«Да, ситуация и правда превеселая», — мысленно согласился Женя. — «Только выход из нее, похоже, будет грустный».

Сима перестала смеяться и продолжила чтение, но в голове пульсировало: «Все равно ты лучше всех, хоть и любишь другую».

В Петербурге их никто не встречал — Евгений не сообщил, чтобы не отвлекать, а после обеда поехал на завод. В городе лил противный дождь и было прохладно для лета, к тому же у экипажа протекала крыша, однако радость от предстоящей встречи с друзьями не убавилась. Он бегом поднялся в комнату инженеров и застал там только Мошкова, который сильно растерялся при виде директора.

— Что случилось? — сразу сообразил Евгений, пожимая руку.

— Кат-та-строфа, — заикаясь начал Мошков. — Алешка разбился на испытаниях велосипеда с мотором неделю назад.

— Живой?? — рявкнул Аркадьев.

— Да-да, — испуганно выпалил Саша, — только перелом руки и вывих ноги. — Вздохнул и добавил, — И аппарат загорелся.

— Восстанавливать начали?

— Через три дня продолжим испытания.

«Чего же ты трясешься?» — недовольно подумал Евгений. — «Таких происшествий еще много будет».

Из коридора послышались голоса и вошли Костович с Крамером, громко продолжая спор и махая руками. Аркадьев съехидничал:

— Хорошо, что дискуссия без драки.

Увидев Евгения, инженеры замолчали и сконфузились, ожидая разноса, но тот тепло поздоровался и устроил небольшое совещание. Из разрозненных восклицаний Женя понял, что Присс, как обычно, потерял хладнокровие и решил выжать полную скорость по плохой дороге; так что потери можно считать минимальными.

— Слава! Ты же старше их, неужели не мог сдержать того обалдуя? — вздохнул расстроенно Женя. — Знаете же авантюриста!

— Его удержишь! Хорошо — в овраг не зарулил.

— Ладно, все ясно. Где он сейчас?

— В больнице на Измайловской, через неделю домой выпишут.

Остальное шло по плану, готовились запускать новую партию двигателей. «Надо строить новый цех и кольцевую дорогу для испытаний, а денежки утекают быстро, как бы не пришлось занимать у любимой Анютки», — размышлял Аркадьев. — «Позвать в компаньоны Нобеля или Сименса, что ли? Так ведь сожрут и не поморщатся».

Он обошел цех, здороваясь с рабочими, потом внимательно рассмотрел погорелый экземпляр; ничего страшного — только сменить шины осталось. «Явно нужен профессиональный испытатель, иначе дальше будет хуже», — пробормотал Евгений.

Возле сборочного стенда возились Костович, Крамер и двое слесарей.

— Уже очертания просматриваются, когда заведем? — негромко спросил Аркадьев, разглядывая будущий автомобиль, который в цеху называли по-русски «самоход». Крамер отвлекся и весело выпалил:

— Через 2–3 недели будет бегать.

«Похоже в этом году и не удастся съездить в имение или очень ненадолго», — забеспокоился Женя, но торопить никого не стал. К концу дня он все-таки успел в больницу.

Присс стоял возле кровати и пытался расхаживать перетянутую ногу; левая рука была в гипсе. Насмотревшись на неуклюжие попытки своего друга, Евгений вошел в палату. Тот, увидев Аркадьева замер в полунаклоне, как бы собираясь бежать. Женя подошел и, не здороваясь, отвесил подзатыльник.

— Надеюсь мозги у тебя целые и в заднице больше не зудит? — заинтересованно осведомился он.

— Целые, — пробормотал Алешка. — Если можешь прости, друг. Негодяй я.

— Могу, но с негодяем не согласен. Ты — обыкновенный засранец и ездить в этом году будешь только пассажиром. Ферштейн?

— Да понял я, — засопел Присс и обнял друга.

Они проболтали еще целый час, причем Алексей с таким восторгом доказывал преимущества нового транспорта, что все ходячие в палате сгрудились вокруг.

