Наконец, еще раз высунувшись из окна, она увидела Присей, вприпрыжку спешившую к дому. Подняв голову и заметив Скарлетт, Присей широко разинула рот, собираясь что-то крикнуть. Черное лицо было перекошено страхом, и, боясь, что Присей своим криком встревожит Мелани, Скарлетт поспешно приложила палец к губам и отошла от окна.
— Пойду принесу воды похолоднее, — сказала она, глядя в темные, запавшие глаза Мелани и стараясь улыбнуться. И быстро вышла из комнаты, плотно притворив за собой дверь.
Присей, запыхавшаяся, сидела в холле на нижней ступеньке лестницы.
— Они в Джонсборо, мисс Скарлетт! Говорят, наших жентмунов бьют. Ой, беда! Мисс Скарлетт! Что теперь будет с ма и Порком? Ой, беда! А что, как янки придут сюда? Ой, беда!
Скарлетт зажала ей рот рукой, заглушив причитания.
— Замолчи ты, бога ради!
Да, что будет с ними, если придут янки? Что будет с Тарой? Страшным усилием воли Скарлетт заставила эту мысль уйти на время куда-то вглубь, чтобы обратиться к самым неотложным делам. Если только она начнет об этом думать, то завизжит и завоет от страха, как Присей.
— Где доктор Мид? Когда он придет?
— Да я его не видала, мисс Скарлетт.
— Что?!
— Не видала, мэм. Его нет в госпитале. Миссис Мерриуэзер и миссис Элсинг тоже нет. Говорят, он в сарае, на путях, туда раненых привезли из Джонсборо. А я, мисс Скарлетт, побоялась идти туда, там, говорят, мертвяки… Я мертвяков боюсь…
— А другие доктора?
— Ей-богу, мисс Скарлетт, я не могла никак дать им почитать, что вы написали. Они все там как с ума посходили. Один доктор сказал: «Поди ты к черту! Не вертись под ногами! Какие еще младенцы, когда тут прорва людей помирает! Позови какую ни на есть бабку, она поможет». Тогда я пошла и стала всех спрашивать, как вы мне велели, — что слыхать, а все как есть в одну душу: «В Джонсборо бои, бои в Джонсборо», и тогда я…
— Ты говоришь, доктор Мид на вокзале?
— Да, мэм. Он…
— Ну, слушай меня внимательно. Я пойду за доктором Мидом, а ты сиди с мисс Мелани и делай все, что она тебе велит. И посмей только сказать ей, где идут бои, я тебя продам перекупщикам, богом клянусь! И не говори ей, что другой доктор тоже не может прийти. Поняла?
— Да, мэм.
— Вытри глаза, набери свежей воды в кувшин и ступай наверх. Оботри мисс Мелани губкой. Скажи, что я пошла за доктором Мидом.
— Ей уже скоро родить, мисс Скарлетт?
— Не знаю. Боюсь, что скоро, но, впрочем, не знаю. Тебе лучше знать. Ступай наверх.
Скарлетт схватила с подзеркальника свою широкополую соломенную шляпу, нахлобучила ее кое-как на голову. Бросив отсутствующий взгляд в зеркало, она машинально поправила выбившуюся прядь. Мелкая, холодная дрожь страха, зародившегося где-то под ложечкой, расползлась по всему покрытому жаркой испариной телу и отозвалась в кончиках похолодевших пальцев, когда они коснулись горячей щеки. Скарлетт торопливо вышла из дома под слепящее солнце. Она быстро шла по Персиковой улице, и кровь стучала у нее в висках от зноя. Издали, то нарастая, то затихая, доносился гул голосов. Вскоре она почувствовала, что ей трудно дышать от туго затянутого корсета, но не умерила шага. Голоса звучали все громче.
В конце улицы, ближе к Пяти Углам, царило странное оживление, как в разворошенном муравейнике. Негры с искаженными от страха лицами метались туда-сюда. Белые ребятишки, плача, сидели без присмотра на крылечках. Улица была забита военными фургонами, санитарными каретами с ранеными и всякого рода повозками, доверху нагруженными мебелью, сундуками, баулами. Какие-то верховые, выскакивая из боковых проездов, устремлялись к штабу Худа. Перед домом Боннеллов, держа под уздцы впряженную в коляску лошадь, стоял старик Амос, и при виде Скарлетт глаза у него округлились.
— Вы что ж — еще не уехали, мисс Скарлетт? Мы вот собрались. Старая мисс упаковывает пожитки.
— Собрались? Куда?
— А кто его знает, мисс. Куда-нибудь. Янки подходят!
Скарлетт поспешила дальше, даже не попрощавшись. Янки подходят! Возле часовни Уэсли она приостановилась, чтобы перевести дыхание и унять неистово колотившееся сердце. Надо успокоиться, иначе она потеряет сознание. Она стояла, ухватившись за фонарный столб, и увидела офицера, скакавшего верхом от Пяти Углов. Не раздумывая, она выбежала на середину улицы и замахала рукой.
