Ланзо помогал отцу, и мне было приятно видеть, как Виктор беседует с сыном. Однажды даже шутливо ткнул его кулаком в бок и сказал что-то одобрительное.

Похоже, уборщик взялся за ум. Скоро Ланзо вернется домой... и тот день станет для меня печальным. Я привыкла к тихому присутствию Ланзо, к его ненавязчивой помощи, к его наивным вопросам. Он теперь был куда больше, чем моим учеником; я видела в нем младшего брата, которого у меня никогда не было.

Вся моя настоящая семья — дядя и его жена. Никаких вестей от них не поступало, чему я радовалась: если они умыли руки, то мне это только на пользу.

Я долго выбирала, как одеться на праздник. Корнелиус порывался скупить для меня содержимое галантереи госпожи Ракочи, но я наотрез отказалась. Хватит с меня дров и ужинов из трактира... Госпожа Ракочи сдержала слово, и после выдачи жалованья я обновила гардероб — купила со скидкой хороший теплый жакет, юбку и блузку с отложным воротником.

Однако для школьной ярмарки выбрала наряд поинтереснее.

Ярмарка — часть праздника, посвященного городу и его мистической истории. Я, учительница, которую за глаза кличут «ведьмой», буду стоять за прилавком с «колдовскими» товарами.

Что ж, пусть будет ведьма!

Поэтому утром, собираясь выходить из дома, я распустила волосы, повязала голову ярким платком, сделав узел над ухом, как носят бродячие гадалки. Натянула две юбки — верхняя короче, наскоро сшитая из старой зеленой бархатной шторы. На руки надела звенящие браслеты. Посмотрела на себя в зеркало, притопнула ногой и зловеще ухмыльнулась.

Ланзо прыснул в ладоши.

— Вы выглядите как настоящая колдунья, — сказал он. — Только все равно добрая, а не злая.

— Надеюсь, меня не прогонят, когда я являюсь в таком виде!

— Не прогонят! Многие наряжаются. Госпожа Барбута наденет поварской колпак, а жена аптекаря нацепит на шляпку сигнатурки, как на бутылки со снадобьями. Праздник же!

— Вот и славно!

Я с удовольствием оглядела Ланзо. Моими усилиями мальчик был тщательно умыт, причесан, и одет в новый костюмчик (я попросила Корнелиуса вспомнить о его роли городского благотворителя и ссудить семью Лукашей деньгами — и проследила, чтобы эти деньги не пошли на пойло для Виктора).

Ланзо бережно прижимал к груди коробку, в которой лежала его поделка на ярмарку. В последние дни он подолгу пропадал у Анвила и изготовил какую-то хитрую механическую игрушку. Но никому ее не показывал — хотел устроить сюрприз.

— Что ж, идем! — я потрепала его по голове. Мы вышли на крыльцо. Я оглядела двор и порадовалась, что неплохо содержу его в порядке: мусора нет, старый хлам убран, кабан отдыхает после сытного завтрака у крыльца.

Небо чистое, голубое, предзимнее. У губ от дыхания клубятся облачка пара. На траве блестит иней. Но до зимы далеко, и к обеду станет так тепло, что придется снять жакет.

День будет жарким — и не только благодаря погоде!

За ночь город поразительно изменился. Поперек улиц висели гирлянды фонариков. На крышах трепетали яркие флаги. С городской площади ветер приносил беспорядочные звуки — сиплые голоса труб, буханье барабанов и пиликанье скрипок. Там репетировал оркестр.

Несмотря на ранний час, повсюду царила суета. Попадались на улицах незнакомые господа и дамы. Накануне прибыли родственники и друзья горожан, и теперь они неторопливо гуляли и глазели по сторонам. Двери беспрестанно хлопали, колокольчики истошно тренькали — лавки сегодня закрывались рано, нужно было успеть сделать необходимые покупки.

Школьная ярмарка — лишь малая часть праздника, развлечение для детей и их родителей. А вечером будут и торжественные речи, и конкурсы, и танцы, реки вина со специями и продажа сладостей с прилавков.

Но главное случится завтра: господин Роберваль пригласил именитых горожан посетить лесной особняк, таинственную обитель безглазого разбойника Грабба, покровителя и мрачного проклятья города!

