругу.

Сам же в это время изо всех сил крутил рукоятку горизонтальной наводки, разворачивая стволы «максимов» на толпу. И в этот момент над городом пролетел «громовержец», победно гудя моторами. Он прошел над рыночной площадью, поднимаясь все выше, вызвав настоящий ураган винтовочного огня в свою сторону. Мне даже казалось, что я вижу, как пули выбивают искры из его фюзеляжа, хоть на самом деле видеть этого не мог. Не знаю, повредили его или нет, отсюда не видно, но шел он ровно.

Самолет ушел за пределы города, плавно завалился на одно крыло, ложась в пологий вираж, опять приблизился, а затем на его борту заплясали сразу четыре огонька, а сверкающие трассы потянулись куда-то за рынок. И через пару секунд там рвануло, причем с такой силой, что в воздух взлетел в клубах черного дыма разваливающийся на лету на составные части сарай. Видать, по штабелю минных ящиков залупили, иначе и не подумаешь.

На нас уже никто не обращал внимания: на площади царила паника, кто-то куда-то бежал, кто-то прятался, некоторые, упав на колено, бесполезно стреляли в самолет из винтовок и ручных пулеметов. И тогда я решил добавить веселья – и хлестанул по всей этой толпе из двух стволов длинной, на полсотни патронов из каждого, очередью, благо водяное охлаждение позволяет. Двойная струя пуль хлестнула по машинам, по прилавкам, по телам, вздымая клубы пыли, крови, щепок, выбивая как огненным бичом из тела толпы отчаянные крики. Мотор ревел, броневик несся в объезд, огибая базарную площадь.