— Почему ты нацелился на меня, чтобы добраться до Альбрехта? — наконец спросила она, хотя теперь ее голос был лишен гнева.

— Это давало мне оправдание быть рядом с тобой, — признался он. — Я наблюдал за несколькими сотрудниками отеля. Ты была одной из них. Но ты оказалась той, которая очаровала меня.

Быть честным с этой женщиной о таких вещах никогда не будет легко. Она смотрела на озеро в течение долгих секунд, потом сменила позу и засунула руки в карманы джинс.

Какой несчастной она выглядела. Он отдал бы что угодно, чтобы вернуться и изменить всё в тот момент, когда она увидела убийство, совершенное им.

— Я влюбилась в тебя, Матиас, — прошептала она наконец.

— Я знаю, — кивнул он. — Я уже люблю тебя, Грейс. - И он любил. Любил так сильно, что это разрывало его изнутри. — Я никогда не любил прежде, — сказал он ей спокойно. — Не трудно было понять, что ты значишь для меня. Ты заставляла меня смеяться, ты освещала мою душу.

— И ты намеревался разрушить это.

Гнев вспыхнул в ее глазах. Матиас мрачно вздохнул. Возможно, он должен просто уйти, дать ей шанс подумать, рассмотреть шанс существовать без него. Но, Боже, он боялся сделать это.

— Я не буду объяснять свои действия снова, — он покачал головой прежде, чем смерить взглядом темно-синее небо.

Когда он оглянулся назад, на нее, она мрачно смотрела на него.

— Возвращайся в домик, Грейс, — сказал он ей наконец. — Или копайся в своих цветах, или что ты там делаешь в отпуске. Ты испытываешь мое терпение.

Хмурый взгляд исподлобья потемнел от гнева.

— Я не могу расслабиться. Не могу делать это, пока нахожусь в плену. Возможно, и ты испытаешь подобное во время своего отпуска.

— Сначала мне нужно узнать, что такое отпуск, — проворчал Матиас.

У него никогда не было отпуска. Еще много того, что нужно сделать. Было десять Советов директоров, все еще свободных финансировать организации за чистоту крови и обучать их убивать Пород. Живы скрывавшиеся тренеры и солдаты. Откуда взяться времени для отпуска?

— У тебя никогда не было отпуска? — недоверие появилось в ее голосе, как будто это было еще одним преступлением, которое она отметила против него.

— Мне не давали отпуска в лаборатории, — проворчал он. — Помнишь?

— Как будто это оправдание, — фыркнула она с таким благовоспитанным презрением, что очаровала его.

— Грейс, я предупреждаю тебя в последний раз, — процедил он между сжатыми зубами. – Уйди от меня или ты пожалеешь об этом.

— Это моя собственность. Ты уходи, — ее руки уперлись в бедра, а небольшой подбородок упрямо наклонился. — Я тебя не похищала! Всё было наоборот.

— Прекрасно! — он знал, что изо рта показались острые клыки, когда произнес слово, потому что ее взгляд сузился и губы сжались. — Тогда ты будешь отвечать за последствия, если так и продолжишь вызывающе стоять.

— Какие последствия? Ты собираешься связать меня снова и ограничить доступ к моей собственности? О, подожди, почему бы тебе просто повторно не похитить меня, чтобы было еще страшнее.

— Почему бы мне не поцеловать тебя? — предложил он дико. — Почему бы мне не накрыть твои губы своими, не просунуть язык в твой рот и не впрыснуть проклятый гормон внутрь тебя, чтобы подвергнуть этим пыткам и тебя? Почему бы мне не сделать твою киску настолько влажной и горячей, что ты будешь использовать свои собственный пальцы, пытаясь заставить меня трахнуть тебя? Умолять меня. Почему бы мне не сделать это, Грейс? - Он почувствовал, как кровь быстрее побежала по венам. Адреналин смешался с гормоном, и это было не очень хорошо, перекачивая вещества по его телу прямо к члену. Он был так готов трахаться, что его член вот-вот лопнет. Он вытащил руки из карманов и схватил ее за плечи, смотря на нее. — Мой член настолько твердый, что больно. Я думаю только о том, чтобы быть в тебе. И чувствовать тебя горячую и влажную вокруг моего члена, какими ты сделала мои пальцы. Возможно, ты помнишь, что произойдет, если я сделаю это.

