Шакал разжал челюсти, отпустил труп, который волок за собой, закашлялся, и его вырвало падалью, кишащей червями. Небрасец подобрал камень, осыпавшийся с одной из гробниц, швырнул что есть сил и попал шакалу под ухо.

Тот поднялся на задние лапы, и хотя морда его оставалась звериной, глаза были человечьими.

— Это тебе, — сказал он, тыча лапой в извергнутое. — Отведай — и приди ко мне.

Небрасец присел над блевотной массой и вытянул червяка. Тот был бледный, в прожилках и багряных мазках и пробуждал в нем совершенно незнакомое томление. Едва он положил его в рот, вкус червяка принес покой, здоровье, любовь и жажду чего-то, что он не мог назвать.

Из бесконечной дали приплыл голос Хона Тэкера:

— Мой вам совет, молодой человек: если железно не уверены, в кого стреляете, нечего и стрелять.

За первым червяком последовал второй, за ним и третий, один другого вкуснее.

— Мы тебя научим, — сказали ему червяки из его собственного рта. — Разве мы не пришли со звезд? И твоя тяга к ним пробудилась, землянин.

Голос Хопа Тэкера:

— Могильных червей, да?

—  Приди ко мне.

Небрасец достал из ящика ключ. Было достаточно отпереть только ближайшую гробницу. Шакал показал на замок.

— А если он совсем оголодал — и на живого человека напрыгнет, и тому, значит, биться надо что есть мочи, не то капец.

Ключ царапнул по двери, нащупывая скважину.

—  Приди ко мне, землянин. Приди быстрее.

К голосу старика добавился Сарин, слова переплелись и спутались. Она завизжала, и нарисованные на двери усыпальницы фигуры растаяли.

Ключ повернулся. Из усыпальницы вышел Тэкер.

— Джо, мальчик мой, Джо! — крикнул за его спиной отец. И ударил его палкой.

Из глубокой ссадины на голове потекла кровь, но Тэкер не обернулся.

— Деритесь, молодой человек! Вы должны с ним драться!

Кто-то включил свет. Небрасец отступил к кровати.

— Пап, не надо!!!

У Сары был большой мясницкий нож. Она вскинула его выше отцовской головы и с размаху опустила. Отец, развернувшись, поймал ее за руку, и небрасец увидел на его спине длинный порез. Нож упал на пол, и Сара тоже.

Небрасец схватил Тэкера за плечо:

— Это еще что такое?

— Это любовь, — сказал ему Тэкер. — Есть у вас такое слово. Это любовь, землянин.

Когда он говорил, между губами его не было видно языка; там извивались черви, а среди червей блестели звезды.

Изо всех сил небрасец ударил кулаком по этим губам. Голова Тэкера мотнулась назад; боль отдалась до плеча небрасца. Он снова размахнулся, теперь левой, но Тэкер поймал его руку так же, как Сарину. Небрасец попробовал отступить, вырваться. Старая высокая кровать подсекла его сзади под коленки.

Тэкер склонился над ним и разлепил окровавленные губы, в глазах его была такая боль, какой небрасец не видел никогда.

—  Отвори мне, — произнес шакал.

— Да, — ответил небрасец. — Да, отворю.

Никогда раньше он не знал, что у него есть душа, но теперь почувствовал, как она подступает к горлу.

Глаза Тэкера закатились. Рот распахнулся, явив на мгновение клубок покрытых слизью щупалец. И неуклюже, будто пытаясь кувырнуться, Тэкер рухнул на кровать.

Секунду, показавшуюся очень долгой, его отец стоял над ним с трясущимися руками. Потом старик неуклюже отступил на шаг и тоже упал, с жутким треском ударившись головой об пол.

— Дедушка! — склонилась над ним Сара.

Небрасец поднялся. Из спины Тэкера торчала потертая коричневая ручка мясницкого ножа. Крови было на удивление немного, она стекала по гладкому старому дереву, и багровое пятно на простыне медленно расширялось.

— Помогите мне, мистер Купер. Его надо отвести в постель.

Небрасец кивнул и помог теперь уже единственному мистеру Тэкеру подняться на ноги.

— Как вы себя чувствуете?

— Неважно, — отозвался старик. — Совсем неважно.

Небрасец поднатужился и вскинул его на руки.

— Я могу отнести его, — сказал он Саре. — Только покажите, где его спальня.

— Обычно-то Джо оставался собой, почти всегда. — Стариковский голос звучал шепотом, слабым, далеким, как и в городе мертвых из сновидения. — Вот что вы должны понять. Почти всегда, ну а когда… когда он… те все равно были уже мертвые, понимаете? Ну или при смерти. Много он не навредил.

Небрасец кивнул.

Сара в застиранной белой ночнушке, похоже еще материнской, уже спешила, запинаясь, по коридору; ее душили рыдания.

— А тут приехали вы. Ну, он нас и заставил, Джо-то. Сказал, чтобы я болтал подольше и чтобы Сара пригласила вас на ужин.

— Вы рассказали мне эту историю, чтобы предупредить, — произнес небрасец, входя в спальню.

Старик слабо кивнул.

— Я еще радовался, как ловко придумал-то. Но это все правда, только не Крич там был и не Купер.

— Понимаю, — сказал небрасец, уложил старика на кровать и накрыл одеялом.

— Я убил его, да? Убил Джо, моего мальчика?

— Дедушка, это был не ты, — сказала Сара и высморкалась в мужскую бандану, явно раскопанную где-нибудь в дедовских ящиках.

— Ну да, все так и скажут.

Небрасец вздрогнул и развернулся.

— Надо найти это существо и убить его. Я должен был сделать это сразу.

Не закончив мысли, он уже бежал по коридору, к спальне, которую ему отвели.

Он перекатил Тэкера, насколько позволяла ручка ножа, и уложил на кровать с ногами. Нижняя челюсть мертвеца отвисла; его язык и нёбо покрывало липкое желе, прозрачное и отдающее аммиаком, а в остальном — рот как рот.

— Это же дух, — сказала от дверей Сара. — Теперь он вселится в дедушку, раз тот убил его. Дедушка всегда так говорил.

Небрасец выпрямился и повернулся к ней.

— Это живое существо, типа каракатицы, и оно прилетело сюда с… — Он махнул рукой, отгоняя мысль. — Не важно откуда. Оно приземлилось в Северной Африке — по крайней мере, я так думаю, — и, наверное, его съел шакал. Они же любую дрянь едят, как о них пишут. Эта тварь выжила у шакала внутри, вроде кишечного паразита. И давным-давно как-то передалась человеку.

Сара смотрела на своего отца и больше не слушала.

— Наконец-то он упокоился, мистер Купер. Однажды он подстрелил в лесу прежнего душееда, ну, так дедушка говорит, и с тех пор не знал покоя, но теперь это кончилось. Мне тогда было лет восемь, и дедушка все боялся, что он меня, ну, сцапает, но он так и не сцапал.

Большими пальцами она закрыла отцу глаза.

— Либо оно уползло… — начал небрасец.

Сара вдруг упала на колени рядом с отцовским трупом и впилась ему в рот поцелуем.

Когда небрасец, пятясь, вышел наконец в коридор, мертвый мужчина и живая женщина продолжали целоваться; на лице ее застыл восторг, ее пальцы зарылись мертвецу в волосы. Через два дня, уже на другом берегу Миссисипи, небрасцу все еще мерещился этот поцелуй, в тенях у обочины.