Пани Бауманова энергично затрясла головой:

— Не понимаю вас, дети мои.

— Мы хотим, чтобы с вами не случилось ничего плохого.

Учительница нервным движением поправила на носу очки.

— Выражайся понятней, мой дорогой.

— Вы подвергаетесь большой опасности, — с загадочным видом прошептал Кубусь.

Пани Бауманова нетерпеливо взмахнула руками.

— Вы с ума сошли, дети мои. Какие опасности в моем возрасте? — Она повернулась к Гипце: — Объясни мне, моя дорогая, что все это значит?

Пожав плечами, Гипця умоляюще взглянула на Кубуся, и тот энергичным движением вытащил из кармана красный блокнот.

— Минуточку, уважаемая пани, — с достоинством произнес он. — Сейчас я все объясню.

Он не спеша просматривал свой блокнот, а пани Бауманова молча ожидала, пока он перелистывает страницы, боязливо поглядывая на мальчика.

— Так вот, уважаемая пани, за вами ведется наблюдение. Двадцать пятого числа этого месяца некий тип, плохо выговаривающий букву "р", несколько раз спрашивал о вас. В восемнадцать часов пятнадцать минут этот тип обошел ваш дом кругом и заглядывал в окна…

— Что все это значит? — прервала мальчика пани Бауманова.

Кубусь учтиво кашлянул.

— Это запись моих наблюдений, наблюдений детектива.

— Мой мальчик, — перешла в наступление учительница, — играй в детектива, если тебе нравится, но не следует надо мною смеяться!

Кубусь вежливо кашлянул еще раз и, желая показать, что ему не до шуток, протянул блокнот пани Баумановой.

— Тут все подробно записано. Тип этот раскатывает на американском автомобиле и очень опасен.

— Может, это какой-то гангстер, — вырвалось у Гипци.

Бросив укоряющий взгляд на девочку, Кубусь пояснил:

— Это точно не установлено, но подозрения имеются. Пани Бауманова внезапно рассмеялась.

— Дорогие мои, как вы меня насмешили. Надо сказать, у вас весьма буйная фантазия. Вчера этот приятный пан заходил ко мне еще раз…

— Вот это да!

— …заходил вчера вечером и оказался очень приличным человеком. Кажется, он провел здесь свое детство и сейчас навещает родные места…

— Все кончено, зонт уже пропал, — шепнул расстроившийся Кубусь.

— И представьте себе, даже словом не обмолвился про зонт, — добавила пани Бауманова, услышав печальный вздох мальчика.

— Хитрюга, — простонал юный детектив.

— Я думаю, насчет зонта вам приснилось, — весело продолжала учительница. — Впрочем, известно, что у столь юных созданий, как вы, весьма богатое воображение. Если хотите, я покажу вам зонт, и вы сами убедитесь, что это обычное старье… Пожалуйста. — Она жестом пригласила их войти.

В комнате царил полумрак. Снаружи сквозь густые кусты в окно проникал лишь слабый солнечный лучик, в золотистом свете которого мельчайшие пылинки вели свой бесконечный хоровод. Падая на диван, лучик оставлял след в виде светлой полоски, безжалостно вырывавшей из полутьмы потертый зеленый плюш.

Дети остались стоять у входа, а учительница, подойдя к дивану, слегка склонилась и протянула руку за спинку.

— О боже, его тут нет! — послышался ее сдавленный крик.

Воцарилась глубокая тишина. Детям почудилось, что в темной комнате мелькнула какая-то тень. Но это только почудилось. Пани Бауманова стояла, опершись о спинку дивана, а ее полный недоумения взгляд растерянно скользил по детским лицам.

Тишину нарушил спокойный голос Кубуся:

— Я полагал, что так и будет.

— Более мой! — воскликнула учительница. — Этого не может быть! — Опустившись на колени, она заглянула под диван. — В самом деле, ничего не могу понять. Зонт был здесь еще вчера. — Поднявшись с колен, она энергичным движением отодвинула диван. Потом беспомощно развела руками: — Чудеса какие-то.

Дети подошли к учительнице. Весьма скрупулезный Кубусь немедленно протиснулся под диван, откуда через мгновение послышался его голос:

— Нет здесь никакого чуда, нет и зонта.

Пани Бауманова присела на диван и, вынув из рукава шифоновый платочек, медленными, осторожными движениями руки стала вытирать лицо. Кубусь вылез из-под дивана. Он торжествующе улыбался.

