Закончив ужинать и убрав со стола, я обошел столовую, кабинет, прихожую, спустился в подвал, заглянул в комнату Фрица, потом поднялся в покои Вульфа и, наконец, еще на один этаж – в свою комнату. Раздеваясь, чтобы принять ванну и смыть с себя тюремный запах, я подумал, что самое нелепое в моем дурацком положении не то, что именно я чувствовал, а то, что я даже не знал, что именно я должен чувствовать. Одно дело, если мне и впрямь не суждено вновь увидеть Вульфа – тогда все однозначно печально; но, предположим, что у меня из-за этого застрял комок в горле и я сижу и распускаю нюни, а тут открывается дверь и кто-то входит: показывать ли мне вид, что я скуксился? А вдруг войдет сам Вульф? Вот ведь где закавыка. Хорош я буду, если раскисну, а он откуда-то возникнет и начнет читать мораль.

После того как я принял ванну, побрился, облачился в свежую пижаму и ответил на пару звонков назойливых репортеров, а потом прошаркал в кабинет и немного поковырялся там, кое-кто и вправду вошел. Услышав, что парадную дверь открывают, я рванулся в прихожую, как будто рассчитывал на новую партию колбасы, и узнал Фрица. Тот запер за собой дверь, повернулся и, увидев меня, радостно осклабился.

– А! Арчи! Ты сбежал?

– Меня выпустили под залог. – Он выразил желание пожать мне руку, и я его ублажил. – Спасибо за записку. Как твоя новая работа?

– Ужасно. Но я держусь. Как мистер Вульф?

– Мне ничего не известно о мистере Вульфе. Я слопал полбанки паштета.

– Мистер Вукчич собирается продать наш дом. – Фриц уже не улыбался.

– Он собирается выставить его на продажу, а это не одно и то же.

– Возможно. – Фриц тяжело вздохнул. – Устал я. Мистер Вукчич сказал, что не будет возражать, если мне захочется ночевать здесь, но я должен спросить у тебя. Мне бы очень хотелось... Я так привык к своей комнате...

– Бога ради. Я тоже привык к своей. И собираюсь в ней жить, пока меня не выгонят.

– Отлично. – Он шагнул в сторону кухни, потом остановился и повернулся ко мне. – Ты попробуешь найти его?

– Нет! – Выкрикнув это, я почувствовал некоторое облегчение, поэтому заорал снова: – Ни за что!

Потом подошел к лестнице и устремился вверх.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Арчи.

Я уже преодолел один пролет, когда снизу послышался голос Фрица:

– Я приготовлю тебе завтрак! Мне только в десять уходить!

– Прекрасно! Так мы даже не заметим его отсутствия!

На следующий день, во вторник, времени кукситься у меня не было. Звонили без конца: то из газет, то бывшие клиенты, или друзья, или еще кто-нибудь. Позвонил и Кэлвин Лидс, который попросил меня приехать, но я сказал, что пока сыт по горло Вестчестером. Однако он настаивал, и я согласился принять его в два часа в кабинете Вульфа. Воспользовавшись звонком Лона Коэна из «Газетт», я спросил его о моем бывшем сокамернике, Максе Кристи. Лон – приличный парень, но ни один репортер на свете не ответит на самый пустяковый вопрос, не задав вам встречный, а то и два.

– Да так, просто любопытно, – ответил я. – Познакомились в тюрьме, на уик-энде, и он мне приглянулся. Вся биография мне ни к чему, а вот несколько фактиков из его личной жизни не помешают.

– Ссылаться будешь?

– Нет.

– Тогда слушай. Всплыл он недавно, но продвигается довольно резво. Акулы, правда, считают его мелкой сошкой. Насколько мне известно, в Нью-Йорке он занимается сейчас только арендованием комнат для временных жильцов. А вообще специализируется на уютных сборищах в предместье по уик-эндам.

– Карты, женщины или еще что-то?

– Все, на что мужчины готовы поставить деньги. Или просто потратить. Слышал, он завел дружбу с Малюткой Костиганом. Кстати, насколько тебе это важно знать? Стоит ли твое любопытство хорошего бифштекса? Либо же оно стоит адреса или телефона, по которому я разыщу Вульфа?

К тому времени я уже распрощался с желанием уверять кого бы то ни было, даже Лона Коэна, в том, что всегда говорю правду, так что я поблагодарил его и повесил трубку.

