– Угу, помню, – подтвердил я.

– Потом ужинали, смотрели телевизор и...

– Извините, – перебил я. – Это всем известно. Давайте припомним, как пришли полицейские. Вы им все рассказали?

– Нет.

– Почему?

– Мне казалось, что это будет нечестно по отношению к Барри. Я не думала, что он убил ее, и не знала, с какими незаконными делами он связан, поэтому мне казалось, что несправедливо говорить им то, что я узнала о нем со слов миссис Рэкхем. – Прекрасные глаза мисс Дарроу снова наполнились лучезарным светом. – О, я знаю, о чем вы думаете. Почему не тогда, а теперь я решила рассказать это? Да потому, что теперь я знаю о нем больше... намного больше! Не уверена, убил ли он миссис Рэкхем, но убеждена, что он способен на такое: он жестокий, эгоистичный и беспринципный... он способен на все. Думаете, я хочу ему отомстить?.. Возможно, но мне наплевать, потому что я говорю правду. С какой преступной группой он был связан, и убил ли он жену... я не знаю; это ваша забота.

– Не моя, сестренка. Я не полицейский.

Она повернулась к фараонам.

– Значит, ваша!

Тут, казалось бы, настал тот самый миг, когда я мог бы перечитать свои показания, поскольку мне не помешало бы это обмозговать. Такого поворота я не ожидал. Стоит мне только подтвердить слова Лины Дарроу, и Барри Рэкхему не миновать казни на электрическом стуле. Я мог бы заявить, что ничего не знаю о звонке, который Ниро Вульф сделал миссис Рэкхем. Вполне возможно, что он звонил ей, не поставив меня в известность – такое за ним нередко водилось. Занятно, сколько раз мне приходилось буквально из кожи вон лезть, чтобы изобличить убийцу, а тут достаточно было припомнить парочку фактов – и вот он, убийца, в руках!

Но если я дам подтверждение изложению мисс Дарроу, Рэкхема еще до захода солнца упекут в каталажку, а это погубит все дело. Операция сорвется, месяцы напряженного труда вылетят в трубу, и с ними наш единственный шанс; Зек будет продолжать упиваться властью превосходящего разума, а мы с Вульфом останемся с носом. Мой мозг лихорадочно заработал. Не раз он помогал вывести убийц на чистую воду; теперь же от него требовалось поработать на славу, чтобы помочь убийце остаться тоже на свободе, поскольку встреча с Зеком должна была состояться во что бы то ни стало.

Выстроить план действий не было времени. Все трое впились в меня взглядами, и Арчер произнес:

– Теперь сами понимаете, Гудвин, почему я настаивал на том, чтобы вы перечитали свои показания? Необходимо проверить: вдруг вы что-нибудь упустили!

– Да, – с сожалением выдохнул я. – Я также вижу, что вы ждете, затаив дыхание, когда я скажу, что верно, мол, я запамятовал: Ниро Вульф и впрямь позвонил вечером в пятницу миссис Рэкхем и сказал ей все это. Увы, рад бы помочь, но привык придерживаться истины, насколько возможно.

– Нам истина и нужна. Вы приходили вчера днем к Рэкхему?

Этого я уже ожидал.

– Да, – просто ответил я.

– С какой целью?

– По поручению клиента. Сперва я за Рэкхемом следил, а потом, когда он меня обнаружил, клиент решил, что можно выведать что-нибудь полезное, если заглянуть к нему в гостиную.

– Почему ваш клиент интересуется Рэкхемом?

– Он мне не объяснил.

– Кто ваш клиент?

Я отрицательно покачал головой, говоря тем самым, что не отвечать на сей вопрос имею полное право.

– Вам это не пригодится. Мой клиент приехал с Западного побережья, где, как я подозреваю, был связан либо с игорным бизнесом, либо с рэкетом, а может, и с тем, и с другим, хотя мои подозрения юридической силы не имеют. Так что давайте изменим тему.

– Я хочу знать его имя, Гудвин.

– А я хочу охранять своего клиента, в разумных пределах, естественно. К убийству, которое вы расследуете, он не причастен.

Заговорил Бен Дайкс:

– Ладно, не будем строго придерживаться правил. Не станешь же ты изобретать в самом деле несуществующего клиента. Тем более – с Западного побережья.

– Ваш клиент Барри Рэкхем? – осведомился Арчер.

– Нет.

