Именно с этой минуты ничего изменить было нельзя.

Поняли, мистер Гангут? Внесите это в сценарий, пожалуйста.

Симферополь, 1156

Востокова арестовали около полудня в его собственном рабочем кабинете.

…После расставания с «одноклассниками» и полковником Сергеевым он некоторое время колесил по городу, внимательно рассматривая происходящее. Раннее майское солнце устроило ослепительные игры на зеркальных стеклах небоскребов делового центра, на поверхностях луж, оставленных ночным поливальщиком улиц и на отражателях солнечных батарей. Во всем этом зеркальном великолепии отражались тысячи белых парашютных куполов. Небеса выглядели так, словно там кто-то дунул в гигантский одуванчик.

Поездив по Симфи и увидев, что народу на улицах прибавляется, он понял, что пора возвращаться, пока поток автомобилей не начал образовывать знаменитые симферопольские пробки… Которые сегодня наверняка превзойдут сами себя, поскольку в Симфи будут вводить танки.

Он подкатил к Главному Управлению ОСВАГ (ГЛУПОСВАГ в аббревиации остряков), оставил машину в служебном гараже, поднялся в свой кабинет, достал из мини-бара, замаскированного под папку-скоросшиватель, бутылку мартини россо и пузатенькую рюмашку, плеснул и сел, вытянув ноги на стол, полистывая вчерашний («Последний», — с горькой усмешкой констатировал он) номер «Курьера».

Арестовали его через полтора часа.

— Плохо работаете, — бросил он ребятам в форме спецназа КГБ.

Ялта, тот же день, 1300 — 1500

Этот подвальчик открыл сам майор Лебедь. Открытие не осталось в тайне, и вскоре в охраняемый двумя лбами из третьего взвода подвал стянулся весь офицерский состав роты.

Чем же таким привлекло господ советских офицеров скромное заведение господина Янаки, составившего успешную конкуренцию и супермаркету «Ялта-Грейтест-Маркет», и бардаку под названием «Лилит», и винному магазину «Пьяная Лавочка», и прочим многочисленным питейно-едально-шмоточно-развлекательным заведениям курортного мегаполиса?

Господин Янаки был владельцем оружейного магазина.

Майор, физическая потребность которого привела его в подвальчик под невразумительной вывеской «Дюрандаль», попал в офицерский рай.

Кинжалы, стилеты, кортики, тесаки, ножи всех форм и размеров хищно сверкали вдоль стен. Отдельный уголок был отведен рапирам, шпагам и эспадронам. Сомкнутым строем, в ряд стояли спортивные, охотничьи и боевые ружья и винтовки. На ложе из велюра цвета бордо располагались пистолеты и револьверы…

В соседнем помещении был оборудован тир для желающих опробовать покупку прямо на месте. Хозяин магазина, Лука Янаки, признался майору, что и сам не ложится спать, не положив в «яблочко» семь пуль из десяти.

— А если меньше, господин майор, верите — не могу уснуть! Ворочаюсь с боку на бок, мучаюсь, вздыхаю… Бывает, плюну на все, спущусь сюда, повешу свежую мишень, и…

О, майор понимал господина Янаки!

Они провели в этом подвальчике сорок пять минут, пролетевших как одна. Майор упоенно рвал мишень на куски из «кольта»-45. Господин Янаки высказал желание посмотреть на оружие Лебедя, и тот, вспомнив о боевых качествах своего «Макарова», внезапно ощутил себя Золушкой, не успевшей смыться с бала до полуночи. Поползновения господина Янаки он решительно пресек. Более того, объявил содержимое подвальчика конфискованным согласно советским законам. Господин Янаки отнесся с пониманием, на секунду куда-то исчез, а потом снова возник с толстой папкой в руке. Как понял майор, в папке была опись всего имущества лавки «Дюрандаль». Господин Янаки потребовал от майора расписки в том, что все описанное было принято Лебедем под свою ответственность в целости и сохранности.

Лебедь пожал плечами и дал расписку.

Увидев что майор не собирается пересчитывать описанное имущество, господин Янаки пришел в восторг от честности и благородства советского офицера. Подумать только, в таком важном деле ему поверили на слово! Не то, что наши городовые, которые только и ждут от него нарушений правил продажи оружия…

Польщенный майор ощутил острый укол стыда, и тут очень кстати вспомнил, зачем, собственно, спустился в подвал.

