— Дмитрий Андреевич, вы как- то прокомментируйте файл, что мы сейчас наблюдаем? — соблюдая градацию, уточняет шеф, бегло осматриваясь вокруг на коллег, поджимающих губы в недоумении и безмолвно открещивающихся от авторства.

— Я хочу работать с мастером, которому принадлежит эта идея, — произносит посредственно. Но через секунду его губы заволакивает широкая улыбка, подчеркивающая всю серьёзность этих намерений.

— Хорошо, — сокрушительно выдаёт шеф, — Насколько я понимаю, имя автора вам известно?

- Отнюдь, — усмехается тот, — Эта девушка не снизошла до того, чтобы представиться предо мной.

— Дела… — задумчиво выдаёт Егор Степанович.

Моё сердце падает в пятки и, кажется, что вот-вот я и сама могу свалиться со стула на пол, не понимая как в этой ситуации быть и что следует делать.

— Кто автор эскиза? — спрашивает твердо.

Несмело приподнимаю над головой руку, боязливо глядя в его глаза.

— Веститская..?- недоверчиво поглядывает на меня. Покачивает головой. — Вы уже обсудили идею? — уточняет собравшись, присматриваясь то к доску, то, вновь переводя взгляд на меня.

— Нет, — роняю обрывисто. — Он без спроса стащил мой рисунок… — дополняю обиженно, опуская глаза в стол.

— Значит сильно заинтриговала… — задумчиво подытоживает шеф, наверняка вызывая поток гневных взглядов, ощутимо выжигающих мне макушку. — Твоя идея, — добавляет ретируясь. — Что ж, Дмитрий Андреевич. Если это ваш выбор- мы примемся за его детальную разработку и спустя несколько дней вы сможете оценить результаты нашей работы. Не смею всех больше задерживать. Позвольте и мне откланяться. Дела.

Егор Степанович покидает кабинет первым. Следом за ним выдвигается Марья, командуя на ходу:

— Веститская, зайди ко мне. Поделишься деталями для составления плана распределения обязанностей.

Стайка девчонок, недовольно поджав губы, увивается за ней, оставляя нас с заказчиком наедине. Доска гаснет по извлечении из устройства более не интересующей меня флешки. Её обладатель, медленно, но верно, двигается вперёд. Упирая руки в гладь стола, достигнув его основания. Оказываясь буквально в полуметре от меня.

— Будешь должна, — подмигивает, поблескивая широкой улыбкой.

Как же мне в этот момент хочется послать куда подальше этого самодовольного кретина! За эту подлость! За то, что воспользовался своим положением, чтобы прилюдно унизить меня!

— Верховцев Дмитрий Андреевич. Будем знакомы, — довольный собой протягивает вперёд руку, по которой я прохожусь только взглядом, отказываясь в ответ подавать свою.

— Родители в детстве мультиков пересмотрели или настолько любили повести Булычева? — бросаю ехидно. — Ко мне можете продолжать обращаться привычным для вас " эй!". Или же по ассоциации, зовите Алисой, чтобы не путать с другими именами плутающими в мыслях. Раз уж нам не избежать в ближайшее время ведения подобия конструктивного диалога, — хмыкаю, намереваясь подняться. — Может и на меня в этом случае снизойдёт некто подобный тому недоразумению, прозванному Громозекой, что способно избавить от вашего присутствия.

Сглатывает мой выпад не поведя и бровью. Да только я так и не решаюсь сдвинуться с места, ожидая начала бури, после обманчивого затишья. Пристольно смотрит в глаза, уперев ранее поданную мне руку о стол. Буквально используя ее для того, чтобы иметь возможность нависнуть надо мной. Плавно растягивая фразы по слогам:

— При укусах не впивайся глубоко клыками. Впрыснешь яд- самой же придется отсасывать. Поняла? За всё это… Всё же будешь должна.

В своё время был достаточно популярным голливудский фильм под названием " День сурка". Помню наткнулась на него от скуки в один из дождливых осенних дней. Родителей не было дома и в моем плотном графике образовалось " окно". Детали сюжета давно стёрлись из памяти, но впечатления до сих пор живы. Помню то ощущение с которым смотрела картину. Отсутствие явных эмоций. Непонимание столь ярого негодования главного героя от происходящей с ним ситуации. Подумаешь, один и тот же день(простите за тавтологию), повторяется день изо для! Мне показалось это даже забавным. Ты прекрасно знаешь наперед чего ожидать. Властен управлять ситуацией. Для чего вообще из неё выбираться, если всё предельно ясно, легко и просто..? Оказывается, столкнувшись с подобным в реальности, мировоззрение меняется в корне до наоборот. Сейчас мне было жаль этого беднягу. Нет. Даже не так. Я была готова на досуге пересмотреть этот фильм, почерпнув для себя пару- тройку дельных советов, как гуманно прикончить этого сурка, благодаря которому всё закрутилось!

