Магдалина и Пуся разом ощетинились. Я поспешно спросила Рокси, что за письма в у нее в руках.

– Не волнуйтесь, миссис X., всего лишь окаянные счета! – Она шлепнула конверты на стол и покосилась на Магдалину. – Не каждый день нам получать письма из Франции, правда, мамаша мистера X.?

Свекровь ни словом не обмолвилась об иностранной корреспонденции. Она гладила Пусю, поджав губы и стараясь не встречаться со мной взглядом. Плюхнув сумку рядом с письмами, Рокси одарила меня широкой улыбкой:

– Как поживают мистер X. и его ресторан?

– Бен сейчас в «Абигайль». Он собирается открыть ресторан завтра к обеду.

Я просмотрела письма и сунула их на полку. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось, чтобы Мамуля с Рокси заметили, как я боюсь, что Бену не дадут шанса обелить имя «Абигайль»… запачканное мною.

Миссис Мэллой откупорила свою заветную фляжечку.

– Думаю, все будет тип-топ. На свете полно рисковых ребят.

Интересно, это она по собственному опыту знает? Неужели под разноцветными космами и макияжем роковой женщины скрывается неизвестная мне Рокси?

– Мистер Флэттс вернулся к работе, а? Уже не пытается расковырять ранку от дротика, чтобы подать в суд на Сида Фаулера?

Я хотела сказать, что Бен взял Фредди обратно на работу, но свекровь меня опередила:

– Миссис Мэллой, это, конечно, не мой дом… Рокси многозначительно оглядела кухню.

– Да?

– …и я не хочу никого критиковать, но в последний раз, когда вы убирались, то оставили целых три отпечатка пальцев на левой стороне плиты.

– О-о-о-о! – Рокси набрала побольше воздуху, отчего ее грудь увеличилась втрое. – Нижайше прошу прощения у вашего величества, но в последнее время мне было не до этих пустяков. Целыми днями приходится носиться по дому и менять воду в птичьих кормушках, которыми вы утыкали все углы. А в доме даже завалящего попугайчика нет!

Магдалина перекрестилась.

– И еще кое-что! – Рокси смачно облизала губы. – Разве я не твердила до посинения, что не вытираю пыль с идолов?!

Чума на мою кухню! Я пулей вылетела в холл, теперь мне ничего не оставалось, как позвонить Анне. Сдернув телефон с подставки, я утащила добычу в гостиную. Закрыв дверь, водрузила аппарат на кресло, придвинула другое кресло к двери и пробежалась по комнате нервным галопом. Сейчас или никогда! Дрожащими руками я сняла трубку, положила на место, снова сняла и набрала номер. Анна ответила после второго гудка:

– Элли! Как я рада слышать ваш голос!

– А я – ваш! – До чего ж спокойно звучит мой голос! Хладнокровное чудовище! – Как вы себя чувствуете?

– Не жалуюсь. Вам пришлось потяжелее, чем мне. Вот уж воистину, если подозрения цветочных сыщиц справедливы.

– Анна, вы героическая женщина! – Голос мой дрогнул. – Мне стыдно за себя. Вы мужественно строите свою жизнь, в то время как я продолжаю ломать свою…

Увы, это была сущая правда.

– Элли, – участливо произнесла Анна, – вам надо выговориться. Приезжайте ко мне.

– Сейчас?

– К чему тянуть?

А мне еще надо вымыть голову, отрастить элегантные ногти и…

От услуг автобуса я отказалась – всегда оставалась надежда, что наш драндулет развалится и погребет меня под своими останками. Но эта чертова машина сегодня, как назло, решила устроить день примерного поведения.

Анна встретила меня у входа в магазин, повесила на дверь табличку «Закрыто» и провела за желтые бархатные гардины, через склад на второй этаж, в квартиру. Когда я впервые сюда попала, меня заворожила коллекция Анны: музыкальные шкатулки, часы, хрусталь, яшма, солонки, чернильницы заполонили гостиную. Теперь комната отдавала нарциссизмом: повсюду, куда ни плюнь, фотографии Анны, большей частью детские, в компании со знаменитостями былых времен. Дурные предчувствия усилились, когда я заметила на воротнике белой креповой блузки новое украшение – брошку с черными птицами. Анна закрыла дверь. От ее приветливой улыбки у меня мурашки поползли по спине.

– Шерри не хотите? – Анна подошла к столику, где на вышитой скатерке теснились бутылочки с изысканными этикетками.

