Старший брат, что любопытно, не блистал. Ему до сих пор проще лопатой перекидать, чем разлить бочку воды, чтобы затем её голым контролем, грязную, до рва дотянуть. Отец и часть родни придумку оценили. Правда, использовали её не все — определенный пиетет перед колдовством сохраняется, кое-кто считает неприемлемым использовать дар богов в бытовых утилитарных целях. Особенно популярна эта точка зрения среди тех, кто не сможет, даже если захочет. Но есть и верующие всерьёз.

Не знаю, как мать выдержала первые годы замужества. Она ведь из достаточно знатной семьи происходит, работать руками ей доводилось редко. Учили её совершенно другим вещам, в детстве, она рассказывала, ей прислуживала сенная девка — пусть и одна на двоих с другой родственницей, но сам факт! Благодаря происхождению Вьюга смогла развить сплетение до приличного уровня, чтобы потом, уже будучи женой и хозяйкой, иметь возможность использовать телекинез для мелких нужд, устраивать уборку без тряпок и веника, сорняки в огороде пропалывать, не нагибаясь к земле. Поначалу получалось плохо, постепенно приспособилась. Маме повезло в том плане, что бабушки Новица и Сбыслава тоже часто используют дар, они невестку поддержали и заткнули рты внутри семьи (ну, насколько я могу судить о тех старых временах). А вот соседей так просто не заткнёшь.

— Не представляю, как вы рядом с тьмой живете, — неожиданно сказала Пожега.

— Нормально живём, — откликнулся я, с удивлением осознавая, что говорю правду. То ли привык, то ли насмотрелся всякого за последний месяц и теперь могу сравнивать. — Опытному гридню чудища не страшны, кроме вожаков, но те встречаются редко. Ордынки, конечно, опаснее, зато они формируются постепенно, их можно заранее обнаружить и уничтожить охотничьей партией. У нас вообще места тихие, потому что людей рядом нет. Не вообще, а способных напасть. Местные бояре к разбою не склонны, до соседних княжеств далеко. Вот живущим на границе с Родней и Берестьем тяжело приходится, хотя там никаких чудищ нет.

— Тати разбойничают? — уточнила Дарина.

— Людоловы с юга набегают. Сейчас даже чаще, чем обычно, из-за войны.

— И никак от этой напасти не избавиться, — пожаловалась Пожега. — Мы на границе с Ро́дней четверть дружины сейчас держим. Вот, казалось бы, крепко побили их три года назад, а всё равно — лезут и лезут!

Дарина забавно нахмурилась, что-то припоминая:

— Мне кто-то рассказывал, у вас там степняки из Чагая приходят.

— Бывает, но редко. Им до наших краёв добираться долго.

— Вот и хорошо, век бы их не видать, — фыркнула Пожега. — Радислав идет.

Дарина обернулась и, разглядев приближающуюся фигуру двоюродного брата, прошипела сквозь зубы нечто нелицеприятное. Со старшим сыном её старшего дяди отношения у неё не складывались, о чём знали все. Неизвестно, с чего начался разлад. Лично мне Радислав интуитивно не нравился — и вовсе не потому, что его не любила симпатичная девушка. Просто встречался я ещё в прошлой жизни с людьми схожего типажа, здорово обжегся на знакомстве и с тех пор отношусь к ним с опаской.

— А чего сам возишься? — кивнул он на вола. — Холопу бы приказал!

Я мысленно ухмыльнулся. Приказывать чужому холопу? Ну-ну. Просить же его хозяина, значит влезать в долг.

— Мне не сложно.

— Видал? — сладким-сладким голоском чуть ли не пропела Дарина, кивая на собиравшуюся в комок воду. — Это тебе не огнём пуляться во все стороны. Можешь так же?

— Я — боярич! Я и пытаться не стану!

— Конечно! Это ж придётся у всех на глазах позориться!

— Какой позор? Вот по заднице хворостиной за язык острый получить — да, позор. Сидеть-то можешь, сестренка? Ничего не болит?

Девушка стрельнула глазами в мою сторону, густо покраснев.

— Ах ты! — она резко вдохнула, выдохнула и внезапно успокоилась. Пожега заинтересованно подалась вперед. — Меня, может, и пороли. Зато из кабаков не выкидывали!

