— Есть новости? — спросила я, подходя к его комнате.

— Нет.

Он обогнал меня на шаг и открыл дверь, а сам отступил в сторону, вежливо пропуская меня вперед. «Есть свои преимущества в том, чтобы встречаться с юношей из другой эпохи», — подумала я. Хотя я и верю всем сердцем в равенство полов, все же рыцарское поведение ценю высоко.

— Мы всю ночь провели в поисках. Но выглядит все так, словно все нума в городе разом взяли и исчезли. Мы обошли все бары и рестораны, в которых они бывают, но там были только люди… и никаких следов нума.

— Это может означать реальную опасность, так, да?

Я попыталась вообразить, что может получиться из противостояния добрых и злых ревенантов. Неумирающих, носящихся с мечами прямо между перепуганными посетителями какого-нибудь бара…

— Опасность возникла бы, если бы они были там. Но прямо на глазах у людей они вряд ли решились бы напасть на нас.

Я подумала об Эмброузе, которого ударили ножом всего в нескольких футах от целой толпы людей, и заподозрила, что Винсент просто хочет меня успокоить.

— Но мы не нашли даже того, у кого можно было бы спросить… У нума нет какой-то постоянной резиденции, как у нас. Так что просто невозможно выяснить, где они прячутся.

— А как Шарлотта себя чувствует? — спросила я.

— Не слишком хорошо, — ответил Винсент. — Она сейчас ушла вместе с другими на поиски.

— А ты почему не с ними?

— Сегодня у меня «большая ночь». И я уже чувствую себя слабым. От меня не будет проку, если мы действительно на что-то наткнемся.

— И когда начинается… ну, твоя бездеятельность? — спросила я.

— Ночью, в течение ночи. В те вечера, когда начинается период бездеятельности, я обычно допоздна смотрю кино и поглощаю калории, потому что больше ни на что не гожусь. Как и все мы.

Винсент махнул рукой в сторону кофейного столика, на котором стояли чайный прибор и тарелки с разнообразными миниатюрными печеньями и пирожными.

Я насмешливо посмотрела на него:

— Жанна испекла?

— А кто же еще? — хихикнул Винсент. — Каждый раз, когда кто-то из нас выпадает из реальности, она устраивает вот такой королевский пир.

— Вот и хорошо, — сказала я, вскидывая голову и устраиваясь на диване с намерением разделаться с маленькими шоколадными эклерами. — А где телевизор?

— Ох, я его смотрю в нашей кинокомнате. Эмброуз просто помешан на кино, и он убедил Жан-Батиста устроить нам тут настоящий кинотеатр. Он в подвале, рядом со спортивным залом.

— Очень интересно было бы посмотреть, — решила я.

— Думаю, там внизу найдется парочка твоих любимых фильмов. Мы даже можем заказать пиццу и заодно поужинать. Чем не свидание?

— Самое настоящее свидание! Я согласна! — пискнула я, но тут же, чтобы скрыть свой энтузиазм, продолжила: — Но конечно, если ты не будешь скучной компанией. А иначе лучше я просижу всю ночь здесь, глядя в твои глаза вместо экрана.

Винсент немного помолчал, подозрительно всматриваясь в меня, потом, усмехнувшись, спросил:

— Сарказм, да?

— Да. — Я рассмеялась. — А ты быстро соображаешь для такого старичка.

— Проклятие, а я-то думал, что нашел, наконец, настоящую романтику! — пошутил Винсент, потом слегка замялся и посерьезнел. — Кстати о скучной компании… ты не прочь поговорить о том, что мы будем делать, пока я буду спать?

— Ничуть не против, — ответила я, пытаясь угадать, что последует за этими странными словами.

— Завтра я буду мертв умом и телом. И я бы предпочел, чтобы ты меня не видела, когда я не в состоянии буду с тобой общаться. Но начиная с утра пятницы, мой ум начнет функционировать. Вот я и хотел спросить… тебе не покажется, что я за тобой слежу, если… если я навещу тебя… в виде воланта, парящего?

— Хм… Знаешь, это самое необычное предложение, какое только мне приходилось слышать, — рассмеялась я. — Даже не знаю… а ты сможешь как-то дать мне знать, что ты там? Ну, например, написать призрачное сообщение? Или заставить мою авторучку двигаться?

