Пировали мы, как положено, три дня. Вспомнили былые совместные походы. Он рассказал, как пытался вместе с Ватацесом захватить Константинополь. Помешал ему мой родственник Жоффруа де Виллардуэн, который приплыл на помощь императору Балдуину с сотней рыцарей и восемью сотнями арбалетчиков и подарил двадцать две тысячи золотых. Латинский император отблагодарил князя Ахейского островами в Эгейском море, часть большого острова Эгина и землями в Центральной Греции. Я рассказал, как с монголами разбил половцев в Крыму.

— Правда, что они друг друга ели? — полюбопытствовал Иван Асень.

— Друг друга, может быть, и нет, но людей ели. За это татары перебили их всех, — ответил я.

— Я тебе говорила, что нельзя пускать к нам скифов, — вмешалась в наш разговор царица Ирина, которая каждый день сидела за пиршеским столом до тех пор, пока муж не уходил.

Точнее, царь Иван покидал пир, когда ей надоедало сидеть и слушать пьяный гомон. Сама она пила и говорила мало, но угощала щедро и слушала внимательно.

На третий день застолья Иван Асень завел разговор о половцах.

— Не ужились они с гуннскими магнатами, просятся под мою руку, — сообщил болгарский царь.

— А кому понравятся соседи, которые грабят твои земли? — сказал я. — Они ведь работать не хотят, а воевать боятся, вот и грабят соседей, пользуясь моментом.

— Что посоветуешь: брать их или нет? — спросил царь Иван.

— Я разрешил поселиться на своих землях около тысячи половцев. Из них получаются хорошие легкие конники. Они не стойкие, но сгодятся для разведки и преследования противника. Только заставил их креститься и осесть, разместив в разных деревнях, вперемешку со своими крестьянами, предупредив, что, если будут грабить их, перебью всех, — поделился я. — С юга мои земли граничат со Степью. Пусть там и ищут добычу.

— Наверное, и я так поступлю. Поселю их на границе с ромеями. Пусть грабят их, — сказал царь Болгарии и посмотрел на молодую жену.

Так понимаю, живет он теперь ее умом. Вроде бы ума у Ирины немного имеется. Но очень немного.

— Можно и в другом месте, рядом с гуннами, — сказала она.

Решение мужа ей явно не понравилось. Грабительские налеты половцев могут стать предлогом для нападения. Она предпочитала, чтобы отношения обострялись с гуннами, с которыми царь был в родстве по первой жене. В отличие от мужа, который недавно разрешил пройти через свои земли отряду рыцарей, следовавших на помощь Константинополю, Ирина отдавала предпочтение союзу с Иоанном Ватацесом. Не понимала, что такой союз невозможен в принципе.

Царь Иван с удовольствием купил у меня всю слоновую кость. Он теперь с утроенной силой ремонтировал и украшал старые церкви и возводил новые. Молодая жена словно бы делилась с ним не только умом, но и силой, задором. Я не стал отвлекать его от таких нужных для государства занятий. На четвертый день, получив деньги и указание передать слоновую кость посаднику, отправился в Созополь.

Там уже поджидал покупатель на галеру. Это был тот самый купец, который купил у меня трапезундскую галеру. Так понимаю, предыдущая покупка оказалась для него удачной. Приобретя вторую галеру, поднимется на следующую ступень социальной лестницы — очень богатый купец. Скоро перестанет сам рисковать жизнью, будет посылать других.

Я решил, что мы неплохо хапанули, и отправился восвояси. На Хортице староста сообщил, что в Степи опять появились монголы.

— К нам пока не наведывались, но все наши половцы ушли на запад. Теперь некому охранять караваны, — пожаловался он.

— Так теперь и охранять незачем, — сказал я. — Они ведь от своих собратьев защищали, а на левом берегу Днепра половца теперь днем с огнем не сыщешь.

— Оно, конечно, правильно, — согласился староста, но сразу возразил: — Да только святое место пустым не бывает, придут другие разбойники.

С ним трудно было не согласится. Тем более мне, вернувшемуся из разбойного набега.

