Последний явно предназначался парню из адептов, вроде как случайно остановившемуся неподалеку. То, что все это лишь показуха, выдавала его слишком напряженная поза и то, с какой жадностью и ожиданием он смотрел на не желающую обращать на него внимания молодую женщину.

Прочему-то мне он не понравился сразу, хотя объективных причин для столь резкой антипатии не было никаких. Гораздо больше заинтересовал предмет его интереса. Я уже прошел мимо, а стройный силуэт женской фигурки по-прежнему стоял перед глазами, вызывая смутное беспокойство. Что-то в нем казалось странно знакомым.

Неожиданно вспомнились бредовые видения, которые преследовали меня, пока я тяжело болел. Некоторые стерлись из памяти, некоторые же, как ни странно, остались. Одно из них — видение прекрасной девушки с нежным лицом и добрыми глазами, которая ласково касалась меня, усмиряя жар и боль, принося хотя бы временное облегчение.

Голос ее был тих и нежен, слов я разобрать не мог, но мне нравилось само его звучание. Это была та самая нить связи с миром живых, за которую я так отчаянно хватался, борясь со смертью из последних сил. Это видение приходило ко мне неоднократно и я почти поверил, что та женщина действительно реальна. Тем более, что одета она была, как сестра милосердия. Но за все пребывание в сознании я так и не увидел ее больше. За мной ухаживала исключительно Тильда, потом появилась Рина. А это дивное видение растаяло вместе с горячечным бредом ушедшей болезни, заставив меня сомневаться в собственных воспоминаниях.

Или это был действительно только бред? Отчаянная попытка измученного болезнью сознания найти хоть какой-то якорь, причину, шанс зацепиться за жизнь. И вот сейчас случайная мимолетная встреча вновь напомнила мне об этом. Может ли быть так, что та женщина действительно существует и это была она? Или недавно полученный удар по голове имел гораздо более серьезные последствия, чем показалось на первый взгляд и теперь мне мерещится всякое?

Рина! Я еще найду способ вернуть ей должок. Не сейчас, так позже. Война не будет длиться вечно, особенно после того, что я расскажу отцу по возвращении. А я терпеливый. Найти маркитантку после заключения мира не составит труда. Тогда уж она мне за все ответит!

Мрачно ухмыльнувшись в предвкушении неизбежной встречи и возмездия, я вошел в свой шатер и раздевшись, завалился на кем-то уже заботливо перестеленную постель. Надо хорошенько выспаться и накопить сил. Следующей ночью спать мне не придется. Пора возвращаться.

Однако сначала поужинаю, а заодно припрячу часть съестного с собой. Путь предстоит неблизкий, еда мне пригодится.

Следующий день прошел как обычно, с той лишь разницей, что еду мне приносил один из адептов. Молча ставил ее на прикроватную тумбочку и тут же покидал шатер. Надеюсь, с Тильдой ничего не произошло и она просто отдыхает. Мне эта женщина нравилась и зла я ей не желал. Даже радовался, что в ночь моего побега ее не будет поблизости, а значит, не будет возможности даже пусть случайно причинить ей вред.

К вечеру я уже чувствовал пробуждающийся в крови азарт. Как только ночная тьма опустится на землю и лагерь заснет, я сбегу. Но попытка будет только одна. Поэтому следовало хорошенько подготовиться и не спешить.

Чтобы усыпить бдительность возможных случайных наблюдателей, сразу же после ужина, я разделся и лег в постель, изображая глубокий крепкий сон. А сам в это время обдумывал про себя, что именно я узнал и какими подозрениями следует поделиться с отцом в первую очередь. Все же «крыса» в собственных рядах — это большая неприятность. Так что действовать придется скрытно. «Светить» тем, что я жив и вернулся раньше времени не стоит точно.

Подобные размышления прекрасно отвлекали от желания уснуть и наоборот придавали решимости исполнить задуманное. Вернуться домой и предупредить отца о предателе, было чрезвычайно важно. Значит, я это сделаю. Чего бы мне это ни стоило.

Двое мужчин вошли в полутемный шатер. Крохотный огонек масляной лампы давал достаточно света, чтобы не спотыкаться в темноте, но слишком мало, чтобы хорошо рассмотреть все вокруг.

