На другом конце платформы то же самое проделывали Миша и высунувшийся из сумки Йорик.
– Красота! – выдохнул череп. – Подумать только, до этого момента я думал, что Москва – прекраснейшее место на Земле.
– Это я так думал, – заметил милиционер. – Нечего красть чужие воспоминания. Верней, я думал, что прекраснейшее место на Земле – клетка с павлинами в тамошнем зоопарке. А еще – ларек с мороженым и Детский Мир. Что поделаешь, меня возили в Москву в семь лет.
– Ой-ой-ой, – буркнул череп. – Его воспоминания, его воспоминания! Жадина. Мог бы и поделиться. Альтер эги, как-никак.
– Ладно, забирай, – усмехнулся Миша. – Эй, гляди, наши дружбаны куда-то поскреблись.
Злодеи пересекли шоссе и углубились в узкую тенистую долинку между двумя склонами. Выждав несколько минут, милиционер двинулся следом.
Идти было тяжело. Усыпанная камнями тропка становилась все круче. Едва Мише начинало казаться, что он достиг вершины, тропинка делала поворот, и вдруг взбегала на очередной склон, по которому предстояло карабкаться еще сотню-другую метров.
Йорик крался где-то впереди, выслеживая чертопрыщенцев. Время от времени он возвращался и докладывал обстановку.
Люба с подопечными вели себя как потерявшие след гончие. Они бестолково кружили по горам, то и дело запускали заклинание, указывающее на портал, и сворачивали в самых неожиданных направлениях.
– Пустоголовые обезьяны! Козлы безрогие! – возмущался Миша всякий раз, когда Йорик сообщал, что злодеи опять промахнулись. – Стадо дилетантов. Слушай, альтер эго, может предложить им помощь? А то до ишачьей пасхи будем искать треклятый портал.
Череп с подозрением глянул на милиционера.
– Решил сделать карьеру Ивана Сусанина? Валяй, только сначала оставь меня в каком-нибудь кишлаке. Что-то не хочется подыхать с голоду в диких горах. Я и так тощий – лапы да кости.
– Ну тебя, – обиделся Миша. – Я, между прочим, когда-то спортивным ориентированием занимался.
– На мне опытов не ставить! – отрезал Йорик.
Тем временем в стане врагов назревал бунт. Пожилой Дмитрий Андреич плюхнулся на огромный покрытый черно-желтым лишайником валун и заявил, что не двинется с места, пока не отдохнет.
– Мы четыре часа шастаем по горам, как кошки, – зудел он, – и где же эта дыра в небе? Я говорил, надо искать на равнине. Но нет же, ни одна зараза меня не послушала.
Снова двинулись в путь только через полчаса, да и то лишь после того, как взбешенная задержкой Люба подхватила рюкзак и в одиночку полезла на склон.
Весь остаток дня прошел в бесплодных поисках. Люба то и дело щелкала замком Гереморова Боекомплекта. Под аккампанимент волшебной мелодии указующее заклинание исправно выбрасывало в небо разноцветные стрелки, но показывали они всякий раз в другую сторону. Злодеи уныло поворачивали в новом направлении, а зловредный Дмитрий Андреич проклинал все на свете – от волшебных порталов до ушлых масонов, из-за которых он забыл купить на вокзале сигареты. Чтобы задобрить старика, Люба делилась своими, доставая их из мятой пачки, которую всякий раз машинально пыталась открыть сбоку – как портсигар. Стальной «скорпионий хвост» в губе печально висел жалом вниз.
Темнело.
Чертопрыщенцы остановились на ночлег на небольшой уютной поляне, на краю которой стояло высохшее дерево, задушенное мощными лозами дикого виноградника.
Ночь черной лавиной катилась с дальних гор. Миша и Йорик едва успели подобраться к лагерю злодеев настолько близко, чтобы можно было следить за тем, что там творится. Они залегли на скальной площадке метрах в восьми над поляной, на которой расположились Люба и K°. Край уступа порос травой и хилыми фисташковыми кустиками, так что милиционер и череп могли наблюдать за происходящим, не боясь, что их обнаружат.
Небо стремительно меркло. Любины подопечные натащили сучьев, и юный черноглазый сектант Артур запалил костер. Жаркое трескучее пламя взметнулось к чернеющим небесам, окрасив все вокруг в рыжий и желтый цвет.
– Слушай, это ведь юг? – прошептал Йорик, когда налетевший ветер поднял в воздух и забросил на площадку несколько угольков от костра.
