Собаки сбились в кучу у их ног.

— Добрый день! — уже громче повторила Гипця.

— Не мешайте, — прошептал незнакомец, даже не взглянув на детей и не прерывая чтения. Однако через минуту он отложил книжку в сторону и, потирая пальцами глаза, произнес, обращаясь к самому себе: — Ничего не скажешь, великолепные стихи! Нужно их выучить. Тихо, братия! — недовольно прикрикнул он на псов.

Собаки послушно разбрелись по углам, откуда с пристальным вниманием смотрели на тощего мужчину. А тот совершенно невозмутимо потянулся за пачкой сигарет и, не глядя на детей, закурил.

— Любите стихи? — внезапно спросил он.

— Очень даже… — ответила Гипця.

— Это хорошо. Стихи — самая прекрасная вещь на свете. — Он улыбнулся девочке.

Гипця немного осмелела.

— Мы к вам по одному деликатному делу…

— Ну-ну? — Худющий с любопытством взглянул на

нее.

— Мы… — сбивчиво продолжала Гипця, — …мы хотели спросить… — Она замолчала, пытаясь перевести дух.

— Не бойся, валяй напрямик. Тогда к делу приступил Кубусь.

— Допустим, — неторопливо заговорил он, осторожно подбирая слова, — что у одной пани жила-поживала такая маленькая таксочка и что сегодня утром случилось одно маленькое недоразумение…

Худющий нетерпеливо кашлянул.

— Какое недоразумение?

Кубусь беспомощно замолчал, и ему на выручку поспешила Гипця:

— Допустим, что та маленькая таксочка заблудилась, не смогла найти своего дома и прибежала на улицу Озерная…

— Допустим, — подхватил Кубусь, — что она прибежала как раз к дому номер четырнадцать…

Худющий окинул Кубуся подозрительным взглядом.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я… — смутился Кубусь, заливаясь краской. — Я… собственно говоря, ничего… Только хозяйка таксочки беспокоится.

Усевшись на матрасе, Толусь Поэт глубоко затянулся сигаретой. Его длинные ноги, даже согнутые в коленях, доставали ему до подбородка.

— Еще не было объявления в газете, — произнес он тихим невыразительным голосом.

— Таксочка пропала лишь сегодня в десять сорок, — объяснил Кубусь.

— Не имеет значения. Еще не было объявления.

— А почему необходимо объявление? — поинтересовалась Гипця.

— Потому что в нем будет написано: "Уважаемого пана, нашедшего пропавшую собаку, просят вернуть пропажу ее владелице за весьма приличное вознаграждение". И тогда уважаемый пан отправляется к уважаемой владелице, возвращает ей уважаемую пропажу и уважительно принимает весьма приличное вознаграждение. После этого он идет в книжный магазин и покупает себе книжки с наипрекраснейшими стихами.

Дети умолкли. Креця есть — вот она, но пока не появилось объявление в газете о пропаже, ее как бы и нет. К тому же надо проявлять величайшую деликатность в отношении Толуся Поэта, у которого чувствительная поэтическая душа, и оберегать его от волнений. Так что же делать?

— Пожалуйста, — выдавил из себя Кубусь, — мне очень нужно, чтобы красавица Креця нашлась еще сегодня…

— Мне тоже нужно. — Толусь Поэт широко развел руками. — Но что поделать, если пока еще нет объявления?

— Вы такой милый, — вмешалась Гипця, — и так любите стихи! Может, на этот раз обойдется без объявления?

Толусь взглянул на нее уже более благосклонно.

— Что можно сделать? — задумался он и вдруг хлопнул себя рукой по колену. — Допустим, объявления нет, но вы приходите и узнаете, что это я нашел красавицу таксочку.

— Да ведь так оно и есть! — вскричала Гипця.

— Допустим, вы идете к пани Шротовой и сообщаете, что вам известен уважаемый пан, нашедший пропажу.

— Можем сделать это немедленно.

— Но это еще не все.

— Должно еще быть приличное вознаграждение, — добавила Гипця.

Толусь Поэт рассмеялся, показав целый ряд испорченных и пожелтевших от никотина зубов.

— Ты очень разумная девочка. Дело как раз в том, чтобы уважаемая пани Шротова сообразила, что пропажа не вернется к ней без выплаты соответствующего вознаграждения…

— Это не одно и то же, — перебил его возмущенный Кубусь. — Я обещал, что сам приведу Крецю, и дал слово, что еще до вечера Креця вернется к пани Шротовой. Мне не пристало брать деньги, так как я — детектив-джентльмен.