Целитель, сняв форменную мантию, оставшись при этом в брюках и рубашке, сел на свой лежак, со вздохом удовлетворения растягиваясь на спине и подкладывая руки под голову. Пришедшего с ним армейского офицера он ничуть не стеснялся, что выдавало между ними более чем неформальные отношения. Старая многолетняя дружба, вот что связывало этих двоих.

Военный в свою очередь, с интересом осмотрелся, особое внимание уделив разделяющей внутреннее помещение занавеске.

— А что там за ширмой?

— Небольшая выгородка для лежака. Здесь со мной живет женщина из госпитальной обслуги, санитарка. Сейчас спит. Совсем себя не бережет, выматывается на работе так, что как только приходит, падает на постель и тут же засыпает. Поэтому можешь говорить без стеснения. Хотя слишком громко тоже не стоит — разбудишь.

— Женщина в твоем шатре? — многозначительно подвигал бровями мужчина. — Старина, ты меня безмерно удивил! Небось, нашел здесь свое сокровище и спрятал подальше от чужих глаз?

— Что-то вроде того, — криво усмехнулся целитель.

— Ну, что же, хоть одна хорошая новость на сегодня. И знаешь, Эрих, я очень рад, что в твоей личной жизни наметились какие-то перемены.

— Да уж, наметились. Жаль только, что не в той мере, в какой бы хотелось. Но, впрочем, хватит разговоров обо мне. Делись Стэн, что сейчас на фронте происходит? А то мы сидим тут, не знаем даже чего ожидать. Да и слушок про перемирие временное прошел. Правда все это или врут?

— Про перемирие — правда, — кивнул военный, присаживаясь на лежак рядом с целителем. Не церемонясь, с легкостью пододвинул к себе сундук, на котором стояли тарелки с нехитрой закуской и кувшин с вином. Разлив кровь лозы по глиняным кружкам, одну отдал Эриху, из другой отпил сам. И только после этого задумчиво продолжил: — А на фронте… на фронте все плохо, мой друг.

— Что, прямо настолько плохо?

— Суди сам. В последнем сражении Отавия неожиданно применила сразу несколько видов запретного оружия: картечь, шрапнель и экспансивные пули. Вряд ли первые два названия тебе о чем-то говорят, ведь вы столкнулись только с последним.

— Да не скажи, — вздохнул целитель. — Есть у меня тут один знаток старинного домагического вооружения. Так как только пули эти появились, сразу с ней переговорил: хотелось хоть в общих чертах знать, что еще на нас свалиться может. Выходит, нам еще повезло с экспансивными пулями.

— Выходит, что так. Если это вообще можно назвать везением, — кивнул Стэн, снова отпивая из своей кружки и закусывая ломтиком мяса. А прожевав, усмехнулся: — Ну, надо же, у тебя даже специалист по запрещенному оружию здесь есть. Вот, повезло-то! Она? — кивнул в сторону ширмы.

— Нет. Она — совсем по другой части специалист… — задумчиво начал Ленц, но был тут же перебит полным ехидства смешком:

— А, понял-понял. Не дурак!

— Не смей, Стэн! — не на шутку разозлился мужчина, стараясь однако не повышать сильно голоса. — Ты ничего не знаешь о ней, так что прибереги свои казарменные шуточки для другого раза!

— А вот теперь точно не понял. Но нарываться не буду, — примирительно поднял руки вверх военный. — Мне наша дружба дорога.

Однако целитель предпочел сменить тему:

— Я правильно догадываюсь, что именно поэтому нам не доставили новую партию накопителей? В других госпиталях они были нужнее?

— Именно так, Эрих. Катастрофическое количество жертв! Вас еще, можно сказать, краем задело: возможно, у них просто не хватило единиц вооружения, чтобы накрыть всю линию фронта целиком. Так что все собранные ресурсы, начиная от накопителей и перевязочных материалов, заканчивая дополнительно мобилизованными целителями, лекарями и некромантами разошлись по другим госпиталям.

— Понятно, — кивнул каким-то своим мыслям Ленц и, залпом допив вино из кружки, поставил ее на сундук, взамен ухватив ломтик домашнего сыра. — Я так и предполагал. Все же донесение о понесенных потерях и состоянии обеспечения я отправил еще с первым эшелоном раненых, а в ответ ничего не получил. Только заверения, что делается все возможное. Пустые слова.