— Выходит, ты занимаешься этим бизнесом более тридцати лет?

— Работать с ним начинал еще мой предшественник. Я продолжил.

— А что с ним случилось? — спросил Рой.

— Это вас не касается, скажу лишь, что в нашем деле выживает сильнейший. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?

— Как не понять. Наш корабль при сделках не раз хотели отжать конкуренты, да только зубы на этом обломали, — смеясь, ответил Рой.

— Вы сами доставляете на Медею особенных или Гэбриэль присылает свою команду? — включился в разговор Том.

— У нас паритет. Раз мы, раз они. У них в наличии большой фрегат, поэтому могут за один раз взять до тридцати особенных.

— И сколько рейсов за год?

— Один раз в месяц. Итого двенадцать сделок за год. В среднем триста особенных в год.

— И сколько получается с каждой девочки? — нарочито цинично, спросил Рой.

— Каждый раз по-разному. Все зависит от возраста. Чем моложе, тем дороже. Иногда бывают накладки.

— В каком смысле?

— Если особенная оказалась бесплодная, то ей подсаживают один или два эмбриона, а это усложняет процесс и требует дополнительных расходов, я права? — хмурясь, ответила Лавна.

Юши посмотрел в её сторону, но промолчал.

— Хорошо, подведем итог. За год вы делаете на Медею двенадцать рейсов, и перевозите, сколько особенных? — спросил Рой.

— Я же сказал, что непосредственно мы делаем шесть рейсов. За год удается перевезти примерно сто двадцать особенных, остальных, Гэбриэль.

— Какой расчет при продаже одной девочки?

— Все зависит от возраста особенной, но в среднем Гэбриэль платит из расчета семь с половиной монет за каждую. Но учти, эта цена покупки, а каждая особенная обходится нам в немалую сумму, так что ваша доля за перевозку будет исчисляться за вычетом наших расходов. Будем считать, что прибыль от продажи каждой особенной получается около пяти монет, не больше.

— Не понял. Две с половиной монеты с каждой особенной уходит на то, чтобы содержать весь твой штат сотрудников? Не хило, — произнес Рой.

— А ты как думал. Это бизнес, и при том очень сложный и опасный. Ты что думаешь, получил данные на особенную и готово, можно считать дело сделано? Как бы не так. Все особенные находятся на особом учете. Их тщательно скрывают и порой изменяют медицинские показатели крови. Поэтому, важно на более раннем этапе рождения получить о ней сведения, и тогда проще следить за ней. Но и этого бывает недостаточно. Их часто перемещают с места на место, дают новые имена и они постоянно в зоне внимания правоохранительных органов.

— Поэтому тебе приходится на полицию тратиться, чтобы те вовремя сообщали обо всех изменениях.

— А ты как думал. И на них тоже приходится тратиться и, слава богу, ибо все хотят красиво и богато жить.

— Юши, у меня создалось впечатление, что если подсчитать расходы и доходы от продажи особенных, не такие уж большие деньги крутятся в этом бизнесе. Одно из двух, или ты заведомо уменьшил количество поставляемых этому Гэбриэлю девочек, или ты чего-то не договариваешь, — произнес Рой и демонстративно начал считать, сколько за год можно заработать при продаже ста двадцати особенных.

— А кто говорит, что я занимаюсь только этим? Разумеется, у меня есть легальный бизнес, который приносит весьма неплохие дивиденды.

Рой кончил считать и глядя на Юши произнес:

— Короче, я прикинул, наша доля составит примерно сто монет в год. Это при условии, что мы возьмем на себя шесть рейсов на Медею. Деньги хорошие, хотя нельзя сказать, что очень большие, потому как, сам понимаешь, девочек возить это тебе не ящик с ампулами, которые если что, выкинул в мусоросборник и рискуешь только потерей денег от сделки.

— Но и не маленькие, если учесть, что вас всего трое. Не думаю, что, торгуя альпагарусом, Фикс зарабатывал столько за год? Вспомни, сколько сделок в год вам удавалось провернуть: две, три от силы.

— Иногда больше.

