Эдвард кивнул.

– Завтра в Сифорд прибывает бренди. Говорят, там будет не меньше сотни бочек.

– И ценные письма в Лондон. Думаю, я прогуляюсь туда сегодня утром, посмотрю, что к чему. – Кит встал. – Но я хочу, чтобы ты остался здесь, Тед. Мне нужно побыстрее разузнать, кто этот малый. Пусть он будет хоть двадцать раз джентльмен, мы не позволим ему портить нам жизнь. Черт бы побрал этого ублюдка!

Эдвард выглядел разочарованным, но не стал спорить.

– Я постараюсь выследить его к тому времени, когда ты вернешься, Кит. – Вспомнив что-то, он вдруг рассмеялся. – Лихой говорит, что в карсте была одна из мисс Тревор, так этот парень ее не тронул.

Кит задумчиво поскреб пальцем подбородок.

– Понятно, любитель красивых куколок. Это не доведет его до добра.

– Ясное дело, не доведет, – согласился его брат.

На чердаке не было окон, и свет проникал туда только через щели в крытой тростником крыше. Комната, однако, была довольно просторной – в ней помещались кровать, деревянный сундук, стул, таз для умывания и кувшин. Повсюду была разбросана одежда: бриджи, рубашка, куртка, плащ для верховой езды, сапоги и черная шляпа. На стуле висели женские вещи: красная нижняя юбка, чулки, платье, чепец с сатиновыми оборками, а рядом стояла пара туфель с пряжками. Владельцы одежды спали в узкой стоящей у стены кровати.

Первым проснулся мужчина и, вытянув руки из-под одеяла, потянулся. Это движение разбудило девушку, она шумно зевнула и тут же с подозрением взглянула на своего любовника.

– Итак, ты уже дома, Джейкоб Чаллис. Я и не слышала, как ты вернулся. Куда ты ездил?

Он рассмеялся.

– К Пенни-Бриджу и назад. Весьма успешная вылазка, Эмми. Первый раз я попытал счастья в Мэйфилде и сразу попал на местного сквайра.

– И много у него было?

– Шкатулка с деньгами, украшения, табакерки.

– Он был один?

Чаллис замялся.

– С ним была женщина, но на ней были только безделушки. Кажется, ее зовут Генриетта Тревор.

– Должно быть, одна из глиндских Треворов. Наверное, старшая, раз ездила в Лондон. У нее необыкновенно красивая мать, а отец умер года два назад. Титул сквайра теперь перешел к малышу.

– К малышу?

– Да, к брату Генриетты. У миссис Тревор было уже девять дочерей, когда напоследок она произвела на свет сына. Полагаю, что старый сквайр был настолько ошеломлен этим, что вскоре отправился на тот свет.

Джейкоб вылез из постели и начал одеваться.

– Мне здесь нравится. Добыча обещает быть великолепной.

Эмми окинула его долгим загадочным взглядом и после паузы ответила.

– Да, пока ты не встанешь поперек дороги Киту Джарвису.

Джейкоб обернулся.

– А это еще кто?

– Предводитель здешних контрабандистов. Он известен всему Суссексу. Его настоящее имя – Габриэль Томкинс, но он предпочитает кличку Кит. Он был каменщиком, пока несколько лет назад не занялся совиным промыслом.

– Совиным промыслом? Что это значит?

– Так называют контрабанду шерсти. Сейчас Кит занимается в основном спиртом и чаем, не говоря уже о шелке и кружевах. Он сторонник Претендента – публично пил за его здоровье, когда Джейми высадился в Англии в 1715 году.

Джейкоб поднял брови.

– Звучит неплохо. Достойно настоящего мужчины.

– А он и есть настоящий мужчина, – мягко заверила Эмили.

Надев сапоги, Чаллис подошел к двери.

– Пойду пройдусь. Просто посмотрю, что к чему.

– Будь осторожен. Смотри, чтобы никто тебя не узнал.

– А меня никто и не видел.

С каким-то сверхъестественным прозрением Эмили вдруг спросила.

– Даже мисс Тревор?

– Даже мисс Тревор. Пожалуйста, поторопись. Я голоден, как волк.

Оставив ее, Джейкоб спустился в кухню, по пути с удовольствием втягивая ноздрями аромат свежеиспеченного хлеба. Возле печи, орудуя ухватом, стояла Лиззи, мать Эмили.

