— Не нужно, Келли, спасибо, — улыбнулась Диана, взглянув на девочку. — Я хочу прогуляться. Погода хорошая.

И, развернувшись на пятках, она стремительно пошла прочь. Хотелось бы приостановиться и все-таки найти в сумке солнцезащитные очки, но Диди продолжала идти вперед. Нужно было уйти без заминок, красиво.

Потолок в комнатке над гаражом нуждался в покраске. Не то чтобы Диану это очень беспокоило. Даже наоборот, лежа на кровати и глядя вверх можно было рассматривать пятна от потеков и отвалившейся штукатурки, и мысленно дорисовывать животных. Или цветы. Или еще какие-то фигуры. Так обычно смотрят на облака, лежа на зеленой траве. Оказывается, запущенный потолок может хранить в себе столько же интересного.

Сегодня был первый день, когда Уильям-Билли-Козел ни разу не позвонил и не написал. У Дианы уже вошло в привычку каждый вечер открывать черный список и смотреть на количество непринятых вызовов. Либо Билли сдался, либо занял выжидательную позицию. Диди так и не поняла, какой из вариантов злит ее больше: тот, в котором он перестал за нее бороться, или в котором не хочет дать ей жить дальше. Та часть подсознания, (очень большая, надо сказать) которая желала Билли сдохнуть в придорожной канаве, была рада отсутствию звонков. Но крохотный кусочек все еще продолжал любить подонка и с какой-то затаенной надеждой ждал, когда вечером Диана откроет черный список. Диди не знала, сколько должно пройти времени для того, чтобы этот самый кусочек отмер и отвалился.

Телефон, отброшенный на подушку, запел один навязчивый мотив про то, что «нет никакого плана и гонки, которую нужно пробежать». Диди схватила мобильник, не глядя нажала на ответ и поднесла к уху.

— М-м? — невнятно пробормотала она, сощурившись, чтобы лучше рассмотреть пятно в виде собаки.

— Спишь? — прозвучал удивленный голос Алексис.

— Почти.

— Рассказывай, как твой первый день.

Диана на секунду задумалась.

— Джоджо спит с женатым владельцем зала, — бесцветно сообщила она.

Скорее всего, сейчас Лекс закатила глаза.

— Она сама тебе от этом рассказала?

— Я просто знаю и все.

— Ну поня-ятно, — протянула Алексис. — И это все новости?

— А что ты хочешь знать? — отозвалась Диана.

— Не знаю. Какие твои ученицы? Сколько им лет? Так ли все страшно на самом деле?

В комнату пробирались сумерки и потолок становилось видно все хуже и хуже. Диана тяжело вздохнула и накрыла глаза рукой.

— Лекс, некоторые из этих девочек еще не родились, когда Шакира пела «Бедра не лгут». Я чувствую себя бесконечно старой. Знаешь, что они у меня спросили? Сделаю ли я их похожими на Ариану Гранде. Понятия не имею, кто это.

— Я тоже, — в трубке что-то хрустнуло, скорее всего чипсы. — И что ты ответила?

— А что я могла сказать? Сознаться в том, что старуха? Конечно, я пообещала, что сделаю… Кстати, нужно выяснить, кто она такая.

Диана резко села, зажала смартфон между ухом и плечом и подняла с пола ноутбук. Нехорошо обманывать детей. Нужно и в самом деле посмотреть, кого пообещала из них вылепить. Алексис тем временем странно притихла, продолжая хрустеть чипсами.

— Уильям явился в клуб, — сказала она, когда Диди набирала в поисковой системе имя певицы.

Рука дернулась и нажала не на ту букву в имени.

— И что? — тихо спросила Диана.

Несмотря на ошибку, на экране появилась кукольно-красивая мулатка с «пепельными» волосами, собранными в высокий хвост. Но Диди ее уже почти не видела. Все мысли метнулись куда-то за сто двадцать миль восточнее Кливдона.

— Ничего, — ответила Алексис. — Стоял возле входа, ждал конца репетиции. Не увидел тебя и хотел заговорить со мной, но Эдриан так быстро завел мотоцикл и отъехал, что Билли… то есть, Уильям попятился назад.

