Депрессия, в которую впал Бардих, повисла в комнате, как облако.

– Вам знакомы какие-то имена из этого списка? – с притворной веселостью спросил Римо, вытаскивая список гостей, который дала ему Цецилия.

– Все. Все это члены группы… Свиньи!

– Вы хотите сказать, что все они сейчас отсутствуют? – простонал Римо.

– Все до последней богатенькой вонючки. Сейчас время их ежемесячного сбора в Шангри-ла.

Выходило так, что независимо от того, в каком направлении Римо заводил разговор, все сводилось к пресловутому оздоровительному комплексу в Пенсильвании.

Римо посмотрел на картотеку Бардиха.

– Скажите, у вас есть что-нибудь об этом местечке?

Тот хрюкнул в ответ.

– Абсолютно все. Я же вам сказал, что мне все известно о них. Как они живут, на что тратят деньги, чем занимаются… Именно поэтому мне так тяжело находиться в стороне.

– Я могу взглянуть на материалы о Шангри-ла?

– Ни за что. Это в папке с телефоном Греты, и я никогда не открою ее простому смертному.

– Судя по вашему внешнему виду, вы тоже простой смертный.

Бардих поднялся.

– Я не обязан выслушивать это от вас.

– А как насчет этого? – сказал Римо, протягивая ему толстую пачку купюр.

Смитти держал его при деньгах. Не то, чтобы Римо было много нужно, но время от времени деньги могли пригодиться.

– Сколько здесь? – спросил Бардих. Глаза его горели.

– Посчитайте. Думаю, достаточно, чтобы вступить в Шангри-ла, если это то, о чем вы мечтаете. Дайте только мне посмотреть, что у вас есть об этом местечке.

– Но мне еще нужно иметь больше полумиллиона дохода в год, чтобы меня приняли, – захныкал Бардих.

– Скажите, что получили наследство. Папки!

– Думаю, это не повредит. Наследство, а? Может, они и поверят. Пересчитывая деньги, он вытащил ржавый ящик, а из него тонкую папочку. В ней был один-единственный листок, на котором от руки был нарисован план местности на северо-западе Пенсильвании. – Я сам набросал его на основе рассеянных разговоров, но он довольно точен, – сказал Бардих. – Я даже съездил туда, чтобы удостовериться в его правильности, но они не пустили меня. Он помахал перед собой пачкой долларов. – Теперь они это сделают.

– Я думал, что вам уже слишком поздно.

– Я покрашу волосы. Они примут меня. Я займу там свое место. Я стану одним из «Ка Элов». – Он упал на колени и схватил Римо за колени. – Спасибо! Храни вас Бог, – скрипел он, волочась за Римо до самой двери.

Такие вот дела, думал Римо. Если все, кто последними видели адмирала Ивса, были в Шангри-ла, – он отправлялся туда же. И это обошлось ему всего лишь в пять или шесть тысяч долларов наличными.

– Вы уверены, что вам не нужен телефон Греты? – прокричал Бардих вслед Римо.

Римо позвонил Смиту и рассказал о бесполезных встречах.

– Они что, все уехали?

– Практически. Они находятся в Пенсильвании, это клиника или что-то в этом роде, называется Шангри-ла. Последний болван, с которым я разговаривал, сказал, что они там молодеют.

– Это то, о чем объявляют все подобные заведения, – сказал Смит.

– Да, я знаю. Но похоже, что только это действительно помогает.

Он рассказал о несоответствии возраста гостей вечеринки их внешнему виду и о том, что Бардих говорил о докторе Фоксе.

– Многие люди в свои пятьдесят выглядят на двадцать лет моложе, – проговорил Смит, запуская свой компьютер. – Это такой возраст. Как вы сказали – Фокс?

– Феликс Фокс.

Некоторое время телефон молчал, слышно было только как работает компьютер.

– Странно, – сказал Смит, и снова погрузился в тишину, в то время как жужжание и писк компьютера в трубке нарастали.

– Между прочим на улице всего два градуса, а я стою в открытой телефонной будке, – сказал Римо.

