Я ничего не пойму.

— Ты про кого? — спрашиваю Мишку.

— Не строй дурочку из себя, что Иванов делал у тебя в квартире? — говорит брат.

Иванов?

— Ты Кирилла имеешь в виду?

— А кого же ещё?

— Откуда ты его знаешь? И он не урод, не говори так про него!

— Когда мы учились вместе, были в одной компании. Ты видела его? Там же живого места нет!

О чём он? Что с Кириллом?

— Ты о чём?

— Где твои мозги сестра?

— Миш, перестань говорить загадками!

— Какими загадками у него на лице все написано!

Блин он прятал его от меня поэтому.

— Не говори так о нем. Что с ним случилось, можешь сказать?

— У них сгорел дом, вся его семья погибла, он один выжил, но при этом обгорел сильно

Какой кошмар, у меня замирает душа, как он справился с этим?

- Он не смог учиться с нами и ушёл из института.

«Они отвернулись от меня…» вспомнились мне его слова. Кирилл…Он очень переживал и из-за случившегося, что не смог учиться. Почему он мне ничего не рассказал?

Мишка продолжает.

— Знаешь, уж Алиска его девушка они два года вместе были, не смогла с ним быть рядом, когда увидела его, она отвернулась.

Бедный Кирилл, как он пережил все это. Он решил закрыться от всего мира маской.

— Когда с ним все это случилось?

— Около двух недель назад.

Недавно, какой ужас. Наверное, от безысходности он приехал сюда.

— Так, что не место ему рядом с тобой!

Что он несёт? До меня только доходит, что Мишка выгнал его. Что он ему наговорил? На глаза наворачиваются слезы, от произошедшего.

— Что ты ему сказал? — уже почти кричу я.

— Чтобы не светил своей рожей, рядом с тобой.

Как он мог, по самому больному его? Ведь ему и так не просто общаться.

— Ты совсем охринел?! Может, позволишь мне решать, кому быть рядом со мною! Зачем ты так с ним?

Я должна найти Кирилла. Выскакиваю в коридор и обуваюсь.

— Куда ты? Поздно уже? — говорит брат.

— Отстань от меня — открываю дверь и выбегаю из квартиры.

Вызываю такси, пешком страшно идти.

Только бы он был дома. Не хочу, чтобы он думал, что он урод. Ведь это не так. Кирилл. Лишь бы открыл дверь. Лишь бы впустил меня снова

Кирилл.

Я лежал на диване и пытался осознать, как жить дальше без неё. Надеялся, что эта чёртова боль скоро пройдет и отпустит меня. Я теряю единственного человечка, которому, возможно, я был не безразличен. Не знаю, сколько времени прошло с моего прихода, наверное, уже поздний вечер. Раздается звонок в дверь. Идите все к чёрту! Наверное, опять эта тётя Шура, но у меня тихо. Звонят опять. Блин! Поднимаюсь и бреду к двери.

Смотрю в глазок Олеся, чуть сердце не выскочило из груди.

— Кирилл открой, пожалуйста — говорит она.

Услышала меня, наверное. Я должен её оттолкнуть. Мишка прав, я не имею права быть с ней.

— Олесь, уходи — кое-как выдавил из себя, хотя руки сами потянулись к замку.

— Нет, я не уйду, пока не увижу тебя — уже громче говорит она.

Тебе не надо меня видеть.

— Не надо, Олесь, все, уходи — пытаюсь говорить спокойно, хотя внутри все выжигает огнем.

Она ударяет по двери, и я отклоняюсь от неожиданности.

— Я сказала, что не уйду, никуда не уйду, если надо буду стучать тебе весь вечер, пока не откроешь дверь! — кричит она.

Вот упрямая.

— Олесь, уходи — говорю резче и отхожу от двери. Иду в зал и сажусь на диван. Она должна уйти. Должна начать жить без меня. Она разочаруется во мне, как и все остальные. Она стучит по двери, как обещала. Тебе не надо быть со мною. Уходи.

Она продолжает стучать, блин! Слышу еще шум за дверью. Надо посмотреть. Подхожу и слышу тётю Шуру, она ругается на Олесю.

— Да Вы хоть самого Чёрта вызывайте, мне все равно — кричит Олеся в сердцах.

У неё странный голос, она что плачет?

- О, только наркоманов нам тут не хватало. Понаехала молодёжь, управы на вас нет — ворчит соседка.