– Вы выполняли какую-нибудь работу по его поручению?

– Нет.

– Давал ли он вам или выплачивал какие-нибудь деньги за последнюю неделю?

Это было уже чересчур. Похоже, тут я влип по самую шею, и лучшее, что я мог сделать, это брыкаться в надежде хоть как-то выиграть время и попробовать выкрутиться.

– Ах, вот значит как, – процедил я. Потом окинул оценивающим взглядом Лину Дарроу и перевел взгляд на Арчера. – Похоже, вы решили пойти ва-банк. По-вашему, я взял деньги от убийцы, чтобы скрыть против него улики. Скверное дело, да?

Никто не отозвался. Они просто смотрели на меня.

Тогда я продолжил:

– Во-первых, я решительно заявляю, что у меня нет никаких денег, полученных от Рэкхема, и хватит об этом. Во-вторых, я поставлен в несколько невыгодное положение, потому что я знаю, что на уме у мисс Дарроу, но не знаю, откуда. Для меня очевидно, что она пытается подставить Рэкхема, но я не уверен, сама ли она так решила или ее кто-то надоумил. Прежде чем я приму решение, что делать, я хотел бы это прояснить. Я понимаю, что вы должны обработать меня на всю катушку и нисколько не возражаю, в конце концов так принято, это ваша работа, но вам придется выбрать. Либо я сейчас наберу воды в рот, причем я вовсе не шучу, и тогда можете делать со мной все, что вам заблагорассудится, либо я сперва переговорю с мисс Дарроу... в вашем присутствии, разумеется. А потом можете допрашивать меня хоть до конца недели. Итак?

– Что вы хотите узнать от нее? – полюбопытствовал Арчер.

– Лучший способ выяснить – послушать самим. – Я повернулся к Лине. – Когда вчера днем я увидел, как вы выходите из его номера, я сразу подумал, что заварится каша.

Она не отвела взгляд, но и не ответила.

– А когда он обошелся с вами дурно? Вчера? – уточнил я.

– Не только вчера, – бесстрастно ответила она. – По вчера он окончательно и бесповоротно отказался жениться на мне.

– А что же здесь дурного? – удивился я. – Не может же Барри Рэкхем на всех жениться.

– Он обещал... много раз.

– А вы держали при этом фигу в кармане? Он знал, что вам известно кое-что из того, что может привести его в камеру смертников. Вы не думаете, что он мог морочить вам голову хотя бы из соображений безопасности?

– Я так думала, но не хотела этому верить. Он говорил, что любит меня. Мы... спали вместе, и я думала, что он станет моим мужем. – Она решила, что следует привести более веские аргументы и воскликнула: – Я так его желала!

– Еще бы! – Я постарался, чтобы моя реплика не прозвучала слишком ехидно. – А теперь что вы думаете: он и в самом деле любил вас?

– Нет! Он бессердечный и коварный. Он меня боялся. Он только хотел, чтобы я никому не рассказала то, что мне известно. Я уже подозревала... он так изменился... а вчера я пыталась настоять, чтобы мы поженились на этой неделе, и он совершенно рассвирепел... это было ужасно.

– Простите, – упрямо настаивал я, – но вы чересчур ранимы для женщины, готовой выскочить замуж за убийцу. А не...

– Я не знала, что он убийца! Я только верила, что если расскажу все, что узнала от миссис Рэкхем, то он... то ему станет гораздо труднее, вот и все.

– Понятно. А вчера, когда поссорились, вы угрожали ему разоблачением?

– Да.

– Знаете, сестричка, – воскликнул я, – вам следовало получше все продумать. Более неуклюжей лгуньи я еще не встречал.

– Попробуйте абстрагироваться от ее слов, – обратился я к Дайксу и Арчеру, – и поставить себя на место Рэкхема. Он, думаю, не настолько туп, чтобы так рассуждать. Кому, как не ему, знать, что такое пять месяцев для убийцы. Он стоит перед выбором: жениться ли на сей смазливенькой лгунье или позволить ей мчаться к вам с чернилами для его смертного приговора; а он не только ведет себя бессердечно и коварно, но буквально принуждает ее бежать к вам! То есть парень, которому ничего не стоит в одиночку ночью в густом лесу заколоть жену и сторожевую собаку, преспокойно отпускает эту несчастную красотку на волю, чтобы она на весь мир прославляла его злодейство! Господи, неужто вы способны поверить в такую чушь?