Алексис опять замолчала. Диди продолжала пялиться в экран на «куколку», и усердно прогоняла от себя ненужные мысли. У нее новая жизнь, новая работа, и относительная свобода. Пусть она живет в складской комнате над родительским гаражом, но она может делать все что хочет. Без оглядки на серьезные отношения. Это несомненный плюс в новом статусе. Нужно мыслить позитивно и задавить этим плюсом всю тлеющую боль.

— Ди, как ты там на самом деле? — прозвучал тихий голос Лекси.

Диана хотела ответить привычное «я в порядке», но запнулась в самом начале.

— Не знаю, — проговорила она, ковыряя ногтем наклейку на панели ноутбука. — Правда, не знаю. Вроде бы отпустило, но иногда думаю, что лучше бы он утопил меня в ванной.

— Вернуться не хочешь?

— Пока нет. Здесь я по крайней мере не сорвусь и не побегу к нему.

Алексис вздохнула.

— Ладно. Тогда расскажи мне что это за новая звезда. Вдруг я тоже решу сменить поле деятельности…

Входная дверь хлопнула так сильно, что люстра под потолком кухни пару раз качнулась в разные стороны. Ричард бросил на стол нож, вытер ладони о забрызганные краской джинсы, и выглянул из арочного проема. Но только затем, чтобы увидеть мелькнувшие на последних ступеньках лестницы пятки в зеленых шлепанцах. В последнее время Келли заходила в дом исключительно так: стремительно, шумно, с претензией. А потом сразу скрывалась в своей комнате в мансарде, и высовывалась только чтобы стащить из холодильника что-то съедобное.

Весной Келли исполнилось тринадцать. И с тех пор Рич думал, что во время праздника по случаю дня рождения кто-то незаметно украл его ребенка и заменил на двойника. Замкнутого, мрачного и молчаливого. Сейчас Ричарду приходилось заново учиться общаться с Келли, и это было намного сложнее, чем восемь лет назад, когда в свои двадцать пять он остался один на один с пятилетней дочерью. С пятилеткой было проще, она была общительная, непосредственная, и быстро забывала все плохое. Но она выросла и сейчас в мансарде закрылся агрессивный тинэйджер.

Рич вытянул из кармана мобильник, нашел номер дочери, написал сообщение.

«Спускайся ужинать.»

Швырнув телефон на столешницу, он снова схватился за нож и принялся резать помидоры. Если бы кто-то давным-давно сказал Ричу, что он научится готовить, он долго смеялся бы этому человеку в лицо.

А потом предложил бы пива. Однако все обернулось так, что Ричард мог за двадцать минут из ничего наколдовать неплохой ужин. Вот она, острая необходимость кормить кого-то кроме себя.

Шаги на лестнице раздались не сразу. Келли выждала положенные бунтарские пять минут, прежде чем все-таки спуститься. Появившись на пороге, она остановилась, оперлась о проем. Ричард обернулся к дочери и увидел вдетые в уши наушники, подключенные к мобильнику. Голова была опущена, Келли смотрела на экране телефона очередное видео с очередной популярной певичкой. Рич снова бросил нож и дернул за один наушник.

— Эй! — тут же ожила Келли, возмущенно уставившись на него.

— Или ты его убираешь, или я заберу на неделю.

Девочка нервно закатила глаза, но телефон убрала в карман, а наушники перебросила через шею. Рич в это время разбросал на две тарелки пасту в грибном соусе, и поставил их на стол. Рядом приземлилась большая салатница. Келли села на стул, взяла вилку и молча уткнулась взглядом в тарелку.

— Как дела? Где гуляла? — спросил Ричард, усаживаясь напротив.

Эти вопросы стали стандартными. Ответы на них обычно были односложными и завтрак-обед-ужин проходил в молчании.

Девочка пожала плечами, намотала на вилку длинные нити пасты, распустила клубок и намотала заново.

— Была у Марго. Мы придумывали новый танец.

Новый танец. Конечно. Это то, что начинало беспокоить Рича. Сначала ему приходилось учиться быть отцом девочки, а сейчас предстояло продвинуться в навыке до статуса «отца девочки-подростка». И интересы дочери иной раз заставляли волосы на затылке шевелиться. Сначала Келли заявила, что ей надоело учиться, и она хочет набить татуировку (еще не решила, какую) и путешествовать автостопом. Потом идея сменилась новой. Дочь захотела танцевать «тверк». Ричу пришлось выяснить, что это такое…