Гуля была раздражена и обижена. Она была готова довести Ричарда из России куда ему нужно, и на следующий день вернуться назад из романтической поездки. Когда стало ясно, что клиент собирается в пустыню, приключение перестало ей нравиться. Она уже несколько раз собиралась вежливо откланяться, но... Не хотелось прощаться с Ричардом. Не хотелось, и все тут. И вот когда подали ковер-самолет, она не думая села на него, хотя это было уже явно не ее дело. А вот Ахмед не сел. Ах да, его не пустили. Ее пустили, а его, явно более нужного, нет. Неужели наш путешественник просто договорился с местной мафией, и ее украли? Аллах Велик! Ее украли. Теперь весь вопрос: приберег её Ричард для себя, или это — рабство, и ее будут пытать, требуя выкуп?

— Куда мы едем?! — Она почти взвизгнула.

— В Темиртау, я же говорил. А чего ты кричишь, я тебя хорошо слышу.

— А что я там буду делать?

— Мне помогать.

— Я что тебе, секретарь?

— А чего ты взъерепенилась?

— Пока я не буду знать, зачем это все, никуда не поеду!

Вася про себя улыбнулся. Интересно, куда она собирается выйти на ходу — прямо в центр Аральского солончака? Ну хорошо, красавица. И он начал говорить. Он рассказывал ей о противоречиях традиционной восточной культуры и индустриального развития, которое привело к тяжелейшей экологической катастрофе на Арале. Гуля увлеклась, пыталась доказывать: все оттого, что Россия отказалась повернуть сибирские реки. Вася, естественно, нанес ей «теоретическое поражение» и продолжил разъяснять сущность нынешних глобальных проблем в связи с демографической проблемой в Средней Азии. Потом он показал ей глубокое знание организации преступных сообществ Пустыни, их экономическую структуру. Только когда он рассказывал о современной работорговле через Сеть и пытках виртуальной пустотой, Гуля как-то съежилась. Вася разъяснил, что волноваться не стоит, Союз защищает своих граждан и попытки их украсть немедленно приводили к высадке десантов в пустыне и большим потерям среди пиратов. Так что теперь они предпочитают не связываться.

Тут Вася понял всю бестактность собственных слов — Гуля не была гражданкой Союза. Он замолчал, потупив взор, и спутница истолковала эту паузу в самом неблагоприятном смысле. Она замкнулась до конца пути, а Вася так и просто заснул, хотя ночью стало довольно холодно.

Когда багровый восход окрасил пустыню, на горизонте возникли какие-то черные тени — то ли здания, то ли куча мусора. Вскоре шофер лихо приземлился, откинул порог и сказал: «Темиртау».

Они спрыгнули на землю. Вася галантно подал руку спутнице, которая не ждала от будущего ничего хорошего. Перед ними расстилалась степь, заваленная обломками техники. Вдали виднелись развалины каких-то заводов и озеро. Города не было, да и не должно было быть, Темиртау давно ушел в сеть подземных коммуникаций. Дышалось тяжело — от озера стелились ядовитые запахи. Плюс жара.

Ковер-самолет зашипел и взмыл в воздух. Через секунду его уже не было видно.

— Ну что же, пошли. — Вася взял вещи и направился к развалинам.

Идти пришлось недолго. У дороги вырос холмик, из которого выдвинулась небольшая ниша с вооруженным человеком. Он сказал что-то непонятное. Но тут как раз пригодилась Гуля, которая перевела простейшую фразу: «Куда идете?» Вася попросил перевести: «Мне нужен абонент 2374973. Хочу сделать ему заказ». Человек кивнул и уступил дорогу. Они важно вошли в туннель. Часовой спустил их ниже, и там какие-то люди усадили в капсулу, предназначенную для перемещения в туннеле. Стоило им устроиться, как на запястьях замкнулись наручники. «Так вам будет удобнее», — сказал один из обитателей подземного царства по-русски. Капсула понесла их в неизвестность, преодолевая множество развилок сразу во всех трех измерениях.