В утренней почте я обнаружил два чека, в том числе один от бывшего клиента, приславшего очередной взнос за то, что мы избавили его от шантажиста; с ними хлопот у меня не было, благо у нас имелся резиновый штамп для учета, но вот для того, чтобы заплатить по трем счетам, мне пришлось прокатиться на Пятьдесят четвертую улицу и проверить, функционирует ли уже генеральная доверенность, оформленная на Марко Вукчича. Выяснилось, что да (благодаря неусыпным стараниям Паркера), и, к моей радости, Марко подмахнул мне чек, даже не пикнув и не заглядывая в счета. Вздумай он меня проверять, клянусь Богом, я бы съехал и остановился в каком-нибудь отеле.

Кое-что мне еще предстояло сделать, например, позвонить Хьюитту на Лонг-Айленд и выяснить, благополучно ли добрались орхидеи и Теодор, потом договориться с телефонной компанией, чтобы регистрировали все звонки, обработать рапорт Фреда Дэркина по делу об отравленном письме – одному из оставшихся незаконченными, и так далее. Я едва успел со всем этим покончить, когда время подошло к двум, что означало появление Кэлвина Лидса.

Встретив его и проводив в кабинет, я столкнулся с проблемой. Где мне сидеть – за своим столом или за столом Вульфа? С одной стороны, я не был Вульфом и не имел особого желания им становиться. С другой стороны, когда во время бейсбольного матча происходит замена, свежий игрок сразу становится в круг, а не остается за его пределами. Любопытно к тому же было бы взглянуть, как падает свет на лицо клиента, сидящего в красном кожаном кресле. Вот почему я уселся в кресло Вульфа во второй раз, сейчас уже намеренно.

– Я пришел, чтобы получить объяснение, – заявил Лидс, – и не уйду, пока не добьюсь своего.

Выглядел он так, что меня так и подмывало предложить ему касторки. Кожа на обветренном лице по-прежнему казалась задубевшей, но под глазами и на щеках висели мешки. Взгляд утратил прежнюю ясность и настороженность, хотя глаза смотрели с той же решимостью. Никому бы и в голову не пришло, что он только что унаследовал полмиллиона зеленых, и не от обожаемой жены или сестры, а от простой кузины.

Несть числа, сколько раз мне приходилось наблюдать, как Вульф после агрессивного выпада клиента откидывался на спинку кресла и прикрывал глаза. Я решил, что стоит последовать его примеру, и попробовал. Не тут-то было: тугие пружины, специально рассчитанные на тяжесть туши Вульфа, не поддались, и мне пришлось изо всех сил давить на них, чтобы удержаться в откинутом положении.

– Человек, проделавший сорок миль, чтобы получить объяснение, – изрек я, не открывая глаз, – имеет на то право. Что нужно объяснить?

– Поведение Ниро Вульфа.

– О, это неудивительно. – Устав сражаться с непослушной спинкой кресла, я выпрямился. – Такое сплошь и рядом случается. Но это не моя епархия.

– Я хочу его видеть.

– Я тоже.

– Вы лжете, Гудвин.

Я покачал головой, плотно сомкнув губы.

– Знаете, – начал я, – я лгу не чаще любых своих сверстников, за исключением психопатов. Но никогда меня еще не обзывали лжецом так часто, как за последние двадцать четыре часа, когда я с упорством идиоту твердил одну лишь правду. К чертям собачьим! Мистер Вульф отбыл на юг – тренироваться вместе с «Доджерс» [бейсбольный клуб]. Будет выступать на месте защитника.

– Это вам не поможет, – сказал Лидс довольно сдержанно, но решительно. – Как и вы, я тоже не люблю, когда меня обзывают лжецом, но, в отличие от вас, я им и не являюсь. Окружной прокурор обвинит меня во лжи из-за внезапного исчезновения Ниро Вульфа, поскольку исчез он якобы из-за того, что не отваживался отвечать на вопросы о посещении этого дома моей кузиной, а это доказывает, что ваши показания на сей счет ложны, и, следовательно, мои показания, которые совпадают с вашими, тоже ложны. Вот так-то. В логике им не откажешь, хотя в ней имеется существенный изъян. Они исходят из предположения, что исчезновение Ниро Вульфа связано с приходом к нему моей кузины. Я знаю, что этого не может быть, потому что ничто в нашем разговоре не могло привести к подобному результату. Я им так и сказал, но они считают, что я лгу. А пока они думают, что мы с вами водим их за нос, они упустят из виду другие версии и не найдут, кто убил мою кузину... Да и в любом случае мне неприятно, что меня подозревают в неискренности, тем более когда речь идет об убийстве моей кузины.