Винсент покачал головой.

— Только если приду с кем-то таким, кто может меня слышать, вроде Шарлотты или Юла.

Подумав о вечном беспорядке в моей спальне, которого, как я понадеялась, Винсент еще не увидел втайне от меня, паря вокруг, я возразила:

— Но разве тебе не нужно будет ходить с кем-нибудь в дозоры?

Винсент улыбнулся, и в уголках его глаз собрались тонкие усталые морщинки.

— Да, конечно, если кто-то отправится на обход, я буду с ними. Но мне бы очень хотелось повидать тебя в период бездеятельности.

— Тогда почему бы мне не прийти сюда? — спросила я. — В таком случае кто-нибудь сможет заняться «переводом».

— Если ты не против, это было бы замечательно, — согласился Винсент.

Я заметила, что он оперся одной рукой о диван.

— Эй, с тобой все в порядке? — спросила я.

— Да. Хотя я начинаю слабеть. Пока не очень. — Он глубоко вздохнул и сел рядом со мной. — Значит, завтра у нас выходной, но я был бы рад увидеть тебя в пятницу.

— Договорились. Я приду утром. Поскольку завтра в Штатах День Благодарения, занятий у нас и завтра нет, и в пятницу. Я прихвачу с собой домашнее задание и буду его делать здесь.

Мы заказали пиццу и поуютнее устроились на диване, ожидая, пока ее доставят.

— Ты вчера поговорила с Джорджией? — спросил Винсент.

А я так старательно избегала этой темы, надеясь, что не придется рассказывать Винсенту о своем поражении!

— Мы и не говорили толком, — ответила я.

— А что случилось?

— Видишь ли, я ей не сказала, что ты знаешь Люсьена. Я побоялась, что она может передать это ему. Я просто попыталась объяснить, что тебе известна его репутация и что Люсьен и его приятели замешаны в определенного рода преступлениях. Но она мне не поверила. И заявила, чтобы мы с тобой не совали нос в ее дела.

— Ты расстроилась, — сказал Винсент, обнимая меня.

— Да. Расстроилась… не из-за того, что мы с Джорджией поссорились. В этом как раз нет ничего необычного. Я расстроилась, потому что боюсь за нее. Она мне сказала, что с Люсьеном виделась просто от случая к случаю. Но я все равно беспокоюсь.

— Ты сделала все, что могла, — попытался утешить меня Винсент. — Ты не можешь постоянно присматривать за своей сестрой. Постарайся просто выбросить все это из головы.

«Легче сказать, чем сделать», — мысленно усмехнулась я.

Когда привезли пиццу, мы спустились вниз, в кинозал, и устроились на здоровенном старом кожаном диване, чтобы посмотреть «Завтрак у Тиффани», диск который Винсент отыскал в их огромной коллекции. Сидя там, в темной комнате, пережевывая ломтики пиццы с грибами и пармезаном, я впервые почувствовала, что мы с Винсентом занимаемся чем-то таким, чем могла бы заниматься самая обычная пара настоящих людей… ну, если, конечно, забыть о том, что должно было произойти с Винсентом после полуночи.

Я ушла около девяти часов. Винсент настоял на том, чтобы проводить меня до дома, и мы неторопливо зашагали по темнеющим парижским улицам. Винсент выглядел слабым, как самый настоящий восьмидесятилетний старец. Трудно было поверить, что это тот самый юноша, который совсем недавно, несколько дней назад, размахивал мечом весом с диван. Когда мы дошли до нашей двери, он нежно поцеловал меня и повернулся, чтобы уйти.

— Будь осторожен, — сказала я, не зная, положено ли говорить «до свидания» тому, кто намерен следующие три дня провести в состоянии трупа. Винсент подмигнул и послал мне воздушный поцелуй, а потом повернул за угол — и исчез.

Мами спросила нас, хотим ли мы устроить традиционный обед, как полагается в День Благодарения, но ни мне, ни Джорджии этого не хотелось. Все американское напоминало мне о доме. А дом напоминал о родителях. Я спросила Мами, нельзя ли провести этот день как все остальные, и она согласилась.

Поэтому я провела День Благодарения в постели с книгой, стараясь не думать о своем друге, который тоже лежал в постели в нескольких кварталах от меня, только мертвый.