Грейс вжала руки в грудь Матиаса, ощущая громоподобный стук его сердца под рукой и напряжение его тела. Она смотрела в его глаза, чувствуя, как будто тонет в них, когда он говорил с ней. Что она должна запомнить? О, да, безудержный секс нимфоманки, нуждавшейся в нем так сильно, что это причиняло бы боль. Черт, это уже причиняет боль.

— Что, Матиас, наконец, твой невероятный контроль, который ты имел прошлые три недели, поколебался? Бедный малыш. Тяжело при всем твоем обучении Пород управлять низменными импульсами, — она действительно сказала это? Очевидно, что да, потому что он уставился на нее, как на сумасшедшую.

— Ты сошла с ума? — медленно проговорил он. — Ты думаешь, что это напоминает прошедшие три недели? Извини, детка, но тогда я еще не пробовал эту горячую маленькую киску. Но я попробовал теперь и поверь мне, потребность в большем уносит мой тонкий контроль.

— Это было твое решение, не мое, — ее палец уткнулся в его грудь. — Сколько декольтированных блузок я носила? Хочешь узнать, сколько раз я не носила трусики под своей юбкой или снимала лифчик после того, как мы приезжали в квартиру? Это не беспокоило тебя тогда, почему должно теперь?

И он был прав, она была сумасшедшей. Она была возбуждена и безумна. Это был ее чертов отпуск, и он портил его. И что хуже, он портил ее жизнь в течение трех недель, и теперь она узнала, что у нее не может быть с ним даже одноразового горячего секса, не изменившего всю жизнь. Будь она проклята, если это справедливо. Потому что знала, что он прав. Секс с другим мужчиной уже никогда не удовлетворит ее, так как ее сердце принадлежало ему. Она любила убийцу, и она хотела убить его за это.

— Ты думаешь, я не знал, что ты делала? — его голова опустилась, губы медленно отодвигались от нее, когда он нахмурился. — Думаешь, было легко пытаться быть хорошим парнем? Не обмануть тебя и не принудить к спариванию?

— Хорошим парнем? — ее глаза расширились, а голос повысился. — Как ты можешь причислять себя к хорошим парням? Ты настолько плохой, что даешь этому слову новое значение.

Грейс уставилась в шоке на Матиаса, когда слова сорвались с губ. Удивительно, что он не рассердился. Не принял ее обвинение в худшем свете, да и это прозвучало не так, как она имела в виду. Она не имела в виду совершенное им убийство, свидетелем которого стала. И эта мысль мгновенно отрезвила ее.

Его глаза слегка сузились.

— Тебе нравятся плохие парни, — обвинил он ее. — Ты говорила мне, что они тебе нравятся.

— Это не относится к делу, — начала раздражаться Грейс. — И прекрати сводить меня с ума. Ведь ты знаешь, что сводишь меня с ума.

— Это потому, что ты любишь меня.

В его голосе была такая уверенность, что она аж заскрипела зубами.

— Не говори мне о том, что я чувствую, Матиас. Мне не нравится это, — она пристально посмотрела на него. – Ты - самый паршивый похититель в истории.

— А что, я должен привязать тебя к кровати? — спросил он с напряженным выражением лица, несмотря на веселье в глазах.

— Ты бы слишком сильно этим наслаждался, — она вздохнула перед тем, как, наконец, отвернуться, и прошла несколько шагов вдоль мелкой грязи, которая окружала озеро. — Ты смог бы бросить это? — Наконец спросила она, повернувшись к нему.

— Бросить что? — спросил Матиас, но она видела в его глазах, что он знал, о чем она говорила.

— То, что ты делаешь.

Убийство. Кровопролитие. Опасность.

Матиас провел рукой сквозь свои длинные темные волосы. В тот момент, как он отпустил их, поток ветра вернул их обратно на лицо, придав ему вид дикаря и воина.

Он сделал глубокий вдох, оглядел озеро, а затем повернулся к ней.

— Да, ради тебя. Но только пока тебе не угрожает никакая опасность.

Она почувствовала дрожь и, как надежда начала расти в груди, в голове, когда он смотрел на нее со строгим выражением лица.