— Все-таки рабство, — проговорила Гуля, но Вася ее не услышал.

Капсула остановилась, наручники разомкнулись, пассажиров извлекли на свет. Затем еще какие-то вооруженные люди провели их через зал этого своеобразного метро и пригласили посидеть в небольшой приемной. На двери зажглась лампочка, Вася с Гулей вошли в кабинет. За столом расположился радушно настроенный Ахмед:

— Здравствуйте, дорогие мои, сейчас будем чай пить. Ну и какое у вас дело к абоненту 2374973?

22 июля — 14 августа.

Африка.

Ольга.

Ольга повторяла эти стишки, которые были известны ей с детства. Даже Чуковского «Вдоль по Африке гуляют, фиги, финики срывают» она услышала позднее. Где-то подцепила, запомнила, стишки привязались. Сотни раз в жизни она их переиначивала, разбивала на кусочки. «Кабила — враг дебила», «Бержерак — в речке рак». Кабила казался ей эдаким суперменом из боевика, в которого стреляют, а он не падает, летит куда-то с визитом, Бержерака сознание смешивало с лапшой, куда в качестве гарнира добавлялась щепотка Щербакова. И все это перемешивало в один миг какое-то цунами. По мере взросления слова стали приобретать первоначальный смысл. Она увидела, что такое цунами. Посмотрела фильм о Бержераке и даже почитала его стихи. Послушала записи Щербакова и, не поняв там половины слов, обратилась к XIX столетию. Когда ей попалась на глаза биография Кабилы, она с интересом ее прочитала, подивившись судьбе этого партизана, который действительно был застрелен вскоре после прихода к власти. Но поскольку соратники еще пытались спасти его с помощью медицины дружественного Зимбабве, они не сообщили о гибели президента и объясняли его внезапный отлёт в другую страну дружественным визитом. Все фигуры приобрели очертания. Даже «наш мир несвязанных картин» указывал на вполне определенные постмодернистские обстоятельства. И лишь «перемешает в миг один» она поняла только теперь. Да что толку.

Её расстреляли. Как в 30-е годы прошлого века. Она провалилась в навсегда ушедшую эпоху. Да еще учится теперь в ней выживать. После расстрела ее не похоронили, а дали нашатырный спирт, привели в чувство. Смыли с лица краску. Видимо, спектакль зачем-то снимали на пленку. Но им она еще была нужна. Ее три дня везли по каким-то саваннам, пустыням и горам, мимо бесконечных коричневых толп. Толпы пахали, выкорчевывали, спиливали, осушали, рыли, маршировали, ехали на каких-то допотопных тракторах и притороченных к ним волокушах, проносились мимо на грузовиках и военных автолетах. За все путешествие Ольга ни разу не видела, чтобы кто-то сидел под пальмой. На десяток работников по надсмотрщику с автоматом. Автоматы очень легко шли в дело. «Отбракованных» здесь же и закапывали, прямо на глазах у туристки.

Финалом ее путешествия стала скала. Ночью Ольгу привезли на точку, возвышавшуюся среди какого-то крупного города. Здесь располагалась школа разведчиков. Утром Ольгу поставили в строй новичков и объявили, что им оказана особая честь. Как иностранных граждан их приняли в школу без экзаменов. Им запрещается общаться с кем-либо, кроме руководителей. Они должны беспрекословно выполнять указания. Первое нарушение — замечание. Второе — физическое наказание. Третье — расстрел. Задача — дожить до выпуска.

И дальше они попали в конвейер: арабский язык, основы ислама, история Халифата, кросс вокруг скалы, тренинг по вождению, стрельбе, и снова по кругу. Злые офицерши и добрый мулла. С ним единственным можно было общаться, он был защитником, источником мудрости и доброты. Постепенно Ольга стала понимать, что она и близко не представляла себе, как многогранен и глубок ислам. Ее увлечение Кораном поощрялось, ради Священной книги освобождали от кросса.