Мать убегала от него, а когда Джейкоб, наконец, догнал ее, то увидел, что она неузнаваемо изменилась, темные глаза, которые он так хорошо помнил, превратились в зеленые, удлиненные, с золотистыми искорками. Она засмеялась, а потом прикрепила к его шляпе серебряное колечко. «Это убережет тебя от беды, сын мой», – сказала она и начала удаляться. Перепуганный Джейкоб устремился вслед за ней и проснулся, обнаружив, что во сне успел подбежать к окну. Потряхивая головой, чтобы прийти в себя, он облокотился о подоконник и выглянул наружу.

В открывшейся его взору панораме доминировал собор святого Павла, поскольку Джейкоб находился в центре Лондона, в Сити, куда приехал, чтобы сбыть награбленное знакомому укрывателю краденого. Добыча была немалой – два дня назад ему повезло, он повстречал карету самого Томаса Пелхэма, герцога Ньюкасла. Одни только драгоценности герцогини уже оправдали всю операцию. Джейкоб поспешил избавиться от них в первую очередь, оставив себе только изумрудное ожерелье, потому что оно напоминало ему глаза Генриетты. Сидя в тишине укромного домика в Коггин-Милл, Джейкоб вертел его в руках, и камни вспыхивали загадочным зеленым огнем. Чаллис понимал, что ожерелье будет неопровержимой уликой против него, но все же решил сохранить его.

Вздохнув, он снова улегся на кровать, но не мог заснуть. Он не видел Генриетту уже три недели, хотя за это время несколько раз ездил по ночам в Глинд и подолгу стоял среди деревьев, глядя на дом и гадая, за каким же окном она сейчас спит.

Джейкоб вскочил, разгоряченный мыслями о Генриетте и страстными видениями, в которых она играла главную роль. Повинуясь непреодолимому порыву, он начал одеваться, несмотря на то, что была середина ночи. Он тотчас же поедет к Генриетте, выдумает какой-нибудь предлог, выдаст себя за джентльмена, что угодно, лишь бы увидеться с ней! Все, что угодно, только бы увидеть, как заиграют на ее щеках эти сводящие его с ума ямочки, когда он обовьет вокруг ее прелестной шейки ожерелье герцогини.

– Еще одно письмо от мисс Бейкер, – сообщила миссис Тревор, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой – письмо. – Генриетта, она спрашивает, не можешь ли ты снова погостить у них. Пишет, что ее домашние требуют твоего приезда, потому что в твоем присутствии их жизнь становится светлее и веселее.

– Но и здесь она тоже украшает нашу жизнь, – возразила семилетняя Арабелла, младшая из девяти мисс Тревор, искренняя обожательница своей старшей сестры.

– К тому же нам нужна ее помощь в рукоделии, – присоединилась к ней Элизабет, ближайшая по возрасту к Генриетте.

Когда старшая сестра уезжала, Элизабет приходилось принимать на себя часть ее обязанностей.

– Но мама сама может помочь вам, – спокойно отозвалась Генриетта.

– Нет, она не может. Это задумано как работа девяти мисс Тревор, и будет нечестно, если кто-то еще сделает хотя бы один стежок.

– Элизабет, прошу тебя, – вмешалась мать, – не повышай голос и не привыкай разговаривать в такой манере. Кроме того, твое мнение в любом случае не будет иметь значения. Я и только я решаю, когда и куда Генриетте ехать.

Наступило короткое молчание, во время которого Элизабет, надувшись, продолжала пить чай, а Генриетта и ее мать изучающе смотрели друг на друга.

«Она становится такой красивой, – думала миссис Тревор. – Нужно дать бал. Ей сейчас самое время выходить замуж. С ее внешностью и приданым, не сомневаюсь, она сможет заполучить титулованную особу».

Она вздохнула. Перспектива в одиночку решать все сложные связанные с бракосочетанием вопросы – приданое, имение, наследственная доля имущества, наследование титула и так далее – отнюдь не привлекала Люси Тревор, но что было делать? К тому же, если она хотела видеть всех девятерых своих дочерей замужем, ей предстояло пройти через это испытание девять раз! Люси с любовью взглянула на своего маленького сына, который молча сидел рядом с ней и с упоением поедал кекс. Вот с ним таких проблем не будет. Как сквайр и владелец Глинда, он сможет выбрать любую невесту по своему вкусу, желательно, конечно, богатую наследницу.

