– Если я только не сяду в другую машину, то...

– Я как раз собирался тебе сказать. Это темно-серый седан «шевроле», сорок восьмого года, с двумя дверцами, нью-йоркским номером ОА шесть – семь – один – один – три. Запомнила?

– Да.

– Повышаю твою ставку до доллара и десяти центов в час. Твой спутник будет называть тебя Лили, а ты зови его Пит. Особенно не увлекайся, но постарайся, чтобы у водителя сложилось впечатление, что ты счастлива встрече с Питом и с нетерпением предвкушаешь удовольствие провести с ним несколько часов у себя дома. Но...

– Мы с ним встречаемся после долгой разлуки?

– Молодец. Доллар и двадцать центов. Я как раз хотел сказать, чтобы ты не уточняла, когда вы виделись в последний раз – неделю назад или два месяца. Просто ты рада вашей встрече, потому что ты его любишь, только не думай, что ты Полетт Годдар [известная киноактриса 30-х годов, партнерша Чарли Чаплина], и не переиграй. Расслабься. Представь, что с тобой я. Правда, в этом и есть самая закавыка. Тебе придется очень несладко. Впрочем, когда ты его увидишь, то сама поймешь.

– А что с ним такое?

– Не спрашивай. Он достаточно стар, чтобы быть твоим отцом, а при известном воображении – и дедом. У него усы с проседью. Дряблое лицо. Отгоняй прочь ощущение, что это кошмарный сон и...

– Арчи! Это Ниро Вульф!

Черт бы побрал эту женщину! Я ведь ни намека, ни повода не давал! Мой мозг лихорадочно заработал.

– Конечно, – восхищенно ответил я. – И как ты догадалась? Будь это он, разве я первым же делом укротил бы свою ревность и позволил вам сидеть вдвоем на заднем сиденье? Ладно, тогда называй его не Пит, а Ниро.

– Кто же он в таком случае?

– Его зовут Пит Редер, и нам с ним предстоит долгий и серьезный разговор, который не попадет в газеты.

– Мы можем захватить его с собой в Норвегию.

– Возможно. Норвегию мы еще обсудим.

– Хорошо, хорошо, я буду ждать на тротуаре через десять минут, даже раньше, чтобы побыстрее увидеть моего обожаемого Пита.

– Только никому ни слова.

– Нет, конечно.

– Пока я тобой доволен. Так ты, пожалуй, и на пенсию себе заработаешь. Буду с нетерпением ждать тебя перед дверью.

Я повесил трубку и обратился к Вульфу:

– Все улажено.

В ответ он пробурчал из кресла:

– Ты только слегка перестарался. Насчет кошмарного сна, например...

– Да, сэр, – согласился я. – Я вошел в раж.

И уставился на него. А он – на меня.

Поскольку я не намерен переводить бумагу на то, чтобы излагать подробности нашей пятичасовой конференции с Ниро Вульфом в гостиной у Лили Роуэн, я мог бы начать сразу со следующего утра, кабы не одно обстоятельство. Дело в том, что мне придется сперва рассказать о том, как они подошли к дверям роскошных апартаментов с террасой, которые занимала Лили под крышей дома на Восточной Шестьдесят третьей улице. Вульф не раскрывал рта и даже не смотрел на меня. Лили же радостно поздоровалась со мной за руку (я даже не припомню, когда такое случалось), отомкнула дверь, и мы вошли. Оставив на вешалке ее накидку и шляпу Вульфа, мы прошествовали в гостиную, где Лили с ходу перешла к активным действиям.

– Арчи, – заявила она, – я давно знала, что в один прекрасный день случится нечто такое, что вознаградит меня за все потраченное на тебя время. Просто печенкой чуяла.

Я кивнул.

– Естественно. Кстати, ты не останешься без барыша, даже если угостишь нас бутербродами, тем более, что Пит – едок никудышный. Он на диете.

– Я вовсе не деньги имела в виду, хотя бутербродов тоже не пожалею. Я имела в виду славу, которую приобрету благодаря тебе. Я единственная женщина в Америке, которой посчастливилось пообниматься с Ниро Вульфом. Кошмарный сон – ха! Да он просто душка!

Вульф, который уже уселся, наклонил голову и насупился на нее – лицемер несчастный.

Я старательно улыбнулся.

– Я передал Питу твои слова о том, что он – Ниро Вульф, и он был польщен. Так-то, знаменитость в юбке.

Она помотала головой.