Осенью монголы переправились через Днепр. Киев продержался всего девять дней. Даниил Романович, Великий князь Галицкий, который к тому времени стал еще и Великим князем Киевским, сам защищать Киев не счел нужным, перепоручил такое малозначительное и опасное дело тысяцкому Дмитрию. Когда монголы громили город, Даниил Галицкий и Киевский занимался более важным делом — сватал своего сына Льва за дочь венгерского короля. После такого быстрого захвата Киева, все еще считавшегося самым сильным городом Руси, началась паника. Великий князь Черниговский Михаил Всеволодович сбежал в Польшу. За ним последовали и другие, кому было где и на что пересидеть нашествие. Великий князь Галицкий и уже не Киевский, так и не вернулся из Венгрии, чтобы защитить свою вторую столицу, хотя сватовство к тому времени закончилось провалом. Кому нужен князь без княжества?! Галич пал быстрее Киева. Большая часть галицких бояр, склонных к мятежу, перебили. Теперь Даниилу Романовичу или тому, кто будет править Галицким княжеством, станет легче делать это.

Говорят, Галич пострадал меньше Киева. Я не видел, что осталось от Киева, поэтому не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. А Галич видел. Правда, издалека. Мы объехали его стороной, потому что была оттепель, а город завален неубранными трупами, которые начали разлагаться. После захвата Галича прошло неделя, но даже в нескольких километрах от него все еще стоял сильный запах гари и подтаявший снег был в черных крапинках сажи.

Я пришел сюда по зову хана Бату с тремя сотнями конных и двумя сотнями пеших дружинников и полутысячей половцев. За два года половцев в моих деревнях стало раза в два больше. Поскольку они вели себя прилично, я не возражал. Ставка хана находилась южнее разграбленного и сожженного Владимира-Волынского, посреди широкой долины. Ее охраняли только кешиктены — монгольская гвардия, около трех тысяч человек. Каждый из них был на ранг выше простого воина. Из них назначались командиры в другие отряды. Остальные тумены, в том числе и Берке, продолжали грабеж княжества, а часть войска во главе с Гуюком и Мунке отправились в Монголию. Оттуда намечался поход куда-то в юго-восточную Азию. Мне сказали названия государств, которые собирались захватить там монголы, но я таких не знал. С этим войском уехал и монгольский провидец. Меня это обрадовало. Как будто в отсутствие провидца, его предсказание моего будущего не имело силы.

Справа от хана Бату сидели Орду и Субэдэй, а слева — Байдар, у которого красный шелковый халат с золотыми драконами подпоясан широким ремнем из золота и эмалей с христианскими сюжетами. Не думаю, что Байдар стал христианином, скорее, просто нацепил на себя понравившуюся вещь. Остальные не были Чингизидами, являлись командирами разных подразделений. В частности, справа от Байдара сидел цзинец (дальше буду называть цзиньцев китайцами) по имени Лю Пэй. Он был начальником интендантской службы армии. Поскольку командиров интендантских отрядов называли черби, я величал Лю Пэя Главным Черби. В его обязанности входило снабжение армии оружием, провиантом, фуражом, снаряжением и, самое главное, распределение добычи. Хан Бату получал пятую часть, столько же командир тумена, а остальное делилось между воинами согласно рангу. Монголам оперировать большими цифрами было не по плечу. Большинство из них, даже некоторые Чингизиды, не умели ни считать, ни читать, ни даже имя свое написать. Документы заверяли печатями, изготовленными китайцами. Поскольку считать я умел лучше Главного Черби, моя доля добычи была такая же, как у тысяцкого из гвардии, то есть, на ступень выше, чем у обычных. Правда, началось это не сразу. Во время Крымского похода моей тысяче давали вечером меньше скота на убой, чем другим. Оно и понятно, потому что мы были новенькими. Берке подсказал мне, к кому надо обратиться, чтобы устранить недоразумение. Я долго не мог поймать Лю Пэя, а когда это наконец-то случилось, он заявил, что сам приходил ко мне, но не застал.

— Один человек послал Конфуцию подарок. Конфуций не хотел встречаться с этим человеком, поэтому узнал, когда его не будет дома, и зашел поблагодарить за подарок, — мило улыбаясь, рассказал я Главному Черби на китайском.