В Петербурге дождь кончился, но было пасмурно и лета совсем не чувствовалось; сразу захотелось в родную деревню, особенно в Буссевку из 1970 года, хотя и Вяземское тоже неплохо. Умиротворенный Аркадьев захватил Серафиму, и они поехали ресторан, где и провели целомудренно остаток вечера. На следующее утро Женя проводил Симу на поезд и на прощанье похулиганил, крепко поцеловав ее в губы, что чуть не привело к обмороку девушки. Зато переживаний и мечтаний ей вполне хватило на всю дорогу до Климова.

Человек — это такая скотинка, что ко всему привыкает очень быстро и начинает убеждать себя, что этот вариант наилучший, да еще и других увещевает. А потом — бух по темечку.

Постоянно занятый Аркадьев мало обращал внимания на жизнь и людей вокруг, Петербург вдруг начал казаться комфортным и безопасным городом, поэтому откровения Серафимы несколько огорошили его. Он понял, что почти миллионный город не так безопасен, как видится из его квартиры и кабинета; тут полно нищих и воров, даже разбойников, которые мечтают пощупать его кошелек.

«Насколько же в деревне приятнее и безопаснее жить!» — рассуждал он, понимая, что коротать свой век придется в опасной столице.

«Хорошо бы запастись оружием», — появилась у него здравая мысль, однако, по примеру многих соплеменников, забыл о благих намерениях или отложил их на потом, о чем и пожалел совсем скоро.

Кольцевую грунтовую трассу для испытаний сделали вокруг завода за две недели, и испытания будущего мотоцикла продолжили уже на ней. Туда же направили и «самоход», который представлял собой пока раму с мотором, но ездил прилично, хотя двигателя 2,5 л.с. хватало только, чтобы обогнать пешехода. Второй экземпляр уже собирали на двигателе в 20 л.с. Возвращаться с испытаний приходилось поздно, но белые ночи давали ощущение сумерек и относительной безопасности, поэтому Аркадьев частенько часть пути проделывал пешком, чтобы быть в нормальной физической форме.

28 июля был удачным днем: оба аппарата работали безупречно, а сухая погода делала поездки приятными. Женя сам проехался на мотоцикле и «самоходе» по несколько кругов и остался доволен. Ну а вечером с удовольствием пошел пешком, рассчитывая за один час добраться до дома.

За несколько кварталов до дома он заметил три фигуры, прижавшиеся к стене и ждущие кого-то. Аркадьев напрягся, но отворачивать не стал.

— Гони деньгу, барин, коли жить хочешь, — дыхнул ближайший луком с перегаром и показал руку с ножом.

Денег у Евгения было мало, да и вряд ли бандиты ограничились деньгами, поэтому он каблуком ударил в коленку говорившего и отскочил в сторону. Но здоровяк справа успел ударить его в бок. Нож лишь слегка зацепил тело, а Женя с разворота ударил кулаком в нос. Третий, изрыгая маты, рванулся к жертве, но получил ногой в живот и, хрипя, осел на мостовую. Евгений добавил ногой держащемуся за нос бандиту и побежал в сторону проспекта, чувствуя, как намокает кровью бок. Он увидел городового на углу и быстро сказал ему:

— Там три бандита с ножами, — и показал рукой, чувствуя, что сознание уходит. Усилием воли Евгений справился с наплывающим туманом и присел на скамью, зажимая рану в боку. Он оставался в сознании, но голосов набежавших людей уже не слышал и только в экипаже отключился.

Видение было очень реальным: сержант Данила Сазонов шел опять по Вологде в увольнении и засматривался на симпатичных девчонок, испытывая приятные ощущения от редких улыбок заносчивых красавиц. Громадный самосвал, уходя от столкновения вылетел на тротуар, и Данила только успел повернуть голову навстречу летящей смерти.

Он с трудом открыл глаз, потом другой и пытался что-нибудь понять. Он был в больнице, значит вся эта история про графа ему снилась. Какое облегчение! Лишь бы не остаться инвалидом после аварии, а там дембель и свободный человек с массой возможностей.

— Евгений Львович, как ваше самочувствие? — услышал он женский голос справа. «Значит не приснилось тебе, Данила», — и ему захотелось завыть волчарой, но боль в боку резко напомнила о себе.

— Терпимо, красавица, — после долгой паузы прохрипел Женя, разглядев приятное лицо сестры милосердия.

«Почему я не сдох, господи! Не хочу быть графом, хочу назад в 20 век!» — кричал кто-то в голове.