— А у вас тут есть… — поинтересовался он.

— Следующая дверь после склада, — любезно сообщил Янаки, пропуская майора в подсобное помещение.

Покинув гостеприимное помещение, отделанное розовым кафелем и благоухающее парфумом, Лебедь наказал господину Янаки уходить поскорее, и, кстати, передать ему код от складского замка.

Дождавшись ухода хозяина, майор быстро запер лавочку, и отправился на улицу — отловить более-менее трезвый взвод и оставить его на часах, собрав тем временем всех офицеров батальона.

Майор был щедр. Такие сокровища, как в той лавочке, не должны пропасть в хищных лапах армейских прапорщиков. Но позволить дуракам из других батальонов разграбить эту пещеру Али-Бабы он не мог. Майор был большим патриотом родного подразделения.

Когда в подвальчик спустился Глеб, пир офицерского духа был горой, а пороховой дым стоял коромыслом.

— «Макар» — говно, — излагал старлей Говоров. — Из «Макара» с пятидесяти даже сигаретную пачку не пробить.

— Херню порешь, — возразил Деев. — Плохому танцору яйца мешают. Я из «Макара» во что угодно попаду, во что ты из самой лучшей здешней пушки промажешь.

— А спорим?

— А спорим! На что?

— На ящик водки!

— Разбивайте, товарищ майор!

— Подождите, товарищ майор! — сказал Деев. — Я спорю, что не только Говоров, а вообще никто здесь, кроме вас, во что я скажу, не попадет.

— А ты попадешь?

— А я попаду!

— Со скольких попыток?

— А хоть обойму пусть расстреляют!

— Разбиваю, — сказал Лебедь. — Говоров, ты наплыл.

— Посмотрим, — нахохлился старлей. — Посмотрим.

— Товарищ майор, а какая пушка самая лучшая?

— Из здешних? Или вообще? — уточнил майор.

— Ну, хотя бы из здешних.

— По мне — «кольт»-сорокопятка. Бьет… — майор не нашел слов для высказывания своих чувств.

— На слонов собираетесь охотится, товарищ майор? — Глеб оценил обстановку. Небольшой тир с обитыми пробкой стенами был занят четырьмя новоиспеченными ковбоями, поэтому остальные теснились в коридоре «подсобки», используя в качестве мишени связку сплющенных коробок из под патронов, приготовленных бережливым хозяином для отправки в утиль.

— А ну как срикошетит… — предположил Глеб, оглядывая оштукатуренные стены подсобки.

— Да ну, Глеб… — майор в который раз щелкнул чем-то в своем «слонобое». — Ты за кого держишь своих боевых товарищей? За вахлаков, которые в ящик попасть не могут?

Глеб уже совсем собрался ответить, но тут после очередной серии выстрелов раздалось отчаянное «Твою мать!», и в торговый зал ил коридора ввалился белый, как горячка, лейтенант Васюк. Рука его разжалась, пистолет выпал.

Все, кто находился в зале, тут же почти вынесли его обратно в коридор — так им хотелось посмотреть, что же случилось…

Трое бледных офицеров прижимались к стене. У одного была подозрительно темна штанина.

Инцидент исчерпывался следующим: лейтенант не подрассчитал, что в обойме «Беретты» девять патронов, а не семь. После того, как семь выстрелов были сделаны, он хохмы ради еще раз нажал на спуск, направив ствол в сторону друзей…

— Везучий ты, Васюк, — прокомментировал майор. — И ты, Слесаренко, тоже везучий.

Деев глухо зарычал и, сграбастав Васюка за грудки, двинул им об стену.

— Десантура, ешкин хвост, — продолжал майор. — Элитные, едрень, войска! Меня одно интересует Васюк: ты что, не знал, сколько в «Беретте» патронов?

— Забыл, — прохрипел Васюк.

— Отпусти его, Дей, — посоветовал Лебедь. — Пусть живет.

— Убью, гад! — просипел Деев.

— Зачем убивать? Мы ему наказание получше придумаем, — майор улыбнулся, сигарета в углу его рта приподнялась градусов на сорок. — Приказом по батальону лейтенант Васюк лишается права выбирать себе личное оружие. Пусть ходит с табельным.