Поглощенная этим откровением, этой надеждой, Халисстра едва не упустила из виду фазового паука, который внезапно возник на ветке над ее головой и беззвучно спрыгнул отвесно вниз, прямо на нее. Халисстру предупредило лишь слабое поскрипывание ветки.

Она вовремя успела отпрянуть. Халисстра отползла в сторону на четвереньках, таща меч за собой, потом с трудом снова поднялась на ноги.

Паук, чувствуя, что она начинает уставать, неспешно двинулся к ней через поляну. Челюсти его открывались и закрывались в предвкушении скорой трапезы, яд капал на землю между лапами.

Понимая, что это, возможно, ее единственный шанс, Халисстра сжала рукоять меча Сейилл обеими руками и вскинула его над головой — не для замаха, но обращая его к луне.

— Эйлистри, услышь меня! — вскричала она. — С этой ночи и впредь я отрекаюсь от Ллос и клянусь быть твоей покорной слугой. Если я достойна твоего внимания, обращаюсь к тебе с мольбой. Примешь ли ты меня? Если да, даруй мне магию, чтобы я могла доказать истинность своих слов, убив этот символ Ллос. Дай мне силу творить заклинания твоим именем — и к твоей вечной славе!

Слова ее прозвенели с силой и чистотой песни, воистину находившейся в ладу и гармонии с тем, что было у нее на сердце.

И ответ пришел.

Заклинание, посланное ей Эйлистри, напоминало огненный удар Ллос, только столб божественной энергии был серебристо-белым и долетел, казалось, прямо с луны. Совершенно беззвучный, он ударил в фазового паука, когда существо находилось уже на расстоянии шага от Халисстры. Паука залил поток ослепительно яркого света. Одно мгновение паук отчаянно сопротивлялся, тщетно дергая объятыми магическим огнем ногами, а в следующий миг он уже валялся грудой падали, белея в свете луны.

Округлив глаза от восторга, Халисстра легонько ткнула мертвую тварь обломанным кончиком меча. Паук, мгновенно обращенный в прах холодным магическим лунным огнем, распался на части, и те, в свою очередь, тоже рассыпались, оставляя на земле лишь горстку пепла. В следующий миг и его развеял налетевший ветер.

Почувствовав, что на нее кто-то пристально смотрит, Халисстра подняла взгляд, ожидая увидеть Улуйару или Фелиани. Но это оказался Рилд, в полном изумлении уставившийся на нее с дальней стороны полянки. Обеими руками он сжимал рукоять большого меча, но острием тот уткнулся в землю, словно Мастер Оружия забыл, что с ним делать. Глаза Рилда расширились, раскрытым ртом он хватал воздух. Он явно только что бежал. В следующее мгновение воин, видимо, снова обрел дар речи.

— Халисстра, — прошептал он, — что ты наделала? Теперь ты никогда не сможешь вернуться. Никогда.

Халисстра смотрела на Рилда поверх убитого паука, и ее раздирали самые противоречивые чувства. Это был гнев оттого, что он ослушался и последовал за нею, и в то же время радость, что он настолько любит ее, что сделал это.

Наконец Халисстра вздохнула.

— Это правда, Рилд, но ты вернуться можешь, — сказала она. — У тебя еще есть выбор, выбор между Подземьем и Ллос — которая, очевидно, мертва, как этот паук, — и Эйлистри, улыбающейся нам сейчас сверху. Кого ты выбираешь?

Рилд несколько долгих мгновений молчал, потом поднял меч и вогнал его в висящие за спиной ножны.

— Я выбираю тебя, — произнес он, глядя на Халисстру. — Если ты примешь меня.

Прежде чем Халисстра успела ответить, из леса появились Улуйара и Фелиани. Фелиани улыбалась Халисстре, лицо ее сияло от восторженной радости, но Улуйара подозрительно смотрела на Рилда, словно не была уверена, что он не выхватит меч снова.

— Если Эйлистри примет тебя, мы тоже будем тебе рады, — сказала ему жрица. — Если нет, ты должен будешь уйти. — Она криво усмехнулась. — И на этот раз надолго.

— Договорились, — кивнул Рилд.

Улуйара повернулась к Халисстре.

— Пойдем, жрица, — сказала она. — Тебе еще многому надо научиться. И многое сделать. Это лишь первое из испытаний, уготованных тебе богиней.