Улыбка Радислава стала более злобной. Он явно собирался сказать нечто неприятное, однако не успел — его прервал громкий «плюх» и пролетевший мимо сгусток грязной воды. Я специально направил полет между родственниками.

— Нам вообще долго ещё ехать?

Мужчины обычно быстро понимают, быть им друзьями или не быть. Это ощущение складывается из сотни мелких деталей, нюансов, тончайших движений мимики, не замечаемых глазом и отслеживаемых на подсознательном уровне. Радислав пытался меня «продавить», хотел сказать нечто колкое, нахамить в привычном стиле — только я ему не подручник. На оскорбление отвечу обязательно. И дело даже не в долго выстраиваемой репутации или чувстве собственного достоинства, просто сейчас давать слабину нельзя.

Думаю, твердое обещание неприятностей в моих глазах читалось четко, потому что, помедлив, он ответил:

— Дней десять. Смотря с какой скоростью путь держать.

— То есть до больших дождей приедем?

— Тут уж как повезет…

Мы ещё перекинулись с десятком фраз и разошлись, когда девушки снова начали фыркать. Не нужно думать, будто Радислав меня испугался, вовсе нет. Просто у него есть чуйка на неприятности — такая же, как и у меня. И реагирует на её сигналы он правильно. Молодые гридни, ощутив угрозу, часто начинают злиться, провоцируют конфликт, в результате либо получая врага, либо вынуждая старших родственников разруливать ситуацию. Не знаю уж, то ли Радислав уже имел неприятные беседы с отцом и дядей, то ли просто не дурак, но сейчас он предпочел отступить. Фигурально, конечно же, внешне мы друг другу слова грубого не сказали и остались в прежних отношениях.

Хотя оба понимали — однажды мы обязательно выясним, кто из нас сильней.

Не впечатлил меня Новгород-Восходний.

Безусловно, город большой, навскидку населения не меньше двадцати тысяч человек. Если считать с приезжими вроде торговых гостей и паломников, то и двадцать пять наберется. Но рядом с Березовым или тем же Суваром он выглядит бледновато, по сравнению с другими виденными мной столицами город куда менее благоустроен. Например, чаще встречаются нерабочие фонари — светящиеся в темноте растения, висящие в корзинах на трехметровой высоте, их забывают подкармливать и поливать, вот они и засыхают. Больше разбитых плит мостовой, больше грязи на улицах.

Тем не менее, полного запустения нет. Чувствуется, что какой-то порядок соблюдается.

Мы поселились на подворье Хвостовых, причем очень вовремя — наступила настоящая осень. Зарядили холодные дожди. Последние два дня мы ехали под непрекращающийся поток воды, льющий с неба, и хорошо, что успели выйти на большой тракт. Возки довольно тяжелые, на раскисших грунтовых дорогах они бы застревали. Однако и просто сидеть под нескончаемый стук капель, укрываясь от противной мороси под широким плащом, удовольствия мало, поэтому все облегченно вздохнули, когда добрались до города. Подозреваю, сильнее всех обрадовались животные, почуявшие близость сухого уютного стойла.

Само подворье здорово напоминало крепость. Высокие стены, мощные ворота с опускающейся железной решеткой и двумя башенками по бокам, фигуры часовых и дополнительно укрепленный господский дом с узкими окнами-бойницами намекали, что хозяева серьёзно относятся к собственной безопасности. Я потом узнавал, здесь многие стараются укрепиться, бояре в обязательном порядке. Прежде подобный архитектурный стиль был жизненно необходим, сейчас тоже актуален, хотя в последние лет десять полноценные сражения в городе случались редко.

Разместили нас в отдельном гостевом доме, здесь и такие имелись. Причем те дома, что ближе к центральному, отделаны богаче, но меньше размером, то есть большую свиту пришлось бы дробить и держать отдельно. Надо думать, таким образом хозяева позаботились о собственной безопасности. Только надо учитывать, что против опоясанного ступени восьмой предосторожности не помогут, если он внезапно чем-нибудь площадным ударить захочет. Или, может, я преувеличиваю? В некоторых местах неплохие артефакторные барьеры стоят, их, должно быть, круглосуточно дружинники подпитывают.