— Я умею всего понемногу.

Это было правдой. Но я не стала пояснять, как немного я умею всего...

Я очень слабая Одаренная. Бесталанная. Или наоборот — слишком талантливая. В нашем деле не бывает мастеров на все руки. Одаренным хорошо удается одно или другое. Иногда встречаются те, у которых есть два или три дара.

Из-за моих родственников-идиотов я не проходила обязательное испытание на выявление дара в двенадцать лет. И поступила в академию позже, чем остальные — мне тогда исполнилось двадцать, хотя все начинали обучение в восемнадцать! Страшно вспомнить, сколько мне пришлось преодолеть, чтобы получить возможность посещать академию!

Поначалу все шло неплохо. Я прекрасно изучила теорию. Легко входила в транс. Меня называли перспективной. Я выполняла простые манипуляции с водой, воздухом, светом, электричеством... Но на этом и остановилась. Сложные манипуляции мне никак не давались. Сил было мало. Эфирные потоки не желали меня слушаться.

Профессора подняли вопрос о моем отчислении. Но я отказалась сдаваться — мне нужно было получить независимость от моих дяди и тети! И тогда я отдала все имеющиеся у меня средства — наследство матери — чтобы продолжить обучение. Некоторые недоброжелатели говорили, что я купила диплом.

Что ж, отчасти верно. Я сдала упрощенные экзамены и диплом мне дали особый. Без оценок по предметам. Без указания специальности. Меня признали Одаренной, но на государственную службу, где я могла заниматься настоящим делом, меня бы никто не взял.

А потом грянула катастрофа. пришлось бежать из столицы. И теперь я здесь... в этом странном городке на окраине королевства. Работаю уездной учительницей магии…

— Госпожа Верден! Госпожа Верден! А как вы будете нас учить?

Я вздрогнула и пришла в себя. Видимо, я слишком углубилась в собственные мысли и не сразу услышала вопрос.

— Мы будем зубрить этот толстый учебник? — в голосе Магды звучал ужас. — Там есть картинки? Или только слова?

— Нет, мы не будем читать учебник. Мы будем заниматься практикой. Гулять, беседовать. Играть. Развивать воображение. Но не сейчас, — я глянула на часы. — Наш урок подошел к концу. А теперь вам пора домой!

Ученики уходили из класса молча, медленно, словно боясь расплескать полученные впечатления.

Что они расскажут дома? Наверняка домашние будут их расспрашивать. Какое решение примут их родители, когда узнают, что произошло на уроке? Не хотелось бы, чтобы Магде и Дитмару запретили посещать мои занятия.

На занятии я показала ученикам куда больше, чем предусмотрено программой. Редко кто из Одаренных идет в школьные учителя, поэтому новый предмет ведут те, кто не имеют дара. Куратор на учительских курсах предупреждал, что не стоит демонстрировать мои возможности. Задача школы — лишь научить детей видеть мир иначе и преодолеть внутренние барьеры, а не учить «магии».

Но я не послушалась куратора. Мне хотелось дать ученикам прикоснуться к незримому миру — и заодно завоевать их доверие и пробудить интерес.

Возможно, я совершила ошибку. Или нет...

На задней парте послышался шорох: Ланзо еще не ушел. Он медленно перевязывал учебники ремешком и поглядывал на меня из-под опущенных век. Показалось, он ждет, когда мы останемся одни, чтобы расспросить о чем-то без посторонних ушей.

Я терпеливо ждала, перебирая ученические тетради на столе.

Дверь распахнулась, в классе появился господин директор. Он нес под мышкой большой прямоугольный предмет, завернутый в бумагу.

— Ну? — спросил Степпель угрюмо. — На дополнительное занятие пришел хоть кто-то?

— Три ученика. Мы поработали очень продуктивно.

— Вот как? Целых три?! — немало удивился директор. — И кто же?

Он мазнул взглядом на Ланзо и недоуменно поднял брови. Я назвала других двух смельчаков.

— Отличное начало! — директор положил прямоугольный предмет на стол и улыбнулся. — Трое — уже немало! Вместе мы начнем менять мнение горожан относительно Одаренных. Попробуем поколебать старые предрассудки.

