— Браво, Ян Стромовски, ты победил. И с этого момента ты становишься почетным членом экипажа. Разрешаю тебе участвовать в любых проблемах, касающихся этого корабля, но так же возлагаю на тебя полную ответственность за совершенные ошибки и промахи. Если ты вообще умеешь промахиваться, ха-ха. Ты свободен, южанин, можешь отдохнуть после тяжелой схватки. Впереди тебя, возможно, ждет еще немало подобных.

Я повернулся к демону. Тот смотрел с улыбкой, а когда встретил мой взгляд — слегка поклонился, насмешливо и дурашливо. Упрятав револьвер в кобуру, я указал на Джордана пальцем.

— Когда мы прибыли в город, из которого собирались отплыть, я думал, что мы друзья. Когда мы провели на этом корабле неделю, я понял, что мы друг другу чужаки. Но с этого момента я нарекаю тебя своим врагом, Джордан. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, ты получишь от меня лишь пулю. Только если не будешь лежать со смертельной раной. Тогда я буду сторожить твое тело так долго, как понадобится, отстреливая любого, кто захочет тебе помочь. Я буду не спать и не есть, сидя возле тебя и ожидая, пока ты сдохнешь. Это — клятва Яна Стромовски. Запомни ее хорошенько, демон.

— Клятвы человека для меня не стоят совершенно ничего, но спасибо, что поделился, мне было интересно послушать. Иди, ты свободен.

И я пошел. Наверх, на палубу. Под презрительными взглядами почти всех присутствующих.

Чуть позже, когда Алиса пригласила меня в свою каюту помочь ей с мытьем, я получил предложение.

— Ты можешь ночевать у меня.

— Но это твоя каюта. Не думаю, что будет разумно спать рядом.

— Не думаю, что будет разумно отправлять тебя куда-либо еще. Сейчас почти весь экипаж против тебя. Если останешься один — умрешь. Против настоящего вампира револьверы не помогут.

Я пожал плечами и вытащил из бадьи минеральный камень, который вампиры использовали для стабилизации воды. Не знал, что ответить.

Лишь помогая Алисе с корсетом, я решился на вопрос:

— Ты меня презираешь?

— Если бы презирала, ты бы меня сейчас не касался. Все хорошо, Ян. Не вини себя, это просто глупая затея Джордана. Ему нужно было как-то выровнять свой авторитет и заставить всех относиться к тебе не как к герою, а как к мусору.

— Почему никто не ненавидит его за то, что он заставил меня это сделать?

— Потому что он капитан. Он всего лишь дал распоряжение. А стрелять решил ты. На спуск нажал ты. И вина на тебе. Ты показал, что готов убить кого угодно, стоит лишь так сложиться ситуации. Беспринципных существ вампиры ненавидят. Поэтому почти все забыли о твоем подвиге.

— Если кто-то о нем вообще помнил…

— Все помнили, — Алиса повернулась ко мне и коснулась ладонью моей щеки. — Ты в одиночку убил ту тварь. Сделал то, чего не могла сделать Некрос, Джордан. Ты превзошел любого на этом чертовом корабле. Это понимал каждый.

— Подожди, разве Некрос и Джордан пытались?..

— Конечно. А ты действительно думал, что они не поинтересовались, какая хрень держит корабль на месте?

— Но ты говорила…

— Я соврала, дурачок, — усмехнулась Алиса. — Если бы я сказала тебе, что Некрос пытается решить проблему вместе с Джорданом… даже если бы ты просто узнал, что там за тварь на самом деле, ты бы никогда не полез в воду. Ты веришь, что героев вокруг хватает. Это твоя логика мужелюбца. Я просто хотела посмотреть, способен ли ты быть героем.

— Но Алиса…

— Никаких «но», дурачок, — вампирша притянула меня к себе. — Плевать на все и на всех. Ты сильнее, чем думаешь, гораздо сильнее. И наплюй на все. Я убью любого, кто посмеет на тебя напасть. Я защищу тебя, а ты защитишь меня. Просто будь моим героем, Ян…

Она коснулась меня поцелуем. Нежно, упруго. Я растерялся, ответил ей. Почувствовал, как дыхание Алисы скользнуло в мой рот, когда наши губы оторвались друг от друга. Почувствовал ее слюну. Почувствовал холод рук, забравшихся под мою рубаху.

