Потом кто-то, кажется Гриша, вполголоса произнес ее имя. Все обернулись к ней, расступились, и она осторожно, как по льду, прошла через строй. Остановилась и без звука, как подкошенная, опустилась коленями на свежую, только что вынутую землю.

Партизаны, суровые и мужественные люди, отвели глаза. Стояла тишина.

Вдруг Ганя поднялась и пошла меж деревьями, все ускоряя шаг.

Переведя взгляд на погибшего, товарищи увидали, что прямо по серой шинели, которой были прикрыты Васины ноги, по ромашкам, которые бросили на него девчата, до самых скрещенных на груди кистей рук и немного выше тяжело легла толстая, заплетенная тугим жгутом Ганина коса.

Партизаны горели желанием отомстить фашистам за все их черные дела на родной нашей земле, за смерть такого душевного парня и отважного разведчика, каким был Василь Крижавчанин. Особенно отличались в эти дни разведчики, которыми командовал Григорий Гуменчук.

Однажды он предложил план нападения на вражеский склад с оружием, замаскированный в лесу возле села Сосонка. Это был так называемый лагерь Сальник. Партизаны разведали, что он окружен двумя рядами колючей проволоки, круглосуточно охраняется. Один часовой дежурит у проходной, двое других ходят вдоль забора, встречаясь на боковых от проходной сторонах…

На территории лагеря находились бараки, штабеля ящиков, прикрытые брезентом; несколько входов вели в подземные помещения. Неподалеку в казарме жили солдаты.

Атаковать лагерь поручили группе Григория Чайчука, которую усилили подразделением разведчиков. Всего на задание шло около тридцати бойцов.

Темной августовской ночью партизаны вышли из Черного леса и после большого перехода переправились через Буг. Потом пересекли шоссейную дорогу Винница — Киев и, наконец, железную дорогу.

К лагерю приближались со всеми предосторожностями. Вот уже показались фонари, которые освещали забор и проходную. Четверо бойцов поползли к ней, чтобы снять часовых. Одна половина группы взяла на прицел проходную и казарму, другая — изготовилась для штурма и захвата лагеря.

Первого часового сняли без шума, а второй успел выстрелить. В казарме вспыхнул свет. Партизаны бросились к ней и швырнули в окна гранаты. Однако несколько фашистов успели уже выскочить из казармы. Отстреливаясь из автоматов, они бросились к складам. Кто-то из партизан швырнул гранату и в сарай. Взрывом сорвало часть крыши, и оттуда вдруг повалил густой черный дым, потом с нарастающим гулом вырвалось пламя. Громыхнуло еще несколько взрывов, и пламя перебросилось на соседние строения. Территория склада превратилась в настоящее пекло — от копоти нечем было дышать. Это горели бензин и смазочные масла.

Гитлеровцы, организовав оборону, открыли бешеный пулеметный огонь, потом стрельба донеслась и со стороны Стрижавки. Врагам шла помощь. Партизаны вынуждены были отступить.

Диверсию, которую они провели возле Сосонки, партизаны не относили к числу удачных. Больше того, они считали, что главная их цель не была достигнута даже частично. И только в послевоенные годы из трофейных фашистских документов стало известно, какой серьезный удар врагу они тогда нанесли. Об этом свидетельствует, в частности, и докладная записка начальника охраны «Вервольфа» Даннера своему шефу Ратенхуберу в Берлин:

«В ночь с 17 на 18 августа 1943 года бандиты взорвали большой танковый лагерь Сальник возле села Сосонка. Пришлось вызвать на помощь венгерскую и немецкую части, которые охраняли вокзал, части из Калиновки и из района „Вервольфа“. Наступление бандитов было довольно сильным. Я выехал к месту взрывов с двадцатью солдатами на двух автомашинах. Капитан Михайлис дал мне из своего подразделения 8 человек. Неподалеку от Сальника я встретил авиароту из Калиновки. После этого бандиты прекратили наступление и скрылись в лесу. Вместе с авиаротой я прочесал всю местность леса до главной дороги, однако напасть на след бандитов не мог»[18].

