Я тихонько присел в уголок и стал размышлять над тем, что мне готовит день сегодняшний: заключение в Тауэр или столыпинский галстук. Шутка. Куда попало галстуки не возили. Но зато я нахожусь в приёмной автора "столыпинского вагона".

Ровно в два часа после полудня говор в приёмной стих. Хозяин приехал в свой кабинет после обеда. Все стали шелестеть бумагами, оглядывая в последний раз то, с чем они пришли, понимая, что времени на рассусоливание им не дадут.

Вошедший в кабинет ротмистр-адъютант вышел через пять минут и показал мне приглашающий жест рукой. Я встал и под удивлённые взгляды пошёл к дубовой двери.

— Говори чётко и не разливайся по древу, — дал мне напутственный совет адъютант.

Я вошёл в кабинет и оказался маленьким человечком на фоне массивного письменного стола, красной дорожки к нему и огромного ростового портрета ЕИВ в гвардейском мундире с огромной саблей и горностаевой мантией, ниспадающей с августейших плеч.

На фоне этого портрета даже высокий Верховный Правитель выглядел коротышкой, чуть повыше меня.

— Ваше высокопревосходительство, штабс-капитан Туманов, — доложил я.

Столыпин, заложив руки за спину, подошёл ко мне, стоящему у двери и начал ходить поперёк красной дорожки, поглядывая на меня так, как будто собирался вышвырнуть из кабинета этого офицеришку, который неизвестно как проник в высочайший кабинет.

Я стоял и, как положено по Уставу, провожал взглядом высокопоставленное лицо. Интересно, у кого первого закружится голова.

Наконец, премьер Столыпин остановился напротив меня и спросил:

— Так это вас называют Ангел?

— Пока называют так, — сказал я.

— Пока?! — чуть не взвился Столыпин. — Кем же вас будут потом называть?

— Архангелом, — спокойно сказал я. Терять-то мне было нечего. Обрету же я весь мир. Шутка. Последствия состояния в коммунистической партии.

— Что вы наговорили проходимцу Распутину, который так разрисовал меня перед ЕИВ, что он меня оставил Верховным Правителем? — спросил премьер.

— Правду сказал, — спокойно ответил я.

— Какую правду? — кипятился Столыпин.

— Что вы человек честный, но невыдержанный и плохо воспитанный, — сказал я. Тут я, конечно, перехлестнул, но как говорят китайцы, если не перегнуть, то палку не сломать.

— Проходите, — сказал Столыпин и показал на стул у приставного столика, а сам прошёл и сел в кресло.

— Я слушаю вас, — сказал он.

— Извините, Ваше высокопревосходительство, но это вы вызвали меня, а не я рвался к вам на приём, поэтому я хочу знать, по какой причине я вызван.

— Да вы что, издеваетесь надо мной? — рассвирепел Столыпин. Правильно говорили, что в запале он опасен.

— Совершенно не издеваюсь. Когда к Понтию Пилату привели Иисуса Христа, который называл себя Сыном Божьим, то прокуратор тоже не знал, что ему делать и как относиться к тем истинам, что говорил этот низкий человек. А он проповедал простые Истины. Не убивай. Не укради. Не возжелай жены ближнего своего. Не мечи бисер перед свиньями. И пусть правая рука не знает, что делает левая рука. И я пришёл сказать, что если всё останется так, как оно есть и если мне никто не поверит, то четырнадцатого сентября нынешнего года в Киеве при посещении театра премьер Столыпин будет смертельно ранен агентом охранки, а восемнадцатого числа умрёт в киевской больнице.

— Что за ерунда? — возмутился Столыпин.

— Через три года начнётся Великая война, в которой примут участие с одной стороны Сербия, Российская империя, Третья французская республика, Британская империя, Австралия, Британская Индия, Канада, Новая Зеландия, Южно-Африканский союз, которые выставили сорок три миллиона человек, а с другой стороны Австро-Венгрия, Германская империя, Османская империя, Болгария, Королевство Польское, которые выставили двадцать пять миллионов человек. Всего погибнет десять миллионов человек, а раненных будет двадцать миллионов человек.

Столыпин молчал и, чувствовалось, что он не верил.

