Но след вел в Москву, а их прислали для оперативной работы в Крыму. Поэтому Варламов ограничился тем, что сообщил по инстанции и позволил себе… скажем так: немного отпустить поводья. А потом началась перестрелка с резервистами, поднявшимися по «Красному паролю», пошли помехи, потерялся в Ялте Грачев, но по большому счету все это было уже не его, Варламова, дело. Как и многие офицеры, майор вел дела по принципу «прокукарекал, а там хоть не рассветай».
Но Резун был не из тех, кто делает карьеру задницей. Владимир решил раскручивать порученное ему дело. Конечно, игра требовала определенной тонкости — узнай Варламов, что капитан химичит у него за спиной — и Володе бы не поздоровилось. Но в тонкой ведомственной игре Владимир уже собаку съел и от всей души надеялся не подавиться хвостом.
В конце концов, какие ставки? Два лишних шага вверх, два вниз — в случае неудачи. А в случае успеха — головокружительные перспективы. Он, младший офицер, отправленный сюда в качестве «куда пошлют» для Варламова, распутает дело, которое два месяца разрабатывал целый отдел… Ради этого стоит побегать.
Итак, «Красный пароль», переданный из Москвы. Резун лично видел программу «Время» и ошибки здесь быть не могло. Но сразу за «Красным паролем» — дикие, кошмарные помехи на всех наших рабочих частотах. Вопрос: откуда они знают наши частоты?
Рабочая и резервные частоты определяются в течение сорока восьми часов перед операцией методом случайного тыка. Самое вероятное место утечки информации — полк.
Интересная складывается картина, товарищи. Некий высокий чин ОСВАГ завербован КГБ. Через какое-то время после этого происходит воссоединение, а вечером дня "М" по ЦТ передают сигнал «к атаке» для свежеприсоединенных крымцев. И они, родные мои, начинают драться, благо наши части воюют в полный разброд из-за отсутствия оперативной связи. Связь — это грязь, как говорят военные, но без нее — никуда, узнать рабочие частоты за сорок восемь часов и передать в батальон РЭБ — это надо успеть. А какая организация в Крыму обладает достаточной для этого мощью, товарищи курсанты? Осведомительное Агентство, отвечает Вовочка Резун. Правильно, Вова, а теперь дополнительный вопрос: не приводит ли тебя в ужас тот факт,что в каждом полку сидит агент ОСВАГ? Нет, товарищ преподаватель, не приводит. Потому как агентов ОСВАГ в полках нет. А есть мирные стукачи, все как один, работающие на Комитет Глубинного Бурения. То-то во всем этом видна рука Москвы, как говорят наши идеологические противники. Кстати, куда запропал сегодня днем Высокий Чин, за которого нам с товарищем Варламовым еще будет взъебка? А запропал он все в том же, глубинно-бурильном направлении, и все ниточки у нас аккуратно завязываются в узелок.
И тут Зиночка Кибрит решительно трясет завитком каштановых волос, выбившимся из прически и тихо восклицает:
— Не знаю, ребята! Уж как-то слишком все просто получается!
Ага, слишком все просто, вторит ей Вовочка Резун. Или он совсем дурак, этот Высокий Чин, или я ничего не понимаю. Варламов, например, все понимает: «Красный Пароль» — дело московской агентуры ОСВАГ. Но где кончается ОСВАГ и начинается КГБ? Где полиция, а где Беня? Почему по ЦТ, ведь внедрить агентуру на ЦТ гораздо сложнее, чем подделать прогноз погоды и прокрутить его в Крыму на той же частоте, в то же время. Да хороший агент стоит роты спецназа, которая необходима, чтобы взять приступом РЦ на Роман-Кош и передать «красный пароль» оттуда. Но роты нет, штурма тоже нет. На Роман-Кош сидит группа наших из 8-й бригады и муха у них не еблась…
Ночью в штабе царил переполох из-за того, что пропал Грачев. Комдив закатился в Ялту гулять и испарился вместе с сапогами и комендантской ротой. Отражением атаки противника руководил (и хорошо руководил!) начштаба полковник Савкин, он умудрился даже собрать в боеспособную единицу те части мотострелков, что стояли в городе (а это было наверняка непросто — Резун на собственном опыте знал, что такое советские танкисты, так вот — мотострелки еще хуже).