– Не старайся, Эскамильо. Я вас раскусила. – Она придвинулась к Вульфу, глядя на него сверху вниз. – Не расстраивайтесь, Пит. Я бы никогда вас не узнала – вас никто не сможет узнать; и вы не виноваты. Это все мой герой. Арчи – ужасный сноб. Трудно сосчитать, сколько раз его жизнь была в опасности, и ни разу – ни разу! – он не обратился ко мне за помощью. Гордец несчастный! И вдруг ни с того ни с сего он срывает меня с пирушки, когда веселье в самом разгаре, и понуждает тискаться на заднем сиденье с каким-то подозрительным субъектом. Есть один человек в мире, ради которого он устроил бы такое – это вы. Так что ласки в машине я вам расточала вовсе не из послушания, я знала, что делаю. И не волнуйтесь на мой счет: что бы вы ни замыслили, мой рот на замке. А для меня вы навек останетесь Питом. О Господи, единственная женщина в Америке, которая миловалась с Ниро Вульфом... по гроб не забуду. А теперь пойду и займусь бутербродами. Что у вас за диета?

– Я ничего не хочу, – процедил сквозь зубы Вульф.

– Быть не может. Хотя бы персик? Или виноград? А может – салатный лист?

– Нет!

– Стакан воды?

– Да!

Метнув на меня плотоядный взгляд, она вышла из комнаты. Через мгновение на кухне послышалась возня.

Я накинулся на Вульфа:

– Вы сами сказали, что нам нужна женщина.

– Ты ее выбрал.

– А вы согласились.

– Теперь поздно, – уныло сказал он. – Мы влипли. Она проболтается.

– Есть один выход, – предложил я. – Женитесь на ней. Мужа она не выдаст. Тем более, что даже за одну столь непродолжительную поездку вы ухитрились...

Я прервался на полуслове. Верно, лицо было чужое, но выражения глаз было вполне достаточно, чтобы я понял, что преступил границы дозволенного.

– Есть другое предложение, – сказал я как ни в чем не бывало. – Я знаю ее как облупленную. Одно из двух: либо вы завтра пойдете к Зеку с повинной и во всем признаетесь, либо Лили проболтается, невольно или добровольно. Ставлю десять зеленых, что первое может случиться с такой же вероятностью, как и второе.

– Она – женщина, – прорычал он.

– Хорошо, тогда принимайте пари.

Об заклад мы так и не побились. Не потому, что Вульф согласился с моей оценкой Лили Роуэн, но просто у бедолаги выхода не было. Что ему оставалось делать? Он не мог даже вернуться в подполье, чтобы начать все сызнова. С тех самых пор и вплоть до окончания этой истории ему пришлось терпеть вдесятеро большее напряжение, чем мне. И это не замедлило на нем сказаться, что я заметил уже ночью, когда Лили отправилась на покой, а мы с Вульфом до рассвета не смыкали глаз и продолжали обсуждение после восхода солнца. Ушел он в шесть утра. После этого я тоже имел право уйти без особого риска, поскольку тот, кто мог караулить Редера, оставил бы свой наблюдательный пост после его ухода, но, обмозговав все услышанное от Вульфа, я предпочел не искушать судьбу, поэтому прикорнул на два часа, а потом поехал домой, на Тридцать пятую улицу, где принял ванну и позавтракал.

В десять я уже сидел в 1019 и накручивал диск телефона, чтобы разыскать Саула, Орри и Фреда.

Сказать, что мне все это нравилось, я бы не рискнул. То, что затевал Вульф, могло выгореть разве что в одном случае из тысячи, причем одно дело, когда вы просто стремитесь уличить преступника и знаете, что даже если допустите где-то промашку, то ничего еще не потеряно, но совсем другое, когда промашка будет стоить вам жизни. Ясное дело, я рассказал Вульфу все, что знал, не упустив посещение и дружеский совет инспектора Кремера, но это лишь подлило масла в огонь и укрепило упрямца в его замыслах. Поскольку сам Зек через меня занялся Рэкхемом всерьез, шансы на то, что убийца миссис Рэкхем с благословения Зека познакомится с электрическим стулом, возросли, а так как Вульф ни на что другое не подряжался, то почему бы ему этим и не довольствоваться? Хотя бы на первое время, чтобы перевести дух. Мне с моими обязательствами было куда сложнее. Но я поклялся, что во что бы то ни стало посещу Норвегию, прежде чем испустить дух.