Корнелиус скупо рассказывал о том, как наскоро обустроил старый дом. Он убрал мусор, привел в порядок галерею и настелил пол в главном зале, где состоятся танцы. На прием явятся и гости из столицы — быть может, и журналисты! Они охочи до таких экстравагантных мероприятий.

Разумеется, и меня пригласили — вместе с другими учителями школы. Мы с Корнелиусом не выставляли напоказ наши отношения. Я попросила его об этом, он не настаивал. Сегодня мы обязательно увидимся на ярмарке. Он будет на трибуне рядом с бургомистром Флеггом и другими первыми лицами города — богатыми лавочниками и чиновниками, а я останусь в толпе горожан. Но это меня вполне устраивало.

Мы с Ланзо неторопливо шли к школе, любуясь чисто вымытыми витринами, лентами и флажками, отвечали на приветствия, желали встречным доброго утра и наказывали первым делом наведаться к нашему прилавку на школьном дворе. Горожане изумленно изучали мой наряд, улыбались и обещали быть.

Постепенно во мне вырастало радостное ожидание праздника. Сегодня ничто не испортит моего настроения.

У школы было шумно. Вереницей подходили родители и дети, притихшие и неуклюжие в строгих праздничных костюмах. Посвистывая, прокатил тележку мороженщик, и все детские головы дружно повернулись в его сторону.

За прилавками уже хлопотали участники ярмарки: расставляли корзины с печеньем, развешивали вышитые салфетки, ругались из-за мест, спорили и смеялись. Уже кто-то маленький и несчастный горевал от того, что у ежика из шишек отвалилась лапка, а у дальнего прилавка задиры затеяли потасовку. Туда как коршун метнулась госпожа Лотар. Кому-то сейчас попадет. С этой хрупкой пожилой учительницей шутки плохи.

Угрюмый, но ради праздника опрятный и выбритый Виктор Лукаш стоял у ограды и указывал, кому какой прилавок занять.

— Ваш там, — ткнул он рукой в сторону трибуны.

Неплохое место! Я вытянула голову и прищурилась.

За прилавком никто не стоял, а сам прилавок был пуст. Это меня озадачило. Магда и Дитмар обещали прийти первыми и расставить поделки загодя. Неужели опоздали? Ничего, не страшно. Времени еще полно — ярмарка откроется через час, а то и позже.

Мое сердце пело в предчувствии приятного дня.

Я вспоминала годы, проведенные в пансионе. Мы с подругами обожали ярмарки школьных талантов и игровые вечера. Обычно мы готовили на них гимнастические номера с маршем под музыку и живой пирамидой. А вечером устраивали в спальне тайные пиршества, вспоминали все шутки и забавы дня, и хохотали, утопив лица в подушки, чтобы не услышала наставница.

И сейчас, среди шума и возбужденных голосов, я почувствовала себя так же беззаботно, как в детстве. Я буду радоваться вместе с моими учениками!

Мы не только приготовили поделки — для каждой мы придумали маленький спектакль, смешные сценки, сказки и игры, где будут участвовать и продавцы, и покупатели, и зрители. Мы сумеем всех вовлечь в наше представление!

— Идем-ка на задний двор, — позвала я Ланзо. — Пора переносить клетки с кроликами. Если Ада и Регина еще не нарядили их в платья эльфов, мы им поможем.

— Надеюсь, краска на картонной ведьме успела высохнуть, — озабоченно заметил Ланзо.

— Не беспокойся — мы не дадим зрителям трогать ее руками!

В пристройке было полно народу, но при этом стояла странная тишина. Собрались все мои ученики. Но занимались они совсем не тем, чем следовало.

Дитмар сидел на полу, потупив глаза, и по давней привычке грыз ногти. Магда хлюпала носом, а Регина неловко гладила ее по спине. «Да как, да как... почему... кто...» горестно бормотал толстощекий Тилло и чесал затылок, рассматривая кучу ярко-оранжевых обломков на полу.

Иными словами, в комнате царило глубокое уныние.

У меня сердце ушло в пятки. Я поняла, что случилось что-то очень-очень плохое.

— Госпожа Верден! — Ада схватила за руку. — Что теперь делать? Все испорчено!

— Кто-то обгрыз глазурь с крыши домика? — предположила я, уже понимая, что дело не в этом — все куда серьезнее! — Не страшно, у нас осталась помадка, мы сейчас разогреем ее и…