— Это всё нервы, — констатирует тихо Алёнка. — Боязнь облажаться перед отцом. Я бы тоже пасовала на твоём месте. Какого черта ему дались эти четыре балла? Сидела бы себе дома, да паковала вещи в Вуз. С твоим проходным по-любому уже поступила! Так нет же, ему надо выдать максимум, чтобы утереть нос канцелярским крысам родного ректората!

— Ален, не начинай, — прошу тихо, разом скисая. — Он прав. Я могу лучше. А на бесплатные места коэффициент в разы больше… — затихаю, перехватывая её изменившийся взгляд. Устремлённый поверх меня. Вглубь. За линию плеча. Хмурюсь, не решаясь обернуться. Нервно сглатывая. И, кажется, осознав происходящее за секунды до звука обездвиживающего голоса, выводящего в воздухе пропитанное спокойствием:

— Привет.

Макс

— Привет, — произношу тихо, не желая напугать ту, до которой не могу дозвониться вторые сутки. Обхожу со спины, по пути откидывая назад нависающий на глаза капюшон. Брюнетка, первая встречается со мной взглядом, напрочь руша надежду на теплую встречу, в миг изменившимся выражением лица. С улыбающегося и приветливого оно в одночасье становится каменной маской. Не задерживаю на ней взгляд, скользя к более вожделенному объекту. Растягивая губы в невольной улыбке, встречаясь взглядом, с той, что, словно с трудом, бесшумно кивает в ответ.

- Что с твоим телефоном? — уточняю, стараясь сохранять непоколебимое спокойствие, глядя в глаза, смотрящие на меня с отчуждением.

— Что ты здесь делаешь? — не обращая внимания на мой вопрос, сбивает с толку своим, уводя разговор в другую стезю от представляющегося мне ранее сценария этой встречи.

— Я займу места, — натянуто заявляет знакомая ранее девушка, имя которой сейчас, за ненужностью, напрочь вышибло из памяти.

— Пролетев ни одну тысячу километров как-то рассчитываешь на более теплый приём, — мыслю вслух, сжимая кулаки в карманах куртки. — Я приготовил тебе сюрприз, а ты не отвечаешь ни на мобильный, ни на домашний.

— Он удался. Спасибо, — уводит глаза в сторону, порываясь уйти.

— Банально говорить о том, что всё не так, как может казаться с первого взгляда, правда? — усмехаюсь, с трудом подбирая слова. Не желая усугубить ситуацию ещё больше. — Алька врёт. Всем. Облегчая этим свою идеальную жизнь.

- Макс… — роняет тихо, с ощутимой обидой, которая слышится в дрожи её голоса. Считывается в уголках губ, так и опускающихся все ниже. В глазах, заволакивающихся блеском слёз, вопреки моему желанию видеть в них отголосок манящей улыбки. — Для чего ты здесь? Кто я такая, чтобы оправдываться?

Та, ради которой стоило вернуться. Пусть и на недолгий отрезок времени. Так и распирает сказать, но где-то то внутри щёлкает маячок, призывающий мыслить более здраво, рационально.

— У тебя есть с собой копии документов? — уточняю нейтрально, пытаясь закрыть образы и слова, мелькающие с её присутствием в памяти.

— Подать заявление в ЗАГС можно и здесь, не обязательно ради подобной мелочи ехать в столицу, — хмыкает, сохраняя бесстрастное выражение лица. Лишь только губы при этом немного вздрагивают, порождая желание незамедлительно же в них впиться.

— После всего, что между нами было я действительно обязан на тебе жениться, — протягиваю, как-то по дурацки улыбаясь в ответ. Наблюдая как она поджимая губы, с доли секунд борется с собой, проваливая попытку сохранить безучастный нейтралитет. Закусывает нижнюю, кратко со смешком выдыхая, произнося более мягко:

— Ты повторяешься, Макс. Учти, на третий раз я вполне могу согласиться.

— Непременно учту, — смеюсь, пожимая ее мизинец, протянутый в мою сторону в знак применения. И от этого наивного жеста в груди прокатывается ощутимая волна теплоты. И хочется придушить Альку. За её несвоевременное вторжение. За то, что своим присутствием на вокзале украла у меня подобно неповторимый миг: сойдя с поезда, в желанных объятиях, почувствовать себя по настоящему дома.

Машинист даёт второй гудок. Перрон пустеет, оставляя при себе сопровождающих и наскоро докуривающих перед отъездом людей.