Толусь Поэт распрямился и удивленно присвистнул.

— Вот те на! Я об этом не знал.

— Его все называют Кубусь Детектив, а последний раз он поймал Прыщавого Болека, стащившего половик, — запальчиво вступилась Гипця.

Толусь Поэт схватил мальчика за руку.

— Значит, ты за мной следил?

— Нет.

— А откуда знаешь, что Креця у меня?

— Костями чувствую.

— Теперь знаю, — хрипло рассмеялся Толусь Поэт, отпуская мальчика, — тебе рассказал этот старый бродяга, дед Куфель.

— Нет, нет! — одновременно, как по команде, запротестовали дети.

— Не отпирайтесь, я хорошо знаю его присловья. Кубусь умоляюще посмотрел на Толуся Поэта.

— Пожалуйста, ничего не говорите деду, а то он до смерти на меня обидится.

— Не волнуйся, — успокоил его Толусь Поэт, — все будет в порядке. Дед Куфель не прознает, а Креця вернется с вами к пани Шротовой…

— Замечательно! — закричал Кубусь.

— Феноменально! — захлопала в ладоши Гипця. — Вы и в самом деле очень, очень милый.

Толусь загадочно усмехнулся. С минуту он почесывал пальцами свою рыжеватую бородку с таким видом, будто приготовил детям какой-то сюрприз, и наконец серьезным тоном произнес:

— Взамен вам придется оказать мне одну услугу.

— Сделаем все, что захотите! — выкрикнул обрадованный Кубусь.

— Речь идет о пустяке. Есть здесь один тип, который разыскивает в нашем районе какой-то старый зонт…

— Зонт? — удивилась Гипця.

— Обыкновенный зонт. Сейчас я вам все объясню. — Усевшись на матрас, Толусь взял клочок старой газеты и принялся что-то быстро чертить на нем. — Вот здесь улица Собеского, видите? А здесь — Подгаляньская, Клырясевская и Наленчовская. Понятно?

— Понятно. — Гипця ткнула пальцем в нарисованную схему. — Вот здесь живет пани Бауманова, к которой я хожу на уроки английского языка.

Толусь быстро очертил на схеме большой круг.

— Так вот, у кого-то в этом районе должен находиться старый черный зонт.

— Старый черный зонт… — повторила взволнованная Гипця.

Кубусь закусил губу. Его, как всякого истинного детектива, очень заинтересовал этот черный зонт.

Толусь Поэт набрасывал что-то карандашом на полях газеты.

— Старый черный зонт, — повторил он. — Обратите внимание, это мужской зонт английской фирмы…

— А откуда известно, что английской? — поинтересовался Кубусь.

— Не мешай. Известно, что английской, так как на ручке выгравирована небольшая надпись "Веллман и Сын — Глазго". Это и есть та самая фирма.

— Подождите, подождите, — попросил Кубусь, — я должен это записать. "Веллман и Сын — Глазго".

Глазго — это крупный город в Шотландии. — Он вынул красный блокнот и старательно занес в него эти важные сведения.

— Кроме того, — продолжал Толусь Поэт, — у зонта серебряная ручка, как у трости, а на ручке, кроме названия фирмы, выгравирована еще монограмма — Е.М.

— Е, эм, — повторил, записывая, Кубусь.

— Это все, что я знаю, — закончил Толусь Поэт.

— Странное дело, — вмешалась Гипця. — Для чего этому типу понадобился старый зонт?

— Не задавай наивных вопросов, — осадил ее Кубусь. — Если хочет найти зонт, значит, он ему очень нужен.

Толусь Поэт почесал у себя за ухом.

— Это не такой уж наивный вопрос. Я сам задумался, на кой черт ему эта рухлядь? За этим что-то кроется.

— Конечно, какая-то тайна, — согласился Кубусь.

— А интереснее всего, откуда он знает, что зонт находится именно в этом районе?

— Не имею представления, да и не стоит над этим задумываться. Главное, что дело выгодное, так как обещано неплохое вознаграждение, хотя и без объявления в газете. Если поможете мне, обещаю, что у вас на каникулах хватит денег на мороженое. На большие порции!

— Да чепуха это, — отмахнулась Гипця. — Кубусь уже сказал, что мы — детективы-джентльмены и работаем бесплатно. Главное — найти зонт, а это не так легко.