— Не стоит так огорчаться, — попытался успокоить он пани Бауманову. — Смею вас заверить, зонт отыщется.

Учительница приложила пальцы к виску.

— Я не о том. Просто не понимаю, как это могло случиться. До сих пор не понимаю. Ведь еще вчера вечером я открывала им форточку.

Кубусь загадочно улыбался.

— Когда это было?

— Как раз во время визита этого пана. В комнате было очень душно. Я встала и открыла зонтом форточку. Как сейчас помню!

— А что вы после этого сделали с зонтом?

— Как что? Поставила на место. У меня каждая вещь имеет свое место. Зонт всегда стоял за диваном.

— А вы выходили потом из комнаты? Учительница на мгновение задумалась.

— Да, один раз выходила на кухню, чтобы угостить этого пана чашечкой кофе.

— А после вы не заглядывали за диван?

— Нет.

— И никто к вам больше не заходил?

— Никто.

— Значит, это он украл зонт, — уверенно заявил юный детектив.

— Но пойми же, мальчик! — Пани Бауманова резко рассмеялась. — Зонт — не шпилька, его в лацкан не воткнешь. Точно помню, что проводила его до калитки и у него не было с собой ничего, абсолютно ничего.

— Уж поверьте мне, уважаемая пани, у такого рода субъектов в запасе очень много разных способов.

— Может быть, он меня загипнотизировал?

— Все может быть.

Пани Бауманова, переплетая костлявые пальцы обеих рук, глубоко задумалась. Потом громко вздохнула.

— Очень странно, но мне жаль этого зонта. — Словно очнувшись, она живо добавила: — Загадочная история, а интереснее всего — почему его украли? Это ведь был просто старый зонт.

Гипця и Кубусь вышли из душной и мрачной комнаты на залитую солнцем веранду. Они смотрели на сверкавший яркими красками сад, вдыхали насыщенный ароматами цветов воздух, слушали веселое жужжание пчел… И сразу же тайна исчезновения зонта показалась им не столь уж непостижимой.

— Ты думаешь, — спросила Гипця, — что зонт свистнул этот тип с усиками?

— Уверен на все сто.

— А что он с ним сделал?

— Хотел бы я знать. Не проглотил же он его!

— Может, спрятал в брюки?

— Нет. Ему было бы неудобно ходить, а пани Бауманова могла обратить внимание на неуклюжую походку.

— Может, он его разломал?

— На это у него не было времени. Гипця беспомощно развела руками:

— Ну тогда либо проглотил, либо заколдовал,

— Я в колдовство не верю, — возразил Кубусь. — Просто это очень находчивый тип. Он сделал что-то такое, о чем мы и не догадываемся.

— Да-а, — задумчиво протянула Гипця. — Это и впрямь фантастический субъект. Мне кажется, нам с ним не справиться.

— Вечно ты сомневаешься, — упрекнул ее Кубусь. — Если этот тип такой ловкач, то нам нужно быть еще более ловкими.

Гипця смотрела на Кубуся с восхищением. В нем чувствовались сила и уверенность в себе, готовность покорить весь мир. Кубусь нравился девочке, хотя и был, как ей казалось, слишком уж серьезным. Но тут ничего не поделаешь. Не каждому дано, подобно Гипце, испытывать переполняющее ее чувство радости.

Они уже подошли к калитке, когда Гипця, взглянув на другую сторону улицы, заметила там Спортсмена. Она не ошиблась. Это был тот самый молодой человек, который привязался к ней вчера около "Августинки". Сейчас, стоя под старым кленом, он дымил сигаретой и внимательно присматривался к дому пани Баумановой. Завидев юных детективов, он поспешно отступил в тень.

Гипця тронула своего спутника за рукав:

— Внимание, Спортсмен!

Кубусь тоже заметил его, но не выразил ни малейшего беспокойства.

— Спортсмен нам не помешает, — невозмутимо произнес он. — Может, что-нибудь у него выведаем.

Когда они вышли из калитки, Спортсмен вынырнул из скрывавшей его тени и, перебежав улицу, преградил им путь. На нем была неизменная замшевая курточка и та же самая черная майка. Движения его были плавными, а шаг пружинистым. Он производил вполне приятное впечатление, которое немного портил лишь беспокойно бегающий взгляд.