– Юг, – коротко ответил Миша. Он сидел на корточках, обхватив себя руками, и зачарованно глядел на угли, которые почти мгновенно потухли, испустив последние струйки ароматного дыма.
– Если юг, чего ж так холодно? – голос Йорика дрожал, зубы выстукивали что-то кастаньетное.
– В горах всегда холодно, – сказал Миша.
– Так давай тоже костер запалим! – воскликнул череп. – А то замерзнем, как два минтая, к чертовой матери!
Милиционер мотнул головой. В отблесках далекого огня казалось, что его лицо состоит из белого парика и блестящих белков глаз, каким-то чудом прилепленных к черной пустоте.
– Чего это ты башкой машешь? – подозрительно осведомился Йорик.
– Не будет костра. Я спички забыл.
– Обалдеть! – выдохнул череп. – Представляю, что скажут завтра по телеку. Герой без страха и упрека, спаситель украденных девиц, гроза колдунов и лучший в мире специалист по бурению заколдованных мест окочурился вчера в горах Туркестана. Президент Российской Федерации издал указ о посмертном награждении Михаила… Как твоя фамилия? Ах, да… О награждении Михаила Коркина орденом Шута Горохового третьей степени за неоценимый вклад… Ай! Чего дерешься?
– Заткнись, а? – рявкнул милиционер. – И без тебя знаю, что свалял дурака… Эй, гляди! Еще уголек принесло!
Крошечный, подернутый пеплом огненный светлячок помаргивал красным глазом у самого обрыва.
– Тише, – прошипел молодой человек, – не дышать! Тащи сухую траву, накладывай сверху…
Йорик бросился выполнять приказание. Через десять секунд над искрой вырос крошечный шалашик из сухих былинок, тонких веточек, кусочков коры, скорлупы диких фисташек. Над сим сооружением в позах кающихся монахов склонились милиционер и череп.
– Дуем на счет «три», – просипел Миша. – Тихонько. Раз, два, три.
– Фффффффф, – прошелестело над шалашиком. Искорка с уголька бойко перескочила на травинку.
– Ффффффффффффф.
Занялись несколько соломинок.
– Ффффффффффффффффффф.
Зарделся бочок у крохотного кусочка коры. Йорик нетерпеливо сверкнул глазами.
– Ффффффффффффффффффф. Ффффффффффффффффффф. Как же долго-то! ФФФФФФФФФФФФФФФФФФФФФЫЫЫ!
Крошечный костерок огненной птицей порхнул за край обрыва.
– Аааа! – долетел снизу полный страдания вопль Дмитрия Андреича. – Артур, ирод, что ж ты такой пожарище запалил? Головешки за шиворот летят!
На поляне засуетились. Лязгнула ручка котелка, зашипело. Внезапно стало заметно темней. К черному небу устремился столб едкого дыма.
– Ну вот. Костер пригасили, – милиционер бросил убийственный взгляд на альтер эго. – Теперь черта с два сюда искры залетят.
В полном молчании, давясь, поужинали жесткими, крепкими, как брезент, лепешками и холодной тушенкой. Снизу доносился умопомрачительный аромат жареного мяса, от которого сводило челюсти, и рот наполнялся слюной.
После еды Йорик забился в крошечную пещерку под скалой. Миша набросал на край обрыва сухой травы и, улегшись на это жалкое подобие матраса, стуча зубами от холода, принялся наблюдать за тем, что творилось на поляне.
Ночные горы жили своей потаенной, загадочной жизнью. Во мраке что-то непрестанно шуршало, щебетало, выло и взвизгивало. То и дело издали долетал жуткий потусторонний вопль какого-то существа и никто не мог поручиться за то, что это кричит птица, а не бродящее во тьме адское чудовище или неупокоенный дух заблудившегося геолога.
Люди на поляне жались к костру, бросая настороженные взгляды на окружившую их черную стену.
Вскоре злодеи стали клевать носами. Когда колоссоподобный Вася, как сидел, повалился на спину и оглушительно захрапел, Люба дала команду собираться ко сну.
В отличие от Миши и Йорика, ученики Чертопрыщенко идеально подготовились к походу. Из рюкзаков извлекли тонкие, невесомые, но очень теплые спальные мешки. Следом в свете костра появилась здоровенная бейсбольная бита. Бросили жребий – кому быть часовым – и вручили грозное оружие многострадальному Дмитрию Андреичу.