Надо заканчивать представление. Открываю дверь.

— Шли бы вы, куда подальше! — кричит Олеся, и мне прилетает её кулачок в глаз.

У меня искры посыпались, аж, отшатнулся от двери.

— Кирилл — она испуганно открывает дверь и заходит — прости, я не видела, что ты открыл дверь, это твоя соседка отвлекла.

— Ага, и ты решила выбить мне глаз? — ёрничаю я, закрывая дверь.

— Прости еще раз — говорит она очень виновато.

Так надо взять себя в руки.

— Что ты хотела? — говорю как можно холодно.

— Увидеть тебя.

Соскучилась, солнышко, как я по тебе скучал, не представляешь даже. Только сейчас понял, что безумно хотел увидеть её ещё раз. Последний раз. Сегодня надо поставить точку во все этом и дать ей нормально жить без меня. Выдохнул.

— Вот увидела, а теперь можешь идти — выдавливаю из себя.

— Нет, не уйду, пока не поговорим.

— Нам не о чем разговаривать — пытаюсь сдержать хладнокровие.

— Не о чем? — её голос срывается.

Я должен оттолкнуть тебя, чтобы ты во мне разочаровалась.

— Да, спасибо за помощь, я воспользовался твоим гостеприимством, и сделал все свои дела. Все, теперь мне от тебя ничего не надо — постарался сказать как можно спокойнее, но такое ощущение, что она мне не поверила.

Олеся

— Да, спасибо за помощь, я воспользовался твоим гостеприимством, и сделал все свои дела. Все, теперь мне от тебя ничего не надо — говорит Кирилл не своим голосом. В глазах лед.

Не верю ни единому слову. Опять пытается оттолкнуть и закрыться.

— Ничего не надо! — не удерживаюсь и начинаю колотить его кулаками в грудь. — Да ты совсем меня за дуру держишь! Воспользовался? — он даже не шелохнулся — Да, хватит, врать уже мне и себе, сколько можно Кирилл?! Я все знаю, можешь ничего мне не говорить, только прошу тебя, не закрывайся от меня, пожалуйста — не замечаю, как мои руки легли ему на грудь.

Он тяжело выдыхает и притягивает меня к себе. Ощущаю его сильные руки на моей спине и шее. Он вжал меня в себя. Слышу, как часто стучит его сердце, похоже, он переживает очень сильно.

- Ты ничего не знаешь — говорит он срывающимся голосом мне на ухо.

— Мне Мишка рассказал все — пытаюсь донести до него — я знаю, что произошло с тобой.

Как ты это пережил?

Он отстраняется и отпускает меня и смотрит в упор, во взгляде плещется боль.

— И ты жалеешь меня? — говорит он с горечью.

Мне его жаль, но это не жалость, совсем нет.

— Нет, я не жалею тебя.

Он внимательно смотрит на меня. Надо ему сказать о чувствах и будь, что будет. Решаюсь, глядя в его прекрасные глаза.

— Я …я люблю тебя Кирилл, — у него расширяются глаза — и больше всего на свете я хочу снять с тебя это — касаюсь его щеки и маски.

— Нет, Олесь — его голос срывается, в глазах застыл страх, что ли?

Он боится? Боится, что я отвернусь, как это сделали многие.

— Кирилл, позволь мне, не прячься от меня, пожалуйста.

Он смотрит на меня безотрывно. Сомневается.

Он прерывисто выдыхает, и опускает голову и касаясь щекой моей руки. У него такой вид, как будто он голову под плаху подставил. Неужели разрешил?

Я аккуратно снимаю веревочку от маски с его уха и отодвигаю маску, снимая её. Он неотрывно смотрит на меня. Замечаю красные пятна ожогов на обоих щеках, рубцы и вмятины. Как ему, наверное, больно было. Один уголок губ приподнят кверху. У него такой потерянный взгляд. Он очень переживает, что я отвернусь? Не дождется.

Подтягиваюсь к его лицу, он судорожно выдыхает. Я касаюсь губами его щёк, вкладывая все свои чувства к нему. Ощущаю, что кожа не ровная, но очень нежная, он рвано выдыхает. Целую сначала одну щеку, потом другую и замечаю, что кожа увлажнилась. Его дыхание сбилось, грудь поднимается очень часто. Опускаюсь и целую его в приподнятый уголок губ.

— Я очень тебя люблю Кирилл — смотрю в глаза, по его щеке скатилась слеза.