Оказывается, то был не склад, а танковый лагерь, который после взрывов фашисты не стали восстанавливать, а перенесли куда-то в другое место.

Наступила осень 1943 года. Это было время стремительного наступления наших войск на Левобережной Украине. В течение сентября фашисты были вышиблены из Донбасса, наши войска заняли Полтаву, а в конце месяца весь левый берег Днепра от Запорожья до северных границ Украины был очищен от оккупантов.

В это время командование и партийная организация соединения большое внимание уделяли организации боевой деятельности отрядов, укреплению воинской дисциплины, воспитанию высоких моральных качеств у бойцов-партизан, проведению политической и пропагандистской работы среди населения области.

После партийного собрания, которое состоялось в сентябре, был налажен прием партизан в партию.

Окрепли связи отрядов с населением, четче, более согласованно стала работать редакция стенной газеты «Красный партизан», активное участие в ее издании принимала комсомольская организация соединения.

Активизировались подпольные группы и в соседних районах. Они нападали на гитлеровцев, захватывали оружие и уходили в лес. Но, не имея необходимого опыта, баз, они несли неоправданно большие потери. Некоторым группам и организаторам удалось установить связь с партизанским соединением имени Ленина. Пришла группа подпольщиков из Каменогорки: Леонтий Ищук, Влас Полищук, Степан Мельничук, Евдокия Краснощекова и другие; из Яновского подполья, организованного Муржинским, пришли Павел Пушкин, братья Николай и Евгений Муляры, 14-летний Генрих Новотарский, который позже погиб смертью героя… Создал Владик в Янове и еще одну подпольную группу — в детском доме.

Этот детдом не успел эвакуироваться. Его обитатели, в возрасте от семи до четырнадцати лет, остались, можно сказать, сами по себе: у них не было ни продуктов, ни одежды, ни копейки денег. Но многие воспитатели, проживавшие в Янове, продолжали ходить в детдом как на работу, жители носили туда кто старую одежду, кто кусок хлеба, кто ведро картошки. Дети сами сажали огород, и все, что могли достать где-то старшие, несли в общий котел, чтобы не умерли с голоду младшие.

Все старшие мальчишки были влюблены в Муржинского, который часто туда наведывался, а если шел в дальнюю разведку, то мог и заночевать там спокойно — мальчишки всю ночь несли дежурство, охраняя его сон. Естественно, что все они были помощниками в деле разведки. Многие из них просились в отряд, а Миша Перебендя и Витя Белорус чуть ли не самовольно собирались уйти в лес. Владик им сказал, что без оружия в отряд даже взрослых не принимают. И тогда эти двое… сбежали из детдома.

Они отсутствовали около двух недель, а когда появились, то оба были вооружены немецкими пистолетами. Оказывается, они все эти дни жили в Виннице, ночевали на чердаках и в подвалах разрушенных домов, пока не стащили два пистолета. Они говорили, что автомат украсть было бы гораздо легче, но с ним не пройдешь по городу. Пришлось обоих взять в отряд. Оба впоследствии отлично воевали.

В лагере каждый день кого-то встречали, кого-то провожали на боевое задание. А по вечерам часто обсуждали, когда и как выступать всем соединением навстречу Красной Армии.

6 ноября советские войска освободили Киев, и в конце месяца подошли к Житомиру и были в десяти километрах от Белой Церкви. А это, казалось, совсем рядом, и партизаны ждали удобного момента, чтобы броситься в открытый бой с фашистами, не дать им отойти на новые позиции.

В соединении уже насчитывалось около пятисот человек, и если раньше люди приходили сюда группами, то теперь стали присоединяться целые отряды и организации. Коммунистам соединения довелось провести большую организаторскую работу. Личный состав был поделен на пять отрядов и несколько диверсионных групп. Была создана главразведка и комендантский взвод. Командиром соединения избрали А. Мичковского, комиссаром — Д. Садовника (Васильев), секретарем партийного бюро — П. Басалаева.