– Очень странно, – опять пробормотал Смит. – У меня есть на экране Феликс Фокс, но у него слишком короткая биография, в основном из архивов ИРС – налоговой службы. Похоже, здесь нет даты рождения.

– Думаю, это означает, что его вообще не существует, – съязвил Римо.

– Возможно, – ответил Смит. Харолд Смит полностью доверял своим компьютерам. Они не могли, полагал он, давать неправильных ответов.

– Его показывают по телевидению, где он орет на всю страну, – пытался возразить Римо. – Его фотография на обложке журнала «Лица».

– И похоже, что его жизнь началась с публикации его книг, – сказал Смит. – Тогда, когда появляются первые сведения о нем в ИРС. А до этого – ни банковских счетов на его имя, ни кредитных карт – ничего. Как будто он материализовался всего год назад.

Римо вздохнул.

– Я просто звоню для того, чтобы узнать, что делать. Мне все равно, есть этот парень или его нет. Но если хотите, я поеду в Шангри-ла.

– Прекрасно. Я попробую свериться со своими данными.

– И еще одна вещь – мне понадобится немного денег.

Кислый голос на том конце измученно произнес:

– Я же только что перевел вам несколько тысяч долларов.

– Я отдал большинство из них одному парню для омоложения.

Телефонная трубка всхлипнула и линия отключилась,

Патрульный полицейский Гари МакАрдл в двадцатый раз за сегодняшний день открыл выдвижной ящик своего стола и схватил спрятанный там маленький резиновый штемпель.

Это его спасение! Спасение от счетов на аренду квартиры, продукты. Спасение от тягот Рождества и Нового года, от истощения, в которое попал и без того его мизерный банковский счет. А штемпель, если он будет пользоваться им достаточно часто, поможет ему продержаться на плаву до очередного продвижения по службе и повышения зарплаты. Штемпель мог спасти его.

Он не думал о том, что это незаконно. Многие парни – даже совсем молодые желторотики, как и сам он, – брали взятки с уличных торговцев, которых они должны были арестовать, или собирали дань с публичных домов. Но МакАрдл играл честно. Он хотел быть полицейским, хорошим полицейским. И тем не менее, он понял, как хороший полицейский может оказаться выжатым после первого Рождества в жизни своего сына, когда в январе пришли счета. Поэтому МакАрдл каждую ночь оставался на сверхурочное дежурство, редко видел жену и сына, с ног валился от усталости, и теперь не имело большого значения – было это легально или, нет.

Хотя Герберт снизу уверял, что здесь нет ничего противозаконного. Он клялся ему в этом, здесь в приемной. Все, что требовалось от МакАрдла – это ставить штамп на любом донесении, где упоминается слово «фокс» – «лисица», и за это он получит правительственный чек на двадцать долларов. Чек без имени, названия отдела, без налога на прибыль. Чистые деньги. И Герберт тоже получит чек, только за то, что при занесении информации в компьютер, добавит в начале кода лишнюю цифру девять.

Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не видит, МакАрдл промокнул печать о штемпельную подушечку и оставил оттиск на клочке бумаги из своего стола. Это была серия номеров, начинавшихся с трех нулей.

Разве это могло быть незаконно? Никто кроме Герберта даже не увидит текст донесения до того, как он будет внесен в компьютер, а Герб тоже имел к этому отношение. А после всего, когда текст пройдет через компьютер и выйдет уже зарегистрированным и готовым к хранению, его также никто не увидит, ну разве что это будет что-то очень важное, да и в этом случае это будет кто-то из компьютерщиков.

– Но кто все-таки платит деньги? – спросил тогда в приемной МакАрдл Герберта.

Герб уже занимался подобными вещами раньше. Не с «лисами», но с другими ключевыми словами. Время от времени на протяжении нескольких лет Герб, который начинал свою карьеру за пределами дежурной части 37-го участка, получал телефонный звонок. Поначалу он думал, что кисло звучащий голос был каким-то чудачеством, но поскольку ему нечего было терять, он добавил девятку к нужному документу только для того, чтобы посмотреть, что случится. А случилось то, что он получил чеки за каждый документ, который он занес в компьютер с цифрой 9. Никаких концов. Никаких вопросов. Только деньги.