Правда, одного тигра я всё-таки затронул. Это корпусной протоиерей Сергий. Не протоиерей армейского корпуса, а кадетского корпуса. Все священнослужители числились по Табели о рангах как чиновники и протоиерей относился к шестому классу, то есть был коллежским советником в рясе или полковником по-военному. И обращаться к нему было нужно как Ваше высокопреподобие или Ваше высокоблагословение.

Я недавно опубликовал в газете своё стихотворение, посвящённое городу Энску, который приютил меня.

Этот кистень так понравился обывателям, что везде стали появляться карикатуры на священников с кистенём в руках.

А тут на одной из служб в корпусе протоиерей Сергий так усердно кадил кадилом, что даже генерал-лейтенант Медведев сказал ему:

— Что это вы, Ваше высокопреподобие, кадилом машете как кистенём.

Протоиерей Сергий вызвал меня и стал поучать, что моё стихотворчество бросает тень на господа Бога нашего и его слуг на земле священнослужителей. А не на того он напал.

— Ваше высокопреподобие, — сказал я, — мои стихи славят Бога, а не хулят его и его служителей. Месяца сентября в седьмой день славят Святых преподобномучеников Александра Пересвета и Андрея Осляби Радонежских. Они что, с ворогом дрались при помощи при помощи свечек или просвирок? Нет, они дрались при помощи копий, кистеней и мечей. И то, что кадило похоже на кистень, говорит о том, что Господь наш намекает, что если тебя ударили по правой щеке, то в ответ обидчик может получить кистенём по окаянной голове.

Ошалевший Сергий, который сам получил от меня отповедь, только махнул рукой, но, как мне кажется злобу затаил.

Отходя от революционных мыслей, я снова окунаюсь в ротные дела.

По приказу директора корпуса я провёл проверку огневой выучки личного состава на полигоне корпуса. Каждый день рота выставляла караул на объектах корпуса и должна быть хорошо подготовлена для защиты охраняемых объектов. В конце сентября я провёл стрельбы с полуротой, не прекращая участия солдат в учебном процессе корпуса.

Стрельба первого взвода по мишеням показала неудовлетворительный результат. Неужели сказалось долгое отсутствие офицеров в роте? Возможно, что и так.

Я взял винтовку взводного унтер-офицера и из положения стоя произвёл три выстрела по ростовой мишени.

Показчик показал, что есть одна пробоина в нижней части мишени. Здорово. Я вообще-то всегда считался хорошим стрелком, а здесь даже солдаты стали посмеиваться исподтишка.

Единственный вывод — винтовка не приведена к нормальному бою.

Взял вторую винтовку, результат тот же. Нужно же что-то делать, чтобы не потерять авторитет.

Взял фанерку размером сторон не более полуметра и нарисовал на ней хорошо видимый чёрный крест. Мишень установили на расстояние сто метров. Приготовил место для стрельбы, расстелив брезентовую подстилку, чтобы не пачкать новенький мундир. Нужно надевать полевую форму на полевые занятия и не сверкать золотом погон. Для упора взял два холщовых мешка с песком. Полурота внимательно следила за моими приготовлениями.

Проверил крепление штыка на винтовке. Пристрелка обязательно производится с примкнутым штыком. Тщательно прицелился в центр креста. Первый выстрел — султанчик пыли слева от мишени. Взял правее — мишень дёрнулась. Взял ещё праве — снова мишень дёрнулась.

При рассмотрении оказалось, что отклонение от средней точки попадания составляет примерно тридцать сантиметров. Как с такой винтовкой стрелять по противнику? Никак. Я, во всяком случае, знаю точку прицеливания, чтобы винтовка стреляла в цель.

Снова прицелился из положения стоя в ту же ростовую мишень, по которой стрелял в первый раз. Произвёл три выстрела. Три попадания в центр с кучностью размером с серебряный рубль. Вот тут рты у солдат вытянулись от удивления.

— Надо же, — вероятно подумали все, — а командир-то наш вообще. Ему пальца в рот не клади.

Вместо стрельбы пришлось заняться упражнениями по штыковому бою по хворостяным силуэтам на подставке, зато обратно в расположение корпуса пробежались бегом. Давно не бегали, запыхались, животы поотрастили.

На следующий день я подал в строевое управление, оно же ведало и учебным процессом, рапорт, в котором изложил необходимость приведения к нормальному бою оружия роты учебного обеспечения, несущей караульную службу и предназначенной для защиты кадетского корпуса, и просил откомандировать со мной старшего мастера по артиллерийско-техническому вооружению коллежского регистратора Перевозчикова Семёна Фёдоровича. На мой рапорт была наложена положительная резолюция заместителя директора корпуса по строевой и учебной части. К рапорту прилагался план приведения пристрелки оружия.

Пристрелка у нас заняла почти два месяца, почти до самого Рождества, которое Россия отмечала одновременно со всем христианским миром.

Пристрелку мы производили вдвоём в присутствии владельцев оружия, чтобы и они видели, как стреляет их оружие.

Сначала три выстрела в пристрелочную мишень. Затем определение средней точки попадания. Внесение изменений в прицельное приспособление, в основном в мушку. У Семёна Фёдоровича была специальная струбцинка с делениями, которая надевалась на ствол винтовки по центру мушки. Крутящимся винтом можно было сдвигать мушку влево или вправо, в зависимости от того, куда она была сбита. Если пули уходили влево, то и мушка сдвигалась влево, если вправо — то и мушка вправо. Затем контрольная стрельба. После контрольной стрельбы, если был достигнут хороший результат, на мушке ставилась насечка, закрепляющая её положение на стволе и выбивалась цифра от ноля до пятёрки, показывающая, под какую линию нужно целиться. Если стоит ноль, то это винтовка центрового боя. Если пятёрка, то нужно целиться под обрез грудной мишени.

Семён Фёдорович недавно стал "вашим благородием", до этого он много лет работал мастером по оружию и носил примерно такие же погоны, как у меня, только без звёздочки.

— А что, Ваше благородие, — предложил он мне, — стрельнём, кто точнее?

— Отчего бы не стрельнуть, Ваше благородие, — согласился я.

Выбрали винтовки из пристрелянных нами, проверили их на исправность, на крепление штыков, проверили упоры для стрельбы, я для верности закоптил спичкой мушку и прицельную планку и приступили к стрельбе. Четыре патрона в магазине, пятый в патроннике. Присутствующий с нами взводный старший унтер-офицер дал команду "Пли!".

Результаты у нас получились практически одинаковые. У меня — пятьдесят очков, последняя пуля задела линию десятки. У Семёна Фёдоровича — сорок девять очков, просто пятая пуля не задела линию десятки, и тогда бы было одинаковое количество выбитых очков.

— Да, вы мастак из винтовки стрелять, а то господа офицеры всё револьверами балуются, — сказал старший мастер, — а ведь когда война придёт, и офицеры винтовки в руки возьмут. Да и солдата тоже надо учить стрелять. А я рад знакомству с вами, если будут какие проблемы, прошу ко мне просто-запросто.

На том мы и подружились.

В один из приходов к нему в мастерскую я показал ему маленький чертёжик, где мушка была круглая с резьбовой нижней частью, позволяющей при помощи вилки регулировать её по высоте, а при помощи струбцинки сдвигать вправо или влево. А на саму мушку надевался круглый намушник, чтобы защищать мушку от механического воздействия.