Халисстра поклонилась, признавая свою покорность новой госпоже. В то же время в ее голове крутилась мысль о том, насколько удивительно все это. Она бежала из Чед Насада, бездомная бродяга, надеясь узнать, жива или мертва ее богиня, для того лишь, чтобы надежды ее разбились о черный каменный монолит, запечатывающий храм Ллос. Но среди чужих ей лесов Верхнего Мира она обрела то, чего вовсе не ожидала, — новый дом и новую богиню. Халисстра знала, что в благодарность за это будет преданно служить Эйлистри с этой ночи и впредь. И что бы ни потребовала от нее богиня, Халисстра исполнит это.

Распрямившись, она перевела взгляд на Рилда, безмолвно разглядывая воина. Готов ли он к этому тоже? Или выйти на свет Эйлистри — слишком много для Рилда, слишком непохоже на то, к чему он привык?

Это покажет одно лишь время.

Квентл задумчиво поглядывала на склонившуюся в покорном поклоне спину Данифай. Если верить младшей жрице, Фарон сделал, наконец, свой ход. После бесконечных мелких проявлений неповиновения этот выводящий ее из себя мужчина набрался, наконец, храбрости нанести смертельный удар. За исключением того, что ему не хватило силы воли убить Квентл самому, и он предоставил аболетам покончить с нею. В таком случае он мог бы доложить Верховной Матери — вполне правдиво, — что Квентл погибла во время экспедиции от рук представителей иной, враждебной расы.

Поисков, которые он явно вознамерился провести сам, чтобы украсть у Квентл славу, что по праву должна принадлежать ей.

Квентл погладила извивающиеся тела своих змей, которые слегка вздрогнули, разделяя ее мысли.

Должно быть, она говорит правду, - мысленно сказала Ингот, пристально уставившись на склоненную голову Данифай. — Не вижу причины, зачем бы ей придумывать такое.

Я тоже, - ответила Квентл.

Данифай — твоя верная слуга, госпожа! - добавила К'Софра, извиваясь от удовольствия.

Квентл вздохнула и погладила самую маленькую из змей по голове. К'Софра была красива, но не слишком умна. Она все принимала за чистую монету, совершенно не замечая тех тончайших оттенков лжи, что лежат обычно прямо на поверхности столь вопиющей измены. Но Квентл думалось, что на этот раз наивная змея, возможно, действительно права. Мотивы Данифай казались прозрачными, как горный хрусталь. Младшая жрица многое приобретала, выдав планы Фарона Квентл, и ничего не теряла. Когда Ллос снова пробудится, Данифай, без сомнения, попытается занять видное место в Арак-Тинилите.

Квентл переложила плеть в левую руку — она улыбнулась, увидев, как вздрогнула Данифай, когда змеи оказались у нее над головой, — и, сложив пальцы правой руки в щепоть, легонько коснулась ими склоненной головы пленницы.

— Ты будешь вознаграждена, — пообещала она младшей жрице. — Теперь ступай. Вернись к Фарону, пока он не заподозрил, чем ты занимаешься.

Данифай поднялась, улыбаясь, и повернулась к выходу из тесной пещеры. Джеггред, все это время сидевший на корточках возле туннеля, выпустил когти на бойцовых руках и оглянулся через плечо на Квентл. Она чуть кивнула, и Джеггред прижался к стене, чтобы дать Данифай пройти.

— Как насчет мага? — прорычал дреглот.

Квентл видела, что волосы на его загривке встали дыбом. Он внимательно слушал все, что говорила Данифай, и теперь балансировал на грани неистовства. Одно слово Квентл, и он помчится по туннелю вниз, туда, где сидит у водопада Фарон, изучающий свои книги заклинаний.

— Я сама разберусь с ним, — сказала племяннику Квентл. — Позже.

Все еще тихонько порыкивая, Джеггред снова присел, обхватив меньшими руками колени. Красные глаза его вглядывались в туннель, шерсть на загривке медленно улеглась.

Квентл посидела немного в тишине, размышляя. Пещера, выбранная ею для Дремления, была не больше комнаты для прислуги, но с высоким потолком, оканчивающимся узкой трещиной. По одной из стен сочилась вода, образуя у ног Квентл лужу. Она стекала по проходу, у которого скорчился Джеггред, и впадала в конце концов в реку — ее шум доносился из туннеля. На влажной стене рядом с Квентл обосновалась колония округлых люминесцирующих грибов, дающих неяркий зеленоватый свет. Квентл дотянулась и ткнула в один из них пальцем, выпустив облачко сверкающих спор, потом уставилась на его светящийся кончик.