Я скептически улыбнулась.

Любопытный господин этот директор. Собирается избавляться от предрассудков, но сам боится уничтожить старый каштан во дворе школы, который местные считают проклятым. Верит и в науку, и в призраков. Как бы ему не сверзиться, пытаясь усидеть на двух стульях...

— Посмотрите, что я принес, — он начал разворачивать бумагу. — Портреты ученых Морли и Фройда, основоположников теории эфирного поля и познания сверхприроды.

— Я рассказывала о них сегодня ученикам, — кивнула я, глядя на знакомые лица: одно бородатое, очкастое, другое усатое, с высоким лбом и пронзительными глазами.

— Повесьте на стену! Пусть ученики их видят.

Он обвел класс рукой. Я задумалась. Так, можно приспособить их в том углу, между портретом поэта Горациуса и картой мира.

Хозяйственный директор вытащил из кармана молоток и гвозди и выложил их на стол. Стало ясно, что портреты буду приколачивать я сама. Либо воспользуюсь помощью школьного уборщика.

— Госпожа Верден, приглашаю вас на прогулку по городу. Помните, я обещал рассказ о его истории и легендах? Зайду за вами в три часа. Вам принесут обед из трактира, подкрепитесь, отдохнете, и отправимся.

— Хорошо, — кивнула я.

Дверь за директором закрылась. Я взяла молоток и задумчиво покачала его в руке. Никогда в жизни не прибивала гвоздей. Но звать уборщика не хотелось; после всего услышанного он вызывал во мне неприязнь.

— Я вам помогу, — раздался тонкий голос.

Ланзо придвинул к стене стул, взял со стола гвозди и молоток — он с трудом удерживал тяжелый инструмент худенькими пальцами.

— Ланзо, не стоит! — всполошилась я. — Давай позовем твоего папу. Ведь это его обязанность — делать разное по школе.

— Не надо папу. Я сам многое умею.

И Ланзо вскарабкался на стул и тремя ударами ловко вогнал первый гвоздь в стену. Он и правда знал, что делать, но я подошла к нему и стала страховать, переживая, как бы он что себе не повредил.

Однако скоро оба гвоздя крепко сидели в стене, и Ланзо приказал:

— Давайте сюда портреты. Повешу. И мокрую тряпку. Протереть надо.

— Какой ты молодец! По-моему, люди, которые умеют работать руками — настоящие волшебники.

Ланзо нахмурился, как будто своими словами я обидела его.

— Я не волшебник, — пробормотал он, спрыгнул со стула, схватил сумку и сказал: — До свидания. Мне пора.

— Постой! Ты придешь на следующее дополнительное занятие?

Он пожал плечами и тихо выскользнул за дверь.

Странный мальчик. Но он нравился мне: его тонкая шейка и худые пальчики были очень трогательными, а робкий взгляд вызывал желание защитить.

Я вышла на крыльцо и обнаружила, что тучи поредели, выглянуло солнце. На площадке шумели дети; старшие школьники облепили столб с канатами, цеплялись за веревки, разбегались и крутились, отталкиваясь ногами. Другие носились по двору сломя голову. Но к старому каштану никто не подходил. Дети старались даже не ступать на отбрасываемую деревом тень.

Поодаль на качелях в одиночестве сидела нарядная девочка — Регина Роберваль.

За оградой стояли повозки и двуколки, к школе подходили горожане, которые приехали забрать детей после занятий. Родители учеников глазели на меня с бесцеремонным любопытством.

Ну и ладно. Пусть хорошенько посмотрят на новую учительницу. Если бы мне за каждый любопытный взгляд платили по кронодору, я бы разбогатела.

Я медленно сошла с крыльца. Регина спрыгнула с качелей, подбежала и остановилась, глядя мне в глаза довольно дерзко.

— Ты хотела о чем-то спросить? — завела я любезный разговор. — Жаль, что ты не пришла на дополнительное занятие. Мы неплохо провели время.

— К вам пришли лишь трое, — сказала она. — Вы заманили их печеньем. Я не люблю печенье. Папа покупает для меня в кондитерской шоколад.

— Хорошо, следующий раз специально для тебя принесу шоколад, — улыбнулась я.