Вынув очередной горячий каравай, она повернулась к Джейкобу и улыбнулась, приоткрыв полу сгнившие коричневые зубы. Когда-то она была такой же хорошенькой, как дочка, но времена эти давно миновали. Теперь она превратилась в бесформенный темноглазый обрубок с седеющими космами, торчащими из-под засаленного чепца. Почему-то всякий раз при виде нее сердце Чаллиса наполнялось дурными предчувствиями.

Когда он подошел ближе, улыбка Лиззи стала еще шире.

– Я слышала, как ты вернулся. Охота была удачной?

– Очень. Мне повезло, наткнулся на сквайра Бейкера, он как раз возвращался из Лондона.

– Но никто не видел, что ты поехал сюда?

– Никто.

– Отлично, – еще раз улыбнулась она.

Лиззи опять повернулась к печи, а Чаллис вышел на крыльцо и с удовольствием поглядел на открывшуюся ему картину. Вокруг простирались изумрудно-зеленые поля, за ними виднелись покрытые темными лесами округлые холмы, заслонявшие Пенни-Бридж и идущий от него крутой спуск, где экипажи вынуждены были ползти, как улитки, чтобы не перевернуться. Кроме трех домишек на вершине холма, вокруг не было ни одного строения. Трудно было представить себе более подходящую местность, где джентльмен удачи мог бы спокойно заниматься своим делом.

Джейкоб сделал глубокий вдох. Бодрящий запах свежего хлеба смешивался с приятными апрельскими ароматами. Внезапно Чаллис почувствовал себя счастливым, как будто вернулся домой после долгого путешествия. Он радовался случайному повороту судьбы, приведшему его в таинственный и прекрасный Суссекс. Теперь Джейкоб был уверен, что принял правильное решение. Он уже полюбил эту землю, получил хороший улов, успел познакомиться с самой привлекательной и волнующей женщиной, которую когда-либо видел. Сердце Джейкоба ускорило свой бег, когда он представил себе эти причудливые ямочки на щеках. Вздохнув, он вернулся в дом, притягиваемый волшебным ароматом горячего хлеба.

Генриетта долго не могла до конца проснуться, потягивалась и зевала, оглядывая строгие, изящные линии бывшей комнаты Рут, и снова удивлялась тому ощущению спокойствия и близости, которое возникало у нее всякий раз, когда она бывала во дворце. Конечно, она очень любила Глинд с его длинными галереями, пурпурной столовой, но он никогда не занимал в ее сердце такого места, как древний дворец в Мэйфилде.

Она выбралась из постели и накинула пеньюар. Накануне вечером Сара довольно небрежно распаковала ее вещи, и теперь изумрудно-зеленое платье, которое Генриетта собиралась надеть, еще не было приведено в надлежащий вид. Девушка позвонила в колокольчик, надеясь, что ее горничная уже встала и поможет ей привести себя в порядок. Сара не замедлила явиться, и не прошло и тридцати минут, как мисс Тревор была одета, причесана и готова спуститься в столовую.

Сегодня в доме было на удивление безлюдно и тихо, лишь старый сквайр Бейкер сидел в столовой, когда-то бывшей приемной архиепископа, и поглощал свой завтрак. Только по очень торжественным случаям Бейкеры обедали в большом зале, но в последние годы такие случаи выпадали вес реже и зал постепенно начал ветшать.

Генриетта сделала реверанс и подошла поздороваться со сквайром. Цветущее лицо старика повернулось к ней, несколько мгновений он сверлил ее подозрительными глазами-буравчиками, но, наконец, поняв, кто перед ним, прохладно улыбнулся.

– Доброе утро, сквайр Бейкер. Я ищу Люси. Вы не знаете, где она?

В груди у сквайра что-то загрохотало, потом он ответил:

– Она во флигеле, ухаживает за кучером. Вы ведь знаете, он был ранен. Говорят, на Пенни-Бридж опять появился какой-то проклятый разбойник. Дай те мне только до него добраться, я повешу мерзавца! В кандалы! Сброд, негодяи! Всех их надо перевешать!

Генриетта поежилась, живо представив себе жуткую агонию висельника.

– Тогда я схожу туда к ней.

Старик, набивший рот сдой, только махнул рукой в ответ, и Генриетта вышла из столовой, спустилась по парадной лестнице, пересекла двор, и, обойдя кухни, направилась к флигелю, где жили слуги. Услышав голос Люси, она поднялась в маленькую ком натку, где помещались только кровать и сундук. Там она обнаружила спокойно спящего раненого и свою подругу, погруженную в серьезную беседу с каким-то мужчиной. Услышав шаги Генриетты, они вздрогнули и обернулись.