— Постойте! Пожалуйста, остановитесь!
Рывком натянув поводья, офицер поднял лошадь на дыбы. Усталое, прорезанное глубокими складками лицо его выдавало страшное напряжение, но когда он увидел Скарлетт, потрепанная серая шляпа тотчас слетела у него с головы.
— Мадам?
— Скажите, это правда? Янки подходят?
— Боюсь, что так.
— Вы это точно знаете?
— Да, мадам. Я это знаю. Полчаса назад в штаб прибыла депеша с линии огня из Джонсборо.
— Из Джонсборо? Вы уверены?
— Уверен, мадам. Нет смысла тешить себя красивыми иллюзиями, мадам. Депеша была от генерала Харди, и в ней говорилось: «Я проиграл битву и отвожу войска».
— О боже!
Офицер поглядел на нее, и на угрюмом усталом лице его не отразилось никаких чувств. Он собрал поводья и надел шляпу.
— О, сэр, прошу вас, еще минуту. Что же нам теперь делать?
— Затрудняюсь ответить, мадам. Армия покидает Атланту.
— Покидает? А нас бросает на произвол судьбы?
— Боюсь, что так, мадам.
Он пришпорил коня, и его как ветром сдуло, а Скарлетт осталась стоять посреди улицы, утонув по щиколотку в красной пыли.
Янки подходят. Армия покидает город. Янки подходят. Что же делать? Куда бежать? Нет, бежать нельзя. Там Мелани, она ждет ребенка. Господи, зачем женщины производят на свет детей! Не будь Мелани, она взяла бы Уэйда и Присей и спряталась бы с ними в лесу, и янки никогда не нашли бы их там. Но Мелани нельзя увести в лес. Сейчас нельзя. О, если бы она родила раньше, хотя бы вчера, быть может, их посадили бы в какую-нибудь санитарную карету и увезли и спрятали бы где-нибудь. А теперь… Теперь надо разыскать доктора Мида и заставить его пойти к Мелани. Может быть, он сделает что-нибудь, чтобы она скорее родила.
Скарлетт подобрала юбки и побежала по улице, и в топоте ее шагов ей слышалось: «Янки подходят! Янки подходят!» На площади Пяти Углов было полно народу, и все бежали куда-то, не видя друг друга, протискиваясь между санитарными фургонами, повозками, запряженными волами, и экипажами, которые везли раненых.
Глухой гул волнами перекатывался над толпой, словно на берегу в час прибоя.
И тут странное, немыслимое зрелище предстало глазам Скарлетт. Со стороны вокзала надвигалась толпа женщин с окороками на плечах. А за женщинами, сгибаясь под тяжестью банок с черной патокой, едва поспевали ребятишки. Мальчишки постарше тащили мешки с картофелем и кукурузой. Какой-то старик катил на тачке бочонок муки. Мужчины, женщины, дети торопливо шагали, изнемогая под грузом мешков, ящиков, пакетов с провизией — такого количества провизии Скарлетт не доводилось видеть за целый год. Внезапно толпа расступилась, давая дорогу мчавшемуся, кренясь то на один, то на другой бок, кабриолету. В кабриолете хрупкая, элегантная миссис Элсинг, с хлыстом в руке, стоя правила лошадью. Бледная, без головного убора, с длинными седыми волосами, струившимися вдоль спины, она неистово стегала лошадь и была похожа на фурию. На сиденье ее черная нянька Мелисси, подскакивая на ухабах, одной рукой прижимала к себе кусок жирной свиной грудинки, а другой рукой и ногами старалась удержать на месте гору ящиков и мешков, наваленных в кабриолет. Один из мешков лопнул, и сушеные бобы сыпались на мостовую. Скарлетт закричала, пытаясь окликнуть миссис Элсинг, то голос ее утонул в шуме толпы, и кабриолет промчался мимо.
Смысл происходящего не сразу дошел до сознания Скарлетт, но она тут же вспомнила, что военные провиантские склады расположены возле вокзала, и поняла: армия открыла их, чтобы население могло воспользоваться кто чем сумеет, пока янки не вошли в город.
Она стала проталкиваться сквозь толпу испуганных, растерянно мечущихся людей и, выбравшись на свободное пространство, припустилась со всех ног самым коротким путем к вокзалу. Наконец в клубах пыли она стала различать среди санитарных фургонов двигающиеся, склоняющиеся над ранеными фигуры санитаров с носилками и докторов. Слава тебе господи, сейчас она разыщет доктора Мида! Но завернув за угол гостиницы «Атланта», откуда уже хорошо были видны подъездные пути и депо, она замерла на месте, пораженная открывшейся ее глазам картиной.