Третий день подряд к трем часам дня я приходила в агентство. Третий день подряд на одном и том же парковочном месте стоял тонированный джип с зеркальными номерами. Третий день подряд я оглушительно хлопала дверью, выражая протест против повторения этой цепочки событий! Это не действовало. На летучке, всё так же, во главе стола сидел брюнет в элегантном костюме. Сидел и скалился на мой тяжёлый, обречённый выдох, при вступлении на вражески оккупированную территорию.

Совещания проходили немного иначе, чем прежде. Моей скромной персоне уделялось внимание, чего не было замечено раньше. Не сказать, что этот факт был мне неприятным. Вроде я и сама тяготилась к подобному. Но сотрудничество с тем, кто прилагался в придачу к моему триумфу, скорее было в тягость, нежели вызывало на лице благодарную улыбку. Со стороны, видимо, это смотрелось комично. Десяток ежедневных подтруниваний глазастых коллег, тому явное подтверждение. К подобному " признанию" уж точно никогда не стремилась. Ощущать себя блондинкой, из классического анекдота, о которой сложилось устойчивое мнение " чем именно она заработала на иномарку", становилось достаточно тошнотворно. Слово " достаточно" в контексте этой фразы смело можно опустить за ненадобностью.

Мой родной подоконник в этот день тоже выглядел непривычно чужим. Среди мягких цветастых подушек, к которым я стремилась вернуться на протяжении всего совещания, лежал аккуратный букет. Скромный на вид. Без намека на явную пошлость. Совокупность розовых колокольчиков и обилия мелких, белых цветов, обрамлённых неброской бумагой и перевязанных светлой атласной лентой.

Моё недоумение от возникновения этого " чужеродного предмета", считывалось невооружённым взглядом и сопровождалось, точно закадровым звуком, тихими смешками и перешептыванием коллег. Высказываться в открытую по этому поводу никто не спешил, а я так и продолжала стоять на расстоянии в пару метров, не рискуя подойти ближе. Прикидывая в уме, что с этим делать и как вообще быть. Задумчиво взирая на букет, словно сапёр на устройство с часовым механизмом. Перебирая варианты того, какой провод следует перерезать, чтобы округу не разнесло ко всем чертям.

— Что будет следующим? — наклоняясь ко мне, сквозь зубы презрительно процеживает Марья. — Плюшевые медведи, крутой мобильник или замахнешься на новенькую машинку перевязанную алым бантом?

— Белым, — доносится резонное из-за спины, до того как я собираюсь произнести что-то в ответ. Оборачиваться вовсе не хочется, а стоять истуканом довольно глупо. — Самолично бы перевязал именно белым, — заявляет во всеуслышание, позволяя укоренить в сознании мысль по поводу связывающих нас отношений, слухами о которых уже полнятся коридоры и кабинеты этого здания.

— Не утруждайтесь, — фыркаю а полоборота. — Прав у меня нет. И, восемнадцати, кстати, нет тоже, — растягиваю губы в улыбке, встречая его усмехающийся в ответ взгляд. Подначивающий. Провоцирующий добавить какую- то колкость. Но я молчу. Сдерживая не столь безобидные порывы. Оно мне надо? Работа над проектом завершится за две недели, а мне под этой крышей хотелось бы задержаться поболее. Не оттирая раствором хлорки свою порядком испачканную репутацию.

— На что только не пойдешь ради любви, — парирует скалясь, а я пытаюсь уклониться от испепеляющего взгляда Марьи, метающего в меня грозовые молнии. — Благо, я не настолько отягощён моральными принципами и боязнью УК РФ, чтобы обращать внимания на подобные мелочи. В любой статье есть свои лазейки. Это я как дипломированный юрист могу заявить, — вызывающий оскал на его лице становится ещё шире, заставляя сильнее сжимать челюсти, чтобы не высказать своё мнение по этому поводу. — Да и намерения у меня самые благочестивые. Неужели этого до сих непонятно?