– Нет, спасибо. – Я потрогала серебряную рамочку фотографии, где маленькая Анна с обожанием взирала на знаменитую Сильванию. – Я… стараюсь избегать алкоголя, он действует на меня угнетающе.

Хватит ходить вокруг да около, Элли, приказала я себе, не подбирай слова! Делай свое дело и убирайся подобру-поздорову.

– Понимаю. – Анна поправила черную юбку с бордовым отливом и грациозно опустилась на подлокотник дивана.

– Вот именно что не понимаете! – Я подошла к окну и закрыла лицо руками. – Вы слишком порядочная, слишком хорошая, чтобы представить себе, что творится у меня в мыслях. Во мне бушует такая ярость! Все мужчины такие скоты! – Неужели великая Сильвания косится на меня с фотографии с ехидной усмешкой?

– Позвольте, я скажу, в чем причина ваших огорчений? Вы чувствуете себя виноватой, потому что не жалеете меня, а… завидуете.

От неожиданности я вскинула голову, едва не сломав шею. Слава богу, что длинные волосы закрывают мое лицо!

– Анна, я не понимаю, о чем вы говорите…

– Нет, прекрасно понимаете. – Она скрестила ноги, вставила сигарету в нефритовый мундштук и грациозно прикурила. – Не надо далеко ходить за примером. – В воздухе поплыло колечко дыма. – Когда Чарльз был жив, я не могла спокойно выкурить сигарету. Я ничего не могла делать спокойно, даже ненавидеть его. – Она откинулась назад и с наслаждением затянулась. – Ну вот, я с вами совершенно искренна. Все остальное, что я рассказывала вам про наши отношения, было просто выдумкой в угоду…

– В угоду чему?! – не выдержала я.

– В угоду приличиям. – Анна с легкой улыбкой стряхнула пепел. – Странно, но я и в самом деле не испытывала к Чарльзу ненависти. Он не из тех, кто способен вызывать у людей сильные чувства. Но у вас все иначе. Бен такой энергичный и мужественный. И вы его любите, бедняжка!

– Конечно! Иначе я бы не вышла за него.

– Да, но почему он женился? Не надо ничего объяснять, Элли.

Очень кстати, учитывая, что я лишилась дара речи.

– Уже в день вашей свадьбы мне было совершенно ясно, что Бен всего лишь неотразимый прохвост. Ваше венчание… menage a trois[10], бесчинствующие друзья на свадьбе… Где он откопал ту особу, что отвратительно кривлялась в обнимку с доспехами? А тот толстяк, что гонялся по лестнице за дамой в пестром платье? Ничего удивительного, что родители Бена отказались прийти. Дорогая Элли, – кротко продолжала она, – всем было страшно жаль вас, особенно когда заявился полицейский и Бен повел себя так высокомерно. «Это наше семейное дело!»

Она так метко передразнила Бена, что я едва не вырвала у нее сигарету и не воткнула окурок ей в лицо. Анна подалась ко мне.

– Милая, невинная, наивная Элли! Когда поползли слухи, что вы познакомились с ним через службу знакомств, никто не удивился. Вы просто подпали под обаяние этого охотника за приданым. Проблемы с весом сделали вас легкой добычей.

– Я была просто толстухой.

– Н-ну, в общем… – Анна поправила волосы. Судя по ее интонациям, я ляпнула жуткую бестактность. – Бедная девочка! К счастью, вы сильная личность, Элли. По-моему, вы и впредь мужественно терпели бы поведение Бена, позаботься он скрыть интрижку кое с кем из ваших родственников.

Невероятно! Анна произносила текст, который сестры Трамвелл сочинили для меня. Все получилось гораздо легче, чем я думала, вот только у меня вылетело из головы, что я играю роль.

– Это неправда, между Беном и…

Анна встала и ласково положила руку мне на плечо.

– Элли, – голос ее дрогнул от сочувствия, – вы знаете, что это правда. Не прячьтесь за жалость к себе. Дайте волю ярости, убийственной ярости! Подумайте, сколько добра вы сделали для вашего неблагодарного кузена! Дали ему работу, пустили жить в сторожку!

Кузену? Так Анна говорит не про Ванессу?! Мои глаза вылезли на лоб. Бен и… Фредди?! Если бы они это слышали, то померли бы со смеху, не сходя с места. Но тут моя память услужливо перемотала ленту назад. Я снова переживала свою свадьбу и слышала обрывки разговоров.