Грачев появился под утро, ворвался в город на свежекраденном «Мерседесе». От роты охраны ничего не осталось, а если что и осталось, то оно сильно отстало, поскольку «Мерс» развивает по хорошей крымской дороге сто шестьдесят, а БМД-1 — ровно на сто меньше. Грачев собрал заседание штаба и Резун дорого бы дал, чтобы его послушать.
К тому времени, к утру, то есть, у Владимира появилось, что сказать комдиву, и он ждал в приемной, пока заседание закончится.
И когда притомленные бурной ночью полковники разошлись, он предстал перед красные очи Грачева и сказал фразу, которая должна была принести ему майорские звезды:
— Я знаю, откуда идут помехи.
Но майорские звезды не спешили падать на погоны капитана Резуна. Поелику ни Грачев, ни его верный личарда полковник Семенов Резуну не поверили.
А ведь как все просто! Ну, где, где еще можно установить передатчики такой мощности, чтобы накрыть сетью помех весь Крым? Да, обычно такие штуки устанавливаются на самолетах-постановщиках помех, потому что чем выше генератор радиоволн, тем проще им достигать цели. Но все аэродромы заняты советскими частями и ни один самолет, кроме наших МИГов, не поднимался в воздух! Да и невозможно установить на самолете передатчик такой мощности.
Но военные — народ консервативный. Привыкли — самолет. Да и некогда было особенно задумываться. А ответ лежал на поверхности: телевышка! Простая, обыкновенная телевышка. Мощности которой достаточно, чтобы ретранслировать сотню телеканалов на четыреста километров вокруг.
А посчитайте-ка, ребята, куда достанет телевышка с высоты 1600 над морем. Далеко ведь достанет.
— Исключено, — Грачев махнул рукой. — Помехи идут с самого вечера. Всю ночь. А вышку всю ночь контролировали спе цназовцы и десантники. Спецназ, кстати, ваш, восьмая бригада.
— Фамилия командира группы? — быстро спросил Резун.
Грачев вскинул на него грозный взгляд: ты еще здесь? Но тон капитана ГРУ ясно говорил: отступать он не намерен, хоть позади и не Москва.
Резун все тщательно обдумывал и был уверен, что прав. На девяносто процентов был уверен.
Семенов наморщил лоб.
— Сейчас вспомню… Старший лейтенант… Характерная фамилия…
«Лошадиная», — вспомнилось Владимиру.
— Верещагин, — щелкнул пальцами Грачев. — Довольны?
Он надеялся, что теперь настырная спецура уберется с его глаз долой.
Но настырная спецура не убралась. Настырная спецура, умело сдерживая возбужденную дрожь в руках, подняла телефонную трубку и, сверившись со списком телефонов на столе, позвонила туда, где находился штаб восьмой бригады спецназа ГРУ.
И на его вопрос ему совершенно однозначно ответили, что офицера по фамилии Верещагин в бригаде нет, а на вышку посылали группу под командованием лейтенанта Никитина.
— Повторите, пожалуйста, еще раз, — злорадно сказал Резун, нажимая кнопку SP phone.
Через десять минут в его распоряжении были три вертолета: два Ми-24 и один Ми-8. Правда, этих веротлетов предстояло еще дождаться…
Генерал мысленно материл выскочку. Пришлось-таки позвонить в штаб фронта и получить вздрючку за сепаратистов — как будто он, Грачев, их здесь разводит в инкубаторе… Нет, но «спецназовец» каков! Ах сука! Так значит, вот из-за кого Павла Андреевича сначала чуть не убили, а потом Маршал его по телефону выдрал, как щенка… И ведь ни сном ни духом не сказал бы — спецура как спецура, ничем не хуже этого вот, Резуна… Грачев надеялся, что Резун зацапает стервеца живьем и все его кишки намотает на локоть.
— Ну что?
— Ни фига, блядь… Лей воду. Все, перекур, ребята, отдохнем.
Вода — это хорошо. Перекур — это тоже хорошо.
— Сам лейтенант участия не принимает. Не хочет ручки утруждать товарищ командир. Всю грязную работу за него Анисимов делай, а ему — благодарность в приказе, как же, добыл важные сведения, майор Пронин. Что, съел, генералиссимус? Не колется белячок? Вот те хрен, чтоб голова не болталась.
