После этого ведро пополнялось бижутерией.

Что характерно, ни мне, ни сестре и в голову не пришло возражать. Было весело и приятно, что скандры защищали нас даже в таких мелочах.

– Ну ладно, вы за женщин… Хотя это… хм… не совсем честно… Но почему я должен снять рубашку, а вы – только клипсы? – возмутился поначалу Гвенд.

Вархар зыркнул на него так, что проректор втянул голову в плечи и принялся судорожно расстегивать упомянутый предмет одежды.

– Ничего ты не понимаешь! – заявил Эйдигер. – Снять клипсы – самый большой позор для воина! Ведь тогда становится ясным, что они снимаются, но мы их все равно нацепили. Позор на наши головы!

– Мы практически стали как вы! – Вархар ткнул пальцем в карту «бабы с бубном» и поцокал языком.

Последний кон стоил Гвенду, наверное, десяти лет жизни и еще пары дней студенческого хохота в спину.

– Я не буду это снимать! Под этим уже ничего нет! – взвизгнул проректор, судорожно хватаясь за штаны, и второй раз за наше знакомство попытался уйти в окно. Вархар пожал плечами и спокойно изрек в спину Гвенду, который уже пошатывался на подоконнике:

– Извини, дорогой. Карточный долг – это святое! – и ненавязчивым жестом дернул за брюки проректора. Раздался треск, истошный крик, и последний оплот стыдливости Гвенда остался в руках Вархара, а обнаженный владелец его вылетел в окно.

– А он неплохо бегает, – задумчиво почесал скальпелем затылок Эйдигер, пока Гвенд, прикрываясь руками, зигзагами улепетывал в ближайший корпус.

– Спортивненько, – согласился Вархар, снял клипсы и, не глядя, брезгливо выбросил их точно в урну.

Из окон общежития высунулись студенты с преподами и беззастенчиво провожали Гвенда оглушительным хохотом.

Да-а-а! С Вархаром бы такой номер не прошел! Всех, кто над ним смеялся, скандр отправлял на исправительные работы в «электрический подвал» или в башню с темной материей. Варварский способ заставить себя уважать выглядел экзотично, зато действовал безотказно. В отличие от местных, культурных.

– Да имейте же хоть каплю уважения к авторитетам! – воззвал Гвенд. Смешки участились и стали еще громче.

– А у меня тут завалялась пара хороших снарядов! – Вархар, поигрывая невесть откуда взятым камнем, высунулся из окна.

– А у меня еще несколько штук! – вторил ему Эйдигер, подкидывая в воздух сразу три булыжника, каждый не меньше грейпфрута величиной. – Как думаешь, сможешь добросить вон до тех хохотушек? Или будем в ближайших метить? Что-то на меня сегодня напала ужасная нерешительность… Наверное, сказались клипсы…

Вархар примерился, поиграл булыжником, и зеваки мигом исчезли из окон. Хихиканье оборвалось так, словно кто-то резко выключил звук. Общежитие и двор накрыла звенящая тишина.

– Вот это я называю весомым аргументом! – хохотнул Вархар, подкинув в руке камень.

На этой веселой ноте мы поужинали, выпили чаю и проводили Эйдигера с девушками до дверей.

Спать я легла, предвкушая завтрашний «спектакль». И он, вынуждена признать, превзошел все самые смелые ожидания.

На «спектакль» мы с девушками оделись скромно.

Я выбрала свободные брюки и блузку из серого трикотажа, Алиса – классическое фиолетовое платье чуть ниже колен, а Слася – столь любимые мрагулами шорты-юбку и белую футболку.

Сегодня местные мужчины могли восстановить зрение, подорванное косоглазием, а женщины ненадолго вздохнуть с облегчением.

Вархар бодро завел нас в медкорпус. Лифт взлетел на трехсотый этаж, и, выйдя из кабинки, мы не узнали скромное, но стильное здание. Все здесь дышало помпезностью, шиком, излишествами. Но, по счастью, ни позолоты, ни статуэток, ни блесток нигде не обнаружилось.

Стены переливались, как перламутровая раковина, с потолков свисали хрустальные люстры, похожие на новое ожерелье соседа снизу. Вдоль одной из стен выстроились голубые колонны с изящными узорами в виде виноградных лоз. Синие и белые плитки на полу располагались в шахматном порядке.

– Жуть в полоску! – скривился Вархар.