— Хорошо, пусть четыре сделки в год. В любом случае, вы и четверти таких денег не зарабатывали. А здесь регулярные рейсы и стабильный доход. Я бы и за десять процентов согласился работать, а все свободное время проводил бы на Флоксе и наслаждался жизнью. Вот ты говоришь сто монет не такие большие деньги, а ты хоть представляешь себе, что такое сто монет? Ты знаешь, к примеру, сколько зарабатывает рядовой чиновник, врач или инженер?

— Понятия не имею.

— А жаль. Средняя зарплата хорошего специалиста пятьдесят тысяч в месяц. Сто штук получает руководитель крупного подразделения или начальник полиции. А теперь прикинь, это одна монета в год. Всего одна.

— Ладно, не надо мне читать лекцию о том, сколько кто зарабатывает. У нас с ними разная весовая категория и они, в отличие от нас, не рискуют получить пожизненный срок, а то и высшую меру.

— Тоже верно. Так что, летим знакомиться с Гэбриэлем? — спросил Юши.

— Забыл, у нас не работает гравитационный двигатель. Посадка на планету исключена, — ответила Лавна.

— Провести обратный монтаж и демонтаж платы можно силами робота, но в любом случае, на это уйдет минимум семь часов.

— Нет, это не вариант, — решительно заявила Лавна, — Случись что, и мы застрянем на орбите.

— И какой тогда вариант? Юши, что скажешь, есть возможность встречи с Гэбриэлем или его представителем на орбите?

— Можно попробовать, но гарантировать не могу. Гэбриэль, человек осторожный. Я вообще пока с трудом представляю, как он отреагирует, что с моей стороны поставку будут осуществлять новые люди, я имею в виду вас.

— Не знаю. Лично я не вижу проблем в том, что вместо одной команды, прилетит с девочками, другая. Скажешь, что приобрел новый корабль, а заодно обновил команду.

— Ты не видишь, я не вижу, а у него могут возникнуть вопросы. Наш бизнес создавался годами. Все отлажено до мелочей и когда возникают подобные нюансы, они болезненно воспринимаются с обеих сторон. Сам понимаешь, на кону не просто большие деньги, а отлаженный механизм перевозки особенных и новизна в нем никому не по нраву.

— Ты говоришь, прямо, как покойный Фикс. Тот тоже никогда не любил новизны и поэтому мы десять лет занимались мелким бизнесом и по существу, топтались на месте. Болтались по всей Галактике, распихивая всякий раз с десяток другой ампул с альпагарусом вместо того, чтобы заняться настоящим делом. И потом, чем мы рискуем? Если Гэбриэль заупрямится, сбагрим девочек федералам по шесть монет и будем в шоколаде. Я прав? — уверенно произнес Рой и, обернувшись, посмотрел на Лавну.

— Шеф, ты как всегда прав, но не в данном вопросе, — спокойно ответила Лавна.

— И у тебя сомнения? И в чем же я не прав?

— Ты забыл, продажа одной партии особенных федералам, чуть не стоила нам жизни, когда они сели нам на хвост и пришлось отсиживаться в поясе астероидов. Если поставки будут регулярными, они сразу заподозрят неладное и начнут такую охоту, что мало не покажется. Поэтому, продажа особенных Гэбриэлю, много лучше и надежнее. Другой вопрос, как объяснить ему наше появление? Так что Юши во многом прав.

— Разумные вещи говорит твой пилот.

Рой понял, что переборщил с федералами, но Лавна удачно подыграла ему, вспомнив, как они действительно три года назад ушли от погони и отсиживались на астероиде.

— Раз так, пошевелите извилинами, как лучше объяснить Гэбриэлю наше появление и участие в бизнесе, а заодно узнайте, нельзя ли у них купить перегоревшую электронную плату, лучше сразу две.

Молчавший все это время Том, обращаясь к Рою, произнес:

— Босс, может нам не стоит ничего придумывать? Наверняка Гэбриэль уже в курсе происходящего, не так ли Юши?

— Вероятно.

— В таком случае, так и сказать, что интересы Гэбриэля останутся прежними, а со стороны продавца появляется новый игрок по доставке особенных.

— А что, это идея, и очень даже не плохая. Что скажешь, Юши?

— Не знаю, надо с Гэбриэлем разговаривать, а там видно будет.

— Давай, договаривайся, как ты с ним выходишь на связь?