— Пошли, — притягивая к себе её руку, плавно приподнимаю за плечи, направляя в сторону приступка вагона. Без намека на пошлость, (как хотелось бы верить), подсаживаю вверх, помогая подняться. Дожидается наверху, уводя в сторону подруги, занявшей две свободные лавочки.

Поезд трогается и я вновь поднимаю вопрос о наличии при себе документов. С облегчением выдыхая, удовлетворившись ответом. Неспешный разговор, по обыденному с ней, затрагивает разные темы. Вызывает оттенки эмоций, контрастирующих с пустой болтовней, которая окружает меня повсеместно. Эта девчонка другая. Или же другой рядом с ней я? Нелепое недоразумение. Настоящая беда.

Скорость её ответов доходит до минимума. За окном рассвет набирает мощь, а Лика периодически по-детски трёт глаза. В очередной раз замолкаю, решая боле не мучить своим общением. Зову тихо:

— Иди ко мне.

Распахиваю объятия, прикладывая на грудь и пряча под полами куртки хрупкое тело. Она засыпает практически сразу. Усмиряя, выравнивая дыхание. Вызывая боязнь лишний раз пошевелиться, нарушив столь хрупкий сон. Наполняя лёгкие приятным цветочным запахом, исходящим от шелковистых волос. Высекая его оттенки в ячейках памяти.

— Эй, — призывает тихо нахохлившаяся девушка, сидящая напротив. — Из нас троих на этих лавочках спит только Веста, да и вагон, если ты не заметил на большую часть заполнен, так может ты перестанешь вести себя столь интимно, вызывая у присутствующих ассоциации прелюдного секса?

Приподнимаю голову вверх, отрываясь от умиротворяющего аромата, напитавшего пшеничные пряди, устало отмахиваясь от раздражающего фактора коротким ответом:

— Сделай отложение, говори тише.

— Давай без прелюдий, — усмехается глухо. — Мне она дорога и поэтому уточнить данный факт является на ровне с долгом.

Прищуриваю глаза, молча растягивая губы в улыбке, включая девчонке зелёный свет.

— Какого чёрта ты отталкиваешь её в френд- зону, лишая большего, когда держишь в руках так, будто перед тобой бесценное сокровище, способное от неловкого жеста разбиться?

— В моей ситуации нет возможности вести себя иначе — шепчу в ответ.

— Ты по природе такой правильный или это приобретенное отклонение? — , качая головой откровенно язвит а ответ. — Насколько мне известно, не куришь, наверняка и не пьешь. Думаю, ещё и спортом занимаешься. Бегаешь там по утрам или ходишь в зал с бассейном неподалеку от дома. Так? — бросает вызов, обязуя ответить. Вытаскивая тонкую пачку с зажигалкой из небольшого, но увесистого рюкзачка.

— Да всё я могу, — приглушенно усмехаюсь, не особо желая ввязываться в подобные дискуссии. — Просто не делаю из потребностей идолов, на которые стоит молиться. Развить тему подробнее, выйдя с тобой на перекур не проблема, хотя из подобных " увлечений" больше предпочитаю кальян и обстановку потише. Но чисто теоретически… Вопрос ни в этом, а в том, что я бы не стал тревожить её сон, будь даже сильно зависим от вредной привычки.

— Так на фига её мучить? — кривится в ответ, наверняка прикручивая к озвученным мною фразам вихрь из собственных мыслей. — Неужели ты настолько слепой, чтобы не видеть происходящего… Это ведь даже не намеки. Прямой текст без цензуры, прописанный в каждом жесте. В ней же нет и на каплю этой способности крутить мужиками по своему усмотрению. Если и отдаётся, то вся без остатка. Не думая о себе…

— Я уезжаю через пять дней, — обрываю её монолог сухой вставкой. — У меня не закрыли контракт.

Лицо девушки захватывают противоположные оттенки эмоций, а звонкий выдох тяжким грузом срывается с приоткрытых губ. Пачка сигарет заметно сминается по краям в замке тонких, напряжённых пальцев.

— На смену этому контракту вполне ожидаемо придет другой, — добиваю брюнетку целенаправленным ударом. — Ей же для счастья необходимо стать собой, а не чьей-то тенью. Упущенные возможности не всегда удаётся вернуть. А обрекать своим " хочу" на то, чтобы день за днём корить себя о не сделанном… Непростительно для обоих.