— И это ещё не всё, — продолжил я. — В феврале 1917 года в России произойдёт революция. Все командующие фронтами выступят за отставку ЕИВ. Отречение будет подписано на станции Дно. В марте 1917 года ЕИВ вместе с семьёй попытается выехать в Англию как английский генерал-адмирал и родственник короля Георга Пятого, но король официально откажется принять при королевском дворе опального российского императора Николая II с царской семьёй и фактически запретит ему въезд и дальнейшее проживание на территории Великобритании. В 1917 году демократическая революция в России сменится пролетарской революцией и к власти придут большевики во главе с Лениным, которые перевезут ЕИВ с семьёй в Екатеринбург и в 1918 году расстреляют всех, включая врача Боткина и всю прислугу. Дальше я не буду говорить, вам это будет безразлично, начиная с восемнадцатого сентября сего года. Да, забыл. В 1916 году святого старца Григория Ефимовича застрелят и утопят в Неве подо льдом. Так что, пусть ЕИВ в последний раз увидится со своим кузеном.

Столыпин молчал. Затем позвонил в колокольчик и вошёл адъютант. Столыпин отдал ему какое-то приказание. Адъютант кивнул и вышел в комнату для отдыха премьера.

— Как мне можно вам верить? — спросил Верховный Правитель.

— Не знаю, — честно сказал я. — Я появился здесь в 1907 году. В течение года сдал экзамены за полный курс гимназии и классического университета. Поступил в военную службу и в течение одного дня стал зауряд-прапорщиком и командиром роты в кадетском корпусе. Сдал экзамены за полный курс военного училища и получил чин поручика. Награждён двумя медалями за храбрость и Анненской медалью за заслуги. Сейчас работаю в Главном штабе и имею чин штабс-капитана.

— Я что-то слышал про вас, — стал припоминать премьер. — Что-то мне такое говорил генерал-губернатор Степного края, когда приезжал с докладом. Пойдёмте попьём чай, — и премьер предложил пройти в его комнату отдыха, откуда уже выглядывал адъютант.

В комнате был диванчик, кресло и между ними стоял столик на колёсиках и на столике было накрыто для того, чтобы выпить пару рюмок и хорошенько закусить.

— Сенцов, вы что-нибудь слышали? — спросил Столыпин адъютанта.

— Никак нет, Ваше высокопревосходительство, — сказал вышколенный адъютант и вышел.

— Водка, коньяк? — спросил хозяин. — Водка, я тоже предпочитаю водку, — сказал он и налил по стопке. — Так за упокой или за здравие?

— Это решать вам, — сказал я и протянул к нему рюмку.

Немного подумав, Столыпин чокнулся рюмкой и выпил.

— Рубикон перейдён, — сказал он и начал закусывать ветчиной. — Что предлагаете делать?

— Сначала нужно спасти вашу жизнь, — сказал я. — Для этого в Киеве нужно сменить всю охрану и арестовать агента охранки Богрова. Он исполнитель. Если сделать это за пару дней до посещения оперы, то никто и ничего не успеет организовать по новой. Докажите, что вы предотвратили покушение на ЕИВ и что покушение готовил начальник охранки.

— Так, дельно, — сказал Столыпин. — Дальше что?

— Дальше нужно убедить ЕИВ о даровании свобод и ограничении самодержавия. Расскажите о явлении к вам Ангела, который рассказал историю вашей и их жизни, и скором их конце. Ссылайтесь на Распутина. Явление Ангела к одному человеку — это одно, а явление к двоим — это уже что-то. Политическая власть в стране должна осуществляться Госдумой от имени ЕИВ и Советом Министров во главе с премьер-министром от имени ЕИВ. Победившая партия выдвигает премьера и формирует правительство, которое утверждает ЕИВ.

— Но это же британская система, — сказал Распутин.

— Да. Но это единственный способ сохранить монархию. Дальше нужно всеми силами сопротивляться втягиванию России в большую войну. Она нам абсолютно не нужна. И России не нужны никакие проливы. Любой наш корабль мирно пройдёт через любой пролив. И нужно нейтрализовать социал-демократов путём проведения демократических преобразований в стране и решения социальных задач. У зажиточного народа времени на революции нет, а зажиточный народ — это главный показатель мощности государства в целом.