Сам момент нападения я не заметил. Услышал шум за спиной, обернулся и увидел падающее на землю тело и стоящего над ним Азгута, странно держащего на отлете руку. Практически сразу к нему бросилась Весела Желановна, одновременно рядом с ними возник Зван, прикрывший всю троицу мощным щитом, бросивший нам:
— По сторонам смотрите!
Поздно. Всё, что могло случиться, уже случилось. Мы окружили место инцидента, тут же рядом встали люди Хвостовых, забегали, принялись расспрашивать свидетелей. Прохожие останавливались и глазели, переговаривались между собой, выдвигали безумные и не имеющие основания гипотезы, спустя пару минут собралась настоящая толпа. Стража появилась намного позднее.
Накрывший старейшину и Азгута купол не отсекал проходившие изнутри звуки, поэтому я слышал, о чём они говорили.
— Отпусти.
— Нельзя. Она активна, все помрем.
Весела Желановна прошипела нечто матерное и больше ничего не говорила. Сидела, склонившись, положив руки Азгуту на предплечье, пока не прибыли старцы Тишайшего, срочно вызванные из Обители.
Руку нашему викингу пришлось ампутировать почти целиком. Её, конечно, отрастят, но это потребует времени, а потом ещё подвижность восстанавливать надо, на что суммарно года два уйдёт. Отрезали руку из-за стремительного распространения яда от того предмета, который Азгут поймал, и которым собирались убить Веселу Желановну. Выглядело оружие как обычный колышек ладони в две длиной, по сути являясь обработанной костью сильного вожака чудовищ. За его использование повсеместно полагалась смертная казнь, кое-где заодно казнили всю родню до седьмого колена включительно. Сейчас, однако, обошлось без наказаний — нападавший мертв, опознать его не смогли.
Покушение по многим причинам наделало шума. Во-первых, насилие по отношению к старцам, особенно из верхушки иерархии, не одобряется. Они не то, чтобы неприкосновенны, просто обладают слишком высоким авторитетом, несут отблеск сакральной власти. Кроме того, большинство старцев уже немолоды, жизнь повидали, многого добились, поэтому в нашем патриархальном обществе пользуются нешуточным уважением. Принадлежность Веселы Желановны к неместной Обители сыграла свою роль, снизив накал негодования, но, с другой стороны, за несколько месяцев пребывания в городе наставница успела заработать добрую славу, будучи целительницей.
Во-вторых, как уже не раз говорилось, к черноте и тем, кто её использует, отношение особое. Они виновны по умолчанию, а их враги, соответственно, хорошие люди, нуждающиеся в помощи. Поэтому, едва стали известны подробности покушения, наставница в общественном мнении мигом обрела своеобразный карт-бланш, её действия априори стали считаться правильными, или что-то вроде того. Эффект продлился недолго, но она воспользовалась им по полной.
В тот же день навестив все три Обители, она договорилась об общей встрече. Ей требовалось окончательно согласовать своеобразный Устав будущего альянса, то есть финансирование, зоны ответственности, перекрестный контроль со стороны друг друга и сторонних наблюдателей. Всё то, что прежде служило главным камнем преткновения на переговорах. Намётки будущих договоренностей уже имелись, но не в окончательной редакции. Кроме того, их следовало проговорить вслух, в присутствии представителей всех сторон, услышать возражения и сформулировать новые условия, которые тоже надо озвучить.
Общая сходка произошла в гостиной нашего флигелька и едва не вылилась в скандал. Старцы не были готовы сходу отринуть старые обиды, хотя умом понимали, что примириться надо.
— Да вы нам ещё за Солянку ответите! — спустя жалкий час после начала орал Злыдень Вострович, представитель Тишайшего на сходке. А ведь поначалу казался личностью чрезвычайно сдержанной и благообразной. Коллеги, однако, его болевые точки знали великолепно, и быстро довели старца до крика.
— Бычий уд соси со своей Солянкой! — ответствовал ему Бахтиар Мстибоевич из Обители Устроителя, возвышаясь всеми своими двумя с гаком метрами над столом, разделявшим спорщиков. — Будто я не знаю, кто на Понасенковых облыжную грамоту написал! Из-за вас Мокшины откачнулись, за малым к черниградцам не перебежали!
В свару с удовольствием влезла Черева Яровидовна, женщина потрясающей красоты и феноменальной несносности характера:
— Про тебя, Бахтиар, Мокшины тоже много чего рассказывают. Отказал Шелепу Мокшину в учебе, а теперь свою вину перекладываешь! Тогда вспомни ещё, как в Коротае наш ткацкий завод сожгли!
— Он не ваш! — в один голос закричали оба старца.
В общем, весело было. Причем надо понимать, что оскорблениями они обменивались на глазах кучи народа, в комнате присутствовала почти вся наша делегация (младшие периодически выходили за дверь с поручениями), и сидели трое бояр Хвостовых во главе с самим Ратмиром Данятовичем. Плюс с каждым старцем пришел сопровождающий, исполнявший роль помощника и секретаря. Можно гарантировать, что подробности о переговорах завтра же разойдутся по столице, горожане станут комментировать наиболее сочные перлы и обсуждать приведенные аргументы.
К моему удивлению, Весела Желановна сидела совершенно спокойно, и, казалось, накалу страстей совершенно не удивлялась. Впрочем, что я знаю о том, как проходят боярские совещания в Березове?
Поведение наставницы полностью себя оправдало. Как следует прооравшись и спустив пар, старцы перешли к конструктиву. Почти не оскорбляя друг друга, они обсуждали спорные моменты, иногда выходя в соседние помещения, чтобы обсудить те или иные нюансы с другими старейшинами. Возвращались переговорщики без признаков усталости на лице, тем самым подтверждая немалую силу и опыт — заклятье дальней связи использовать сложно. Им ещё повезло, что Обители стоят в городской черте, иначе вовсе могли бы надорваться.
К утру они договорились.
Радея о благе земли Новгород-Восходней, наследники богов провозглашали союз, обязуясь предоставить дружины и финансирование. Формально речь шла исключительно о борьбе с тьмой, поход готовился против неё, практически же в тексте соглашения несколько раз фигурировало слово «суд», что, вообще-то, прерогатива светских властей. В обычной ситуации. Но в данном случае князь и другие не возражали, иначе Хвостовы вмешались бы — они для того и сидели, чтобы рубить слишком резкие инициативы. Таким образом, законодательная база для будущего посредничества была заложена.
Осталось публично её огласить.
От того, что наша задача приближалась к успешному завершению, работы меньше не стало. Скорее, наоборот. Весь следующий день свита Веселы Желановны носилась по городу, разнося вести влиятельным людям с просьбой уважить, прийти на центральную площадь, когда старцы народ созывать начнут. Служки из Обителей занимались тем же самым, мы сталкивались с некоторыми в гостях. Причем надо понимать, что те, кого мы приглашали, пришли бы в любом случае, но тогда затаили бы обиду и в будущем обязательно нагадили бы. Следовательно, раз свита старейшины Синеокого бегает по чужому городу и суетится, значит, наша хозяйка как минимум хочет уйти, не испортив отношений с аборигенами. Как максимум — планирует в будущем продолжить деятельность, пока неясно, какую.
Из всех визитов для меня самым интересным оказалось посещение малоприметного домика на окраине, даже не домика, а барака. Началось оно с крошечного инцидента, при другом раскладе имевшего бы неясные последствия. Впрочем, всё обошлось.
Нужного купца на месте не оказалось, поэтому прислуживавший тут отрок, окинув меня оценивающим взглядом, предложил подождать внутри. Решил, что незнакомец с воинским поясом и в приличной одежде на воришку не похож, можно пустить в помещение. Разрешением я воспользовался и, зайдя в приветливо распахнутые ворота, осмотрелся, где можно присесть. Подходящее местечко нашлось возле дальней стены, там даже стоял грубо сколоченный столик и пара чурбаков, служивших своеобразными стульями.
Внезапно поймал себя на нежелании подходить к ним. Вот почему-то не нравился мне тот угол.