— Ян… забудь то, что случилось сегодня, — шептала Алиса. — Ты спаситель этого чертового корыта, ты мой спаситель. Не знаю, как ты смог сделать то, что не удалось этим тупым демонам, но ты справился. Остальное неважно. Наплюй на мертвую старуху, на других вампиров, на того ублюдка. Почувствуй меня и живи с этой секунды…

Я без сомнения так и поступил. Мне всегда становилось плевать на принципы, которые мешали наслаждаться любовью. Убил старушку? Жаль, но… она ушла из моей головы в тот момент, как Алиса прижалась ко мне полуобнаженным телом. Именно это было по-настоящему важным, а не то, что я выстрелил два раза в живую мишень.

Моя одежда упала вниз, обнажив перевязь и лекарственные примочки. Вампирша легонько толкнула меня к бадье с горячей водой.

Я опустился в жар, наблюдая, как девушка снимает с себя остатки одежды. А затем — садится на меня сверху, обжигая тело своим холодом.

— Ян… я люблю тебя, — прошептала она перед новым поцелуем.

Когда я проснулся, мое тело было будто деревянным. Перевернувшись на досках, потратил немного времени на попытки понять, чем реальность отличается от сна. Припомнив вчерашний разговор, понял, что не произошло самого важного. Хоть Алиса накануне и назвала меня героем, ни поцелуя, ни всего прочего не было. Я просто лег спать на холодные доски. А вампирша рухнула в свою кровать, так, чтобы лезвия не мешали.

Я уставился в потолок каюты. Самое неприятное в снах было то, что там Алиса имела руки. В реальности… она их давно утратила, еще во время путешествия с Джорданом. Чертов подонок в припадке ярости отсек обе ее кисти, после чего вампирша обзавелась уродливыми имплантами-лезвиями.

Жестокость, граничащая с безумием. Таков этот демон. Но он сам этого, видимо, никогда не понимал и никогда не поймет.

— Ян, помоги одеться.

«Хорошо», — сказал я сам себе. — «А теперь попробуй еще раз».

Детали револьвера звонко падали на стол, пока струйка песка медленно стекала вниз. Пальцы размыкали защелки, выкручивали крепления, разбирали пистолет, так быстро, как только возможно. Без ошибок, без промедлений, плавно и четко.

Я с удовлетворением оглядел вскоре собранное оружие. Пули уютно засели в патроннике, готовые к смертоносному полету.

Разборка и сборка пистолетов была моей моральной тренировкой. Своего рода способом изучить собственное оружие и с пользой провести время, заодно убрав из головы посторонние мысли. Но в этот раз не выходило.

Утром, когда я одел Алису, у двери обнаружилась записка. На ней два слова и рисунок. «Сохрани это», — а под надписью изображение… Чернила были некачественными, художник оставил много клякс, но в нарисованном точно угадывались глаза.

Вампирессе я решил ничего не говорить. Почему-то мне не хотелось. Да и… является ли послание плохим?..

Девушка обещала вернуться через пару часов. За это время я разобрал и собрал пистолет около тридцати раз. Сбился со счета на двадцать шестом. Теперь, в очередной раз прикасаясь к креплениям револьвера, я испытывал сомнение: вернется ли Алиса так скоро, как обещала?

Меня это не слишком беспокоило. В конце концов, я знал, что в каюту никто не посмеет сунуть нос. Даже Айви или валькирия. Только Джордан, но Алиса шла к нему, так что я мог быть уверенным: гостей не будет.

И все же, второй револьвер лежал, уставившись дулом на вход. Я поглядывал на дверь, готовясь, что она вот-вот откроется чужой рукой. Но та оставалась недвижимой. И нервы, едва не звенящие от напряжения, заставляли отстукивать пальцами об доски стола.

Тук-тук-тук. Я нахмурился. Посмотрел на пальцы. Тук-тук-тук. Рядом с ними лежал перочинный ножик, я его обычно прятал, когда не пытался в очередной раз вложить свои мысли в письмо. Сколько уже времени прошло? Сколько слов перебрал, так и не решившись продолжить? Рано или поздно — я знал — придется закончить послание. Но я продолжал оттягивать завершение начатого.

Пальцы перестали отстукивать один и тот же ритм. Легли на рукоять ножика. Прохладное дерево. Заклепка — еще холоднее. Продолжить писать письмо? Да, наверное. Раз делать больше нечего. Алисы пока нет, можно сосредоточиться. Но сначала — очинить перо. В прошлый раз я прервался, когда оно окончательно опушилось.