Голос Генриетты вернул ее в настоящее.

– Мама, так можно будет мне поехать к Бейкерам?

Миссис Тревор задумалась. А не стоит ли за этими постоянными приглашениями один из неженатых сыновей Бейкера? Эта мысль ее совсем не обрадовала. Несмотря на благосостояние Бейкеров, миссис Тревор была уверена, что Генриетта заслуживает большего.

– Я… Я не уверена. Ты только что вернулась из Мэйфилда.

– Да, но в тот раз я ездила по делу, на опознание. А теперь это будет обычный визит.

– Хм-м. Надеюсь, ты так стремишься туда не потому, что скучаешь с нами в Глинде?

– Нет, мамочка, не поэтому, – ответила Генриетта, мужественно выдерживая взгляд матери. – Просто там, во дворце, мне проще быть самой собой. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Миссис Тревор обвела глазами сидящих за столом девятерых детей и сразу же все поняла.

– Прекрасно, моя дорогая, на сей раз можешь поехать Но я надеюсь, после возвращения ты подольше побудешь дома. Нам надо сделать некоторые приготовления.

– Приготовления?..

– Я хотела бы, чтобы в течение ближайшего года, Грейс, ты вышла замуж. Когда ты вернешься из Мэйфилда, нам надо будет как следует подготовиться и устроить грандиозный бал.

– Но, мамочка…

Миссис Тревор улыбнулась.

– Можешь быть уверена, моя дорогая, что никто не будет оказывать давления на твой выбор. Конечно, богатство и высокое положение имеют значение, но не следует позволять, чтобы они играли решающую роль. В пределах определенного слоя общества ты сможешь выйти замуж за того, кого сама себе выберешь.

– О, дорогая моя, – улыбнулась Генриетта.

На пути из Лондона в Глинд Джейкоб Чаллис сделал лишь одну остановку, дав коню несколько часов отдыха. В разгар жаркого солнечного дня он прибыл в Мэйфилд и сразу же поехал дальше, к гряде меловых холмов, неподалеку от которых был расположен Глинд.

У него не было никакого определенного плана, только горячее, непреодолимое желание увидеть Генриетту. Джейкоб чувствовал, что ничто не может его остановить, что страсть поможет ему преодолеть любые препятствия. В таком приподнятом настроении он и пребывал, когда увидел двигавшуюся ему навстречу карету с гербом Треворов. Вначале он принял ее за плод своего воображения, но убедившись, что зрение его не обманывает, поспешно спрятался среди деревьев и, сощурившись, всмотрелся в приближающийся экипаж.

Это была она! Его страстное стремление к Генриетте одержало верх над обстоятельствами. Судьба сама послала, ее навстречу ему! Отбросив всякую осторожность, Джейкоб наскоро закрыл лицо платком и, защищенный только наступающей темнотой, ринулся наперерез карете, размахивая заряженными пистолетами.

– Стой! – закричал он, а заметив, что рука кучера потянулась к ружью, взревел. – Не смей, или, клянусь Богом, я пристрелю тебя!

Донесшийся из кареты женский вопль возвестил Джейкобу, что горничная мисс Тревор, Сара, находится рядом со своей хозяйкой, и действительно, в следующее мгновение ее испуганная физиономия замаячила в окне.

– О, кровь Господня, – запричитала она. – Это тот же самый, мисс. Тот, что остановил нас на Пенни-Бридж.

– Не может быть! – нетерпеливо возразила Генриетта, и вместо головы горничной в окошке кареты показалась голова ее госпожи.

Джейкоб взмахнул шляпой, совершенно позабыв о том, что, торопясь поскорее уехать из Лондона, он не надел парик. Глаза Генриетты остановились на шапке густых рыжих кудрей.

– Рыжий, как лисица, – констатировала она. – Значит, это действительно вы?

Он наклонился к окну и, понизив голос до еле слышного шепота, признался.

– Да, это я. Я должен поговорить с вами. Мне придется связать этих двоих, Генриетта, но, клянусь, я не причиню им никакого вреда.

– А мне?

Джейкоб заговорил еще тише.