– Жесть! – вторила ему Слася, страшно закатывая глаза и прицокивая.

– Да ладно вам, – повела плечом Алиса. – Не так уж и плохо. Тут просто действительно нужно иметь черные очки или, на худой конец, очень темную вуаль.

Вархар успел только фыркнуть в ответ, когда из двери, справа от лифта, показался Ласар. Он словно бы нарочно остановился возле колонны и очень громко произнес:

– Вархар! Никогда бы не подумал, что твой метод сработает! И не мечтал даже, что бедолага почти придет в чувство!

– Привели в чувство? – из той же двери показался… Мельоньер Баструб собственной персоной.

На меня повеяло приторно-сладкой туалетной водой. Вживую он почти ничем не отличался от фотопортретов. То же холеное лицо, те же длинные белые пряди, уложенные волосок к волоску, и те же хищные черты. Рубашка белее волос, с кружевами на вороте и манжетах, атласные синие брюки… Бр-р-р… Даже мне наряд сальфа показался излишне вычурным и белым.

Цепочка с ярко-голубыми камушками тоже выглядела узнаваемо, как и серьга в ухе. Мельоньер рассматривал нас искоса, словно строил глазки, и каблуки его синих лакированных туфель звонко постукивали по полу.

Походка сальфа напоминала походку танцора, который изо всех сил старается произвести впечатление на жюри важного конкурса. Мельоньер приблизился, расплылся в слащавой улыбке и обратился к Ласару:

– Ты забыл назначить время для завтрашнего обхода подопытных.

– Уже не надо, – нарочито небрежно отмахнулся истл. – Мы тут сами решили проблему.

На секунду самодовольство стерлось с лица Мельоньера, в изумрудных глазах его промелькнули недоверие, тревога.

Баструб задержался взглядом на Ласаре, на Вархаре и вдруг просиял понимающей улыбкой.

– Ну и шутник же ты! – обратился он к истлу. – А я почти поверил!

– А я и не шучу, – спокойно, но серьезно возразил Ласар. – Проблема практически решена.

Румянец схлынул с лица Мельоньера, но улыбка продолжала сиять на нем, как приклеенная. Взгляд сальфа беспокойно заметался по холлу, словно искал пути к отступлению.

Вархар усмехнулся, по-хулигански засунул руки в карманы широких черных штанов и немного покатался с носков на пятки. Молча, лишь переглядываясь с Ласаром и Мельоньером – многозначительно и с хитрецой.

– Погоди, если делегаты очнулись, почему ты меня сразу к ним не позвал? – чуть вздрагивающим голосом спросил Мельоньер.

Слася перехватила мой взгляд и подмигнула, явно сдерживая улыбку. Алиса внимательно следила за разыгранной как по нотам сценой.

– Мы еще с ними не говорили, – небрежно отмахнулся Ласар. – Чуть позже.

– Еще не поговорили? – осторожно нащупал почву Мельоньер. Глаза его забегали пуще прежнего, а улыбка стала походить на жуткую гримасу существа, у которого свело челюсти.

Вархар и Ласар обменялись многозначительными взглядами. Скандр подвигал бровями, словно на что-то намекал. Истл деловито кивнул.

– Говори, я ему доверяю.

Я поразилась, как Ласару удалось выговорить эту фразу и не скривиться. Казалось, слово «доверяю» он выдавил из себя с потом и кровью. Даже зубы истла едва слышно скрипнули.

– Я применил к вашей озверелой делегации новый метод. Свой. – Вархар еще раз перекатился с носков на пятки и улыбнулся Мельоньеру так, что на идеально гладком лбу внушателя выступила испарина.

– Вы? Он? – только и смог спросить ошарашенный сальф, и улыбка его резко схлопнулась.

– Ага-а! Это такой метод! Новый. Мое личное изобретение! – загоготал Вархар прямо в лицо Мельоньеру. – Удар по голове и световой удар по темечку. Ну, правда, большинство подопытных впали в кому. Одного пришлось срочно реанимировать, чтобы копыта не откинул… Зато один-то почти очнулся! Пока спит, но уже пришел в себя. Скоро опрашивать будем.

– Опрашивать? – Мельоньер перевел взгляд на Ласара и замер – то ли переваривая услышанное, то ли не веря своим ушам. – Они что-то помнят?

